Мед и лед - Поль Констан

Тогда она посоветовала написать людям, которых я любила больше всего, в ком была уверена на все сто, даже если их можно сосчитать по пальцам одной руки. Друзьям, к которым мы обращаемся в крайних случаях. Но, хотя среди моих знакомых и было несколько журналистов, я не знала, влияют ли они на общественное мнение, занимают ли нужное положение. Я была также знакома с одним политиком, пробившимся на самый верх власти. Могу сразу признаться: я получила всего один ответ. Он пришел от журналистки, перешедшей из отдела культуры в отдел криминалистики. Она пообещала следить за этим делом.

В своем письме я больше делала упор на неизбежности казни, чем на несправедливости приговора. Было необходимо срочно прервать этот обратный отсчет. Я сообщала имя, возраст, дату казни и была вынуждена объяснять, почему ему вынесли такой приговор. Точная формулировка гласила: «Убийство несовершеннолетней, совершенное с особой жестокостью и отягченное изнасилованием». Я посчитала нужным убрать формулировку «с особой жестокостью», негативное воздействие которой ощутила на себе. Да и «изнасилование» тоже не соответствовало действительности: если Дэвид Деннис был невиновен, то речь шла не об изнасиловании, а о сексуальной связи. «Несовершеннолетие» тоже было притянуто за уши. Семнадцать лет — это вам не тринадцать или двенадцать. Итак, я придерживалась самой нейтральной формулировки: «Убийство подружки». И тут же добавляла, что «это обвинение он всё время отрицал».

Я выступала не против виновности Дэвида Денниса, а против смертной казни, возвращаясь на свои прежние позиции — те, которые обороняла в споре с судьей Эдвардом. Розарио, которой я показала свое письмо, нашла его недостаточно убедительным. Ей хотелось, чтобы судья Эдвард и прокурор Бенбоу были заклеймены позором. А также ректор Роузбада и судебный эксперт. Нужно также вывести на чистую воду шерифа, адвоката, Братство и всех журналистов штата. Ей хотелось «суда наоборот».

У Дэвида было свидание с Кэндис, далеко не первое с тех пор, как они стали встречаться. Они поужинали в пиццерии, затем заглянули на праздник, устроенный Братством в Уайт Хоуме. Был воскресный вечер — время, когда парни гуляют. Обычно они шли в университет к девушкам, ликвидируя у тех запасы бутылок, но в тот раз спиртного у них было достаточно. Поэтому они остались дома, пили и курили. Атмосфера была настолько разогрета, стоял такой невыносимый шум, что Дэвид отвел Кэндис в свою комнату. Они занялись любовью, тоже довольно громко включив музыку, чтобы заглушить гул басов, долетавших из другой комнаты. На рассвете Дэвид, как и планировал, отправился в Мэриленд, чтобы застать Сьюзан до того, как та уйдет на занятия. Он уехал из Мэриленда три месяца назад и возвращался туда всего два раза.

Уходя, он отметил, что обстановка еще больше накалилась. Парни шумели так сильно, что из соседних домиков приходили их успокаивать. Многие видели, до какой степени они были пьяны и накачаны наркотиками. Когда Дэвид ушел, Энтони, Бадди и Гарри ворвались в его комнату и обнаружили там Кэндис, которая спала, положив на голову подушку, чтобы укрыться от шума. Они ее изнасиловали. Избили. Изуродовали. Наказали за то, что она спала с чужаком из Нью-Йорка.

Ранним утром, протрезвев, они отволокли тело на пляж и бросили в бухте, забыв снять часы — возможно, потому, что руки девушки были связаны за спиной. Потом? Дальше все происходило, как и принято в Братствах: тайна, полная тайна.

— И сейчас в США, — утверждала Розарио, — проживают три человека, занимающих видное положение: адвокат, банкир и директор филиала автомобильной фирмы. Они связаны тайной Братства Уайт Хоума. Десять лет назад они изнасиловали, искалечили и убили молодую девушку. Теперь это граждане вне всяких подозрений. Каждый месяц они устраивают ужины Братства, делают пожертвования на его нужды. Поддерживают связи. Помогают друг другу. У них повсюду связи: финансисты, дантист (который, кстати, присутствовал на процессе), адвокат по бракоразводным делам, судья. Это действительно братское общество, очень сплоченное, они знают, куда посылать своих детей на летние каникулы и с кем встречаться их дочерям. Это общество, где все улыбаются, поздравляют, подбадривают друг друга. Они ждут, когда им будет послано испытание, которое позволит максимально проявить солидарность. Похороны здесь пышные, все до единого оставляют свои подписи в книге соболезнований. Свадьбы ослепительны, все соревнуются, кто сделает лучший подарок.

