Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Хорошо! – покачал холеным подбородком Карл. – Я согласен с вами. Мой брат действительно ведет страну, как кормчий, не ведающий основ навигации. И исходя из интересов нашей ложи, а значит, и всего человечества, его необходимо отстранить от престола.

- Не совсем так, ваше высочество! – усмехнулся генерал.

- Почему?

- Не отстранить, а устранить! Отстранение вашего брата от престола даст повод любой иностранной державе вмешаться во внутренние дела Швеции, а это только будет ему на руку. И еще вы, ваше высочество, забыли о далекралийцах, которые боготворят нашего Густава. Вспыхнет мятеж. Кроме этих крестьян, у него еще много и других сторонников, которые ослеплены его великолепной игрой и упиваются его красноречием, а по сути болтовней и прожектерством.

- Вы предлагаете мне апробировать убийство собственного брата? – Карл даже отодвинулся вместе с креслом от Пеклина.

- Когда рядом с вами, ваше высочество, на палубу флагманского корабля валились убитые офицеры и матросы, когда за вашей спиной рухнул замертво ваш камердинер, вы не подумали о том, что этот кусок свинца предназначался вам? И кто, как не ваш брат, уверял вас, что это будет лишь увеселительная прогулка до Петербурга? Не надеялся ли в тайне он, что вместо храброго капитана Горна, заслонившего ваш корабль своим фрегатом, мы будем хоронить вас, ваше высочество. Кто оставил вас разбираться с мятежниками в Финляндии? Может в надежде, что вы примкнете к ним? И разве конфедераты не предлагали вам этого, и разве вы не колебались в тот момент? Тогда бы вы стали кем? Государственным изменником! И с чистой совестью король отдал бы вас в руки своего правосудия. И не разделили бы вы участь казненного полковника Хестеску? Не кажется ли вам, ваше высочество, что это все сцены, прописанные нашим великим драматургом Густавом? – Генерал старался заглянуть в