Слёзы Турана - Рахим Эсенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Услышав такую весть, султан проворно отбросил полог шатра. Перешагнув через гору фазанов и уток, он прыгнул в седло, приказывая охране прихватить старенькую вьючную лошадь. Сильный, порывистый и красивый в минуту азарта, султан Санджар пустил жеребца по дороге к ущелью, взбадривая его золотыми шпорами.
Держась поближе к султану, Ягмур любовался его осанкой и гордым видом. Что бы ни говорили друзья, а он выбрал правильный путь — всем сердцем служить сильному и справедливому властелину.
— О-гей! — как бы подхватывая звон копыт, закричал Ягмур, заражаясь азартом охоты. — Хей!..
Загонщики настигали шумную кавалькаду.
— Эг-гей, вперед! — покрикивал Санджар молодому воину, давая волю своему скакуну.
В ущелье, в русле пересохшего ручья, виднелись свежие следы барса. Возле валуна была примята трава, виднелись клочья рыжей шерсти.
— Привязать вьючную клячу к дереву!.. Всем заходить с подветренной стороны! — приказал Санджар.
Самые ловкие, меткие и опытные охотники скрылись в кустах, их головы и плечи замелькали за камнями. Все начали стягиваться к морю у подножья скалы. Солнце уже опускалось за седловину горы, а барс не показывался. Терпеливо ждали кравчие, зная повадки хищного зверя. Не сводили глаз с норы. И вот по ту сторону ущелья заблестели два зеленых огонька. Из кустов показалась пятнистая морда. Огромная дикая кошка, изогнув шею, все ближе и ближе подползала к храпевшей лошади, привязанной для приманки. Ягмур слился с холодным камнем, сжимая в руке острый меч и наблюдая, как за кустом показалась чалма, украшенная рубинами. Султан натянул тетиву и пустил стрелу. Раненый хищник свирепо бросился на лошадь… Но что это? Только тут Ягмур увидел, что вместо вьючной лошади к дереву привязан… его конь. Гнев, горе, обида сдавили сердце юноши. Барс хищно терзал спину боевого коня, отбивавшегося копытами.
В кустах снова мелькнула чалма и вторая стрела вонзилась в пятнистое тело. Зверь спрыгнул со спины коня, зарычал на все ущелье и бросился в сторону султана. Длинный меч и острое копье были приготовлены для барса в кустах. Санджар не ждал кравчих, он поднялся навстречу разъяренному хищнику, твердо ставя ноги между камнями.
А боевой конь призывно ржал, натягивая привязь.
Кровь бросилась в лицо Ягмура. Короткими, ловкими движениями он бросил в ножны меч и, выхватив кинжал, в два прыжка очутился между султаном и барсом. Рядом сверкнули острые клыки и Ягмур принял первым удар. Зверь сбил с ног юношу и отбросил его к валуну. Еще мгновение, и клыки вопьются в горло. На помощь бросился султан, применив старую хитрость, — бросив в барса чалму. Зверь вздрогнул, отвлекся и тут же получил в грудь копье. Взревев, барс уперся лапами в грудь султана, но не та уж сила таилась в звериных лапах. Копье и стрелы обескровили тело барса. И только клыкастая пасть еще металась из стороны в сторону, скользила по груди, закованной в железо.
Это был страшный поединок. Пот струился по лбу Санджара, схватившего барса за морду, за уши и силившегося сбросить зверя с обрыва.
— Эх-ха! — вдруг изо всех сил крикнул Санджар и, напрягая последние силы, столкнул пятнистое тело в ущелье. Опершись о меч, он передохнул и подошел к молодому воину, на лице которого виднелась кровь.
Ягмур глядел, но ничего не видел. А когда он пришел в себя, султан спросил:
— Как ты посмел?.. Почему ты здесь? Место сторожевого пса на цепи! А ты!..
— О величайший! Я хотел своей грудью защищать твою.
— Прочь! — взревел султан. — Тот, кто хотел показать себя храбрее меня, — не может стать опорой в трудный час!
Ягмур поднялся, шатаясь.
— Величайший!..
— Презренный! Ты хотел вырвать победу из моих рук. Так пропади же и сам смертью собаки, как твой ювелир Айтак!.. Я все знаю. За смерть Айтака ты приехал мстить мне. Сначала я не верил хозяину караван-сарая, но аллах снова упрекнул меня за слабость. — Санджар взмахнул мечом.
Глаза Ягмура смотрели на султана все так же твердо и преданно. Меч султана повис в воздухе.
А у дерева бился и рвал привязь боевой конь, призывая на помощь.
— Не я в том виноват, что ваши слуги плохо выполняют порученное…
— Упрекать, щенок!..
— Величайший, я знаю, что было приказано привести вьючную лошадь, а барс разорвал спину моему боевому коню. Я хотел рассчитаться с хищником.