В порыве обличения Розарио продолжала:

— И когда три сына членов Братства оказались замешанными в деле Кэндис, вы и не представляете, как они сплотились! Все юристы, врачи, промышленники бросились на их защиту, лучшие адвокаты взяли дело в свои руки. Парни не должны были стать подозреваемыми. И поэтому Энтони, Гарри и Бадди выступали в суде только как свидетели обвинения. И еще больше усугубили подозрения против Дэвида. Они утверждали, что едва были знакомы с ним, словно и не жили под одной крышей, словно Дэвид явился однажды вечером, как какой-то бродяга, чтобы убить незнакомку в одной из комнат первого этажа. Оргия, которую они в тот вечер устроили, была удалена из материалов дела, словно по мановению волшебной палочки. Никто даже не упомянул про спиртное, наркотики, грохотавшую музыку — студенты тихо-мирно учили задания в своих комнатах.

На судебном заседании Энтони заявил, что видел, как Дэвид шел по коридору с пакетом, который показался ему очень тяжелым. Поэтому он спросил, не нужна ли тому помощь. Дэвид, крайне раздраженный, ответил, что это грязное белье и он сам справится.

— Как вы думаете, могло ли это быть тело?

— Да, теперь мне так кажется. Грязное белье, даже если его много, не может быть таким тяжелым. В тот момент я лишь подумал: неужели он не мог выбрать более подходящего времени для стирки?

В свою очередь Бадди заявил, что в комнате Дэвида так сильно играла музыка, что он даже постучал к нему в дверь. Ему пришлось долго барабанить, прежде чем Дэвид приоткрыл дверь. Он крепко держал ее, чтобы она не открылась шире. Но Бадди все же заметил, что Дэвид был обнажен, а его лицо было мертвенно-бледным, как у человека, охваченного сильным потрясением. Он не выглядел, как обычно, не понимал, что говорил Бадди и даже не сделал музыку тише. Тогда к нему вынужден был пойти Гарри. Но он услышал лишь брань через дверь, а потом музыка прекратилась.

— Думаете, Дэвид Деннис включил музыку, чтобы заглушить крики жертвы?

— Мне так кажется.

— Когда музыка утихла, вы думаете, девушка была уже мертва?

— Думаю, да, иначе мы услышали бы ее крики.

Адвокат Флойд робко попросил удалить из дела два последних вопроса и ответа, так как они явно носили обвинительный уклон.

Никто не делал анализов ДНК Энтони, Бадди и Гарри. Никто не производил обыск в их комнатах. Никто не заглянул в мусорную корзину, не открыл холодильника. Никто не искал алкоголя или наркотиков. Никто не осмотрел их тела. В то же время в доме нашли окровавленную доску для серфинга, принадлежавшую Дэвиду. Ее использовали, чтобы затащить тело на пляж, в бухту. Бечевка от доски была той самой, которой были связаны руки Кэндис.

19

За них были губернатор, прокурор, ректоры и административные советы Роузбада и Стоуна. За них были судья, шериф, судмедэксперт. За них был суд. Какую адвокатскую контору, какого матерого правоведа, какого защитника прав человека мог противопоставить им Дэвид? Марта пустила в ход все средства. Она кричала о вражде Севера и Юга, о том, что южане несправедливо обвиняют уроженца Севера, что таким образом Юг мстит Северу, Юг желает отыграться на янки за смерть одной из самых красивых своих дочерей… Но ее заставили замолчать. Была лишь одна выигрышная позиция: черные против белых. Но Дэвид Деннис не был черным. И что же? Он должен признать свою вину. Тогда дело будет улажено. Иначе при таких обстоятельствах все сведется к неминуемой смертной казни.

Она потерпела поражение, обратившись в офис «Волко и Россо» (частные детективы, дела любого рода, промышленный шпионаж). Именно этот «промышленный шпионаж» и внушил ей доверие. Потому что шестой этаж, розоватые стены, коричневая дверь «Волко и Россо» насторожили бы более опытных в борьбе. Опытной она не была, ей лишь помогло «Искупление», ссудив деньгами на консультацию у «Волко и Россо».

Вначале она имела дело с Россо, человеком с широкой хищной улыбкой, который, казалось, как нельзя лучше подходил к расследованию событий, происшедших на Юге. Лишь однажды он прервал ее, заметив, что «девушка, должно быть, была шлюхой и трахалась со всем университетским городком» — наблюдение, которое понравилось Марте. Россо немного грубовато излагал свои сомнения в целомудрии Кэндис, но поскольку он это говорил… Затем явился Волко. Он не был столь же симпатичен и раскрепощен, как Россо. Шмыгая заложенным носом, он сидел в серой кроличьей шапке на голове и слушал ее рассказ. Юг против Севера? Ему верилось в это меньше, чем Россо. «О-ля-ля!» — воскликнул он. Вообще-то, Волко был не так уж далеко от истины и сразу составил для себя довольно верное представление о деле.