Короли рая - Ричард Нелл

не знала почему. Они могли чем-то напоминать «ночных людей», предполагала она, но эти были из тех, кто имеет дюжину шрамов на груди, носит мечи и луки и ездит на диких лошадях, которыми им не следовало позволять владеть. И в отличие от «ночных людей», они не носили масок.

Если Кунла вызвала их сюда – несомненно, за большие деньги, – значит, она действительно верила, что грядет применение силы. В этом есть нечто большее, чем я могла представить, подумала Дала, и ее беспокойство росло.

Ее наставница не была склонна к тревожности. Она не боялась простых сплетен и россказней. Если она так подготовилась, то либо ее соперницы идут за ней с подмогой, либо этот «Букаяг» совсем не слух.

Кунла без лишних слов натянула на свои худые круглые плечи медвежьи шкуры, и Дала смотрела, как она ложится на твердую землю у костра.

Через несколько минут эта сильная женщина заснула. Дала прислушивалась к ее храпу и боялась, что не сможет последовать ее примеру.

32

В Алвереле творилось черт-те что. Дала уже была здесь раньше, но только ранней весной – явно до нашествия всех этих животных, семей, торговцев и летней суматохи. Теперь, когда отряд жрицы спускался по наполовину гравийной, наполовину грунтовой тропинке с гор в долину, со всех сторон поднимались дым и шум.

– Держи своих людей поближе ко мне, Каро, – до самого круга. – Кунла все так же сидела верхом, прищурив глаза и вздернув нос, будто здешняя толчея возмущала ее. Здоровяк-вождь молча повиновался и призывно махал рукой, пока его слуги не окружили двух женщин щитом из Хальбронской плоти.

Мужчины и женщины толпились у дороги в стихийно созданных лагерях, продавая твердый хлеб и мягкую шерсть, козье молоко и мясо в меду. Сытые и благополучные с виду, они расхваливали свои товары не из нужды, а по привычке. Мужчина, окруженный поголовьем овец, помахал и крикнул: «Льготная цена для жриц!» – затем так же быстро переключился на другого конного путника. Дала никогда еще не видела столько загонов, столько животных, особенно лошадей. Казалось, каждая третья постройка была конюшней или псарней, и в открытых стойлах слонялись мальчики, чистя или кормя лохматых животных с окрасом шерсти от снежно-белого до разных оттенков бурого.

Увидела она и воинов в чистых кольчугах, со щитами, топорами и копьями или даже с мечами в ножнах. Они непринужденно смешались с толпой: одни пили и смеялись, собравшись в группы из пяти и больше человек, другие молчали и наблюдали, держа руки на эфесах клинков. Кому именно они служили – Ордену, заезжим вождям или просто богатым матронам – Дала не знала, но их присутствие успокоило ее.

Когда ее отряд миновал внутреннюю канаву для отходов – ныне усеянную нечистотами людей и животных и падалью, а не мужиками, которые будут чистить ее позже, – Дала невольно вспомнила о Бирмуне. Как несправедлива жизнь, подумала она, затем прогнала это ребячество и обратила свои мысли к Джучи, гадая, как та изменилась за последние два года. Обрела ли некое подобие смелости? Или не сумела привлечь ни одного из воинов и тем самым опозорила Далу перед Верховной Жрицей и Законовещателем?

Тщетно пытаясь что-то разглядеть сквозь хаос Алвереля с неуютным чувством и вытянутой шеей, Дала наконец увидела камни закона. Вокруг них уже кишела целая толпа – места для судей были заполнены, в основном женщинами, но также и седовласыми холеными мужами. К огромным рябым стоячим глыбам прислонились десятки зевак, словно просто для вида; малыши сидели на отцовских плечах, девочки постарше сбились в стайки, наблюдая, как понарошку дерутся мальчики в попытке впечатлить их.

Нечто в настрое толпы разрушило то спокойствие, что еще оставалось у Далы. Возможно, предвкушение – энергия, как на сборищах перед публичными казнями. Теперь Дала заметила поблизости Убийц при Кунле: они двигались сквозь толчею, подобно трупу в реке, баламутя людские воды везде, где проходили. В целом утонченные и состоятельные гости Алвереля глазели на медвежьи шкуры и чумазые бороды Южан, их копья и топоры с лезвиями, привязанными к грязным рукоятям из кости. Большинство людей прикрыли носы.

Затем Дала увидела Джучи, хотя узнала ее не сразу. Волосы ее подруги, когда-то сальные и стянутые в хвост, ныне превратились в аккуратную гриву каштановых кудрей. Гальдра свидетель, на ней был доспех – панцирь из лоснящейся кожи, с маленькими грудями и рельефом в форме мышц, достающий до ее тонкой талии с ножнами меча. Ее длинные ноги были обтянуты плотной тканью под защитой кожаных лат. Она выглядит как чертов древний Рыцарь Гальдры.

Дала остановилась и ужаснулась от своего мелкого чувства ревности. Неужели это действительно серая мышь, боявшаяся темноты, мужчин и почти всего остального?

Женщины на Севере считали броню, оружие или жестокость любого рода крайне грубыми, но вот Джучи здесь, ничуть не смущаясь, и она выглядит… ну, невероятно.

Дала захлопнула рот и прочистила горло, надеясь, что ее восторг не оказался очевиден или замечен.

– Это твоя подруга? Рядом с тем зверюгой? – В голосе Кунлы, возможно, прозвучала легкая насмешка, и вся голова Далы вспыхнула жаром.

– Да, госпожа. Я вас познакомлю.

«Зверюга» являл собой светловолосую гору мышц в полтора раза выше Джучи и выделялся даже среди стоявших вокруг него крупных головорезов. Джучи говорила что-то ему на ухо, словно давнему знакомцу, держа ладонь на его массивной руке и хихикая над какой-то интимной шуткой. Наконец бывшая однокашница обернулась и заметила Далу; ее глаза округлились, а лицо расплылось в девчачьей улыбке.

– Сестра! – Выпутавшись из окружавшей ее стаи, она, в бесстыдном упоении обегая грязные лужи и цыкающих продавцов, примчалась к жеребцу Далы. Затем помогла ей спешиться и стиснула ее сильными, жилистыми руками.

– О, Дала, – сказала она, – так приятно тебя видеть. – Она отстранилась, но не разомкнула объятий и смотрела ей в глаза.

– И тебя, Джучи. – Дала испытала вину за то, что это, возможно, было не совсем искренне, но не знала, что еще сказать.

Если Джучи это и заметила, то ничем не выдала. Она ухмыльнулась и, казалось, тоже не находила слов. Здоровяк, с которым она говорила, вразвалку подошел сзади, и она обернулась, услышав его.

– Сестра, это Айдэн, вождь Хусавика.

– Госпожа, – приветствовал он мягким, но уверенным голосом. На нем был железный венец, но доспехи почти отсутствовали, а на спине и поясе висело несколько ножен разной длины. Хотя он опустил глаза и послушно склонил голову, что-то таилось в его глазах и осанке. Он сопротивляется, подумала Дала, как Бирмун или неприрученный конь.

– Это