— Ты вышел с кинжалом, когда султан вооружен копьем и мечом.
— Черный платок мести набросил мне аллах на глаза. Смелость ответов юноши поразила султана. Рука опустила меч в ножны.
— Я расправился с барсом, посчитаюсь и со слугой!
«Нет, — подумал Ягмур, удивляясь собственной храбрости, — со слугой хозяина караван-сарая, которого я уже заметил среди поваров султана, с ним разделаюсь сам».
Санджар удалялся по тропе, навстречу музыке рожков и труб, извещавших о его победе. Джигит смотрел вслед и два противоречивых чувства боролись в нем: одно звало идти за тем, кого еще в обед он возносил выше всех на земле. А второе — повелевало быть настороже, возбуждало гнев. За что он хотел убить меня? Разве я не порывался в опасную минуту прикрыть его своим телом? В груди Ягмура закипала ярость, и он долго смотрел вслед уходящему Санджару, освобождаясь от рабского чувства преданности.
Под скалой у дерева затихал вороной. Конь потянулся головой к плечу Ягмура, пошевелил бархатными губами, пытаясь подняться, и замер.
Огорченный потерей верного друга, джигит отстегнул седло, снял уздечку, взвалил все это на себя и стал спускаться к стойбищу охотников. Тяжело было с ношей ступать по горной тропе, но еще тяжелее было бороться с новым чувством, которое взбудоражило его до крайности. Он услышал от владыки о казни сборщика податей.
Тревожные мысли не давали покоя Ягмуру и у костра.
«За что он хотел меня убить?» — задавал себе один и тот же вопрос Ягмур.
На закате солнца он обошел все становище в поисках слуги хозяина караван-сарая, но не нашел. Повар, отвечающий за ханский плов, объяснил, что водоноса, которого ищет воин, отправили в пески собирать саксаул. Ягмур хотел пуститься за водоносом в степь, но в это время его остановил слуга султана.
— Если ты кравчий Ягмур-огуз, привезший султану весть о заговоре в Самарканде, то иди к шатру султана, — проговорил прислужник султана — гулам.
Санджар сидел на пышном, бархатном ковре. Перед ним дымил кальян, заправленный новой порцией свежего табака.
Когда Ягмур вошел в шатер, султан хлопнул в ладоши, и сейчас же появился главный визирь.
— На охоте барс разодрал шкуру его коня. Повелеваю заменить дырявую конскую кожу шкурой барса, убитого рукой моей. Пусть огузы знают наши родственные предрасположения. Огуз — это лев, даже в возрасте львенка он лев! Пусть начальник личной охраны найдет достойное место славному джигиту среди моих орлов.
Начальник личной охраны не без зависти подал Ягмуру свиток шкуры, снятой с барса.
Ягмур низко поклонился и вышел. Не было и тени радости на его лице. Воин понял: чем ближе к хозяину, тем ближе к палке Новое назначение радовало лишь тем, что чаще можно видеть Аджап, которая теперь находилась при гареме царского дворца.
— Так шкура коня стала шкурой барса, — закончил рассказ Ягмур.
— Ты вел себя достойно, — отозвался Джавалдур. — Но не становись на тропу Чепни, который в вольных огу-зах видит костер, головешками из которого можно отпугивать волка.
— Джавалдур, — вставил горячий степняк, — ты мудр! Но пусть хоть раз курица послушает яйцо… Скажи — почему вольные огузы, прадеды которых дышали просторами степей, должны как взнузданные кони носить на себе тех, кого сажает им на спину султан? Почему мы должны идти в поход на Самарканд и платить за славу султана налог крови? До каких пор наши стойбища будут отдавать своих воинов султану? Долго ли лучших баранов из наших отар будут пожирать царские лизоблюды? Смерть Кумачу! Пусть меч огузов восстановит былую справедливость. Смерть Кумачу!
— У бодливой коровы спина в рубцах, — негромким ворчанием сдерживал Чепни буйного Джавалдура.
— Не бойся Ягмура, мой старый учитель! Джигит еще молод; известно, что щенки рождаются слепыми… Но скоро и он залает. Разве ты не видишь, какими огненными становятся его глаза? Поход на Самарканд сделает их еще страшнее. И тогда Ягмур встанет в ряды доблестных огузов, борющихся за справедливость. Я не боюсь так загадывать…
— Чепни, мое стойбище всегда примет храброго богатыря: и в час радости, и в час горя! Скоро мы все будем вместе!..
— Не надо кричать, собаки Кумача насторожили уши, — предупредил Джавалдур.
— Трусливого даже чихание пугает. Но настанет время, и я расскажу этой блудливой бесплодной женщине… Кумачу о муках деторождения, клянусь честью!
— Остановись, — предостерег Джавалдур. — Вспомни данную клятву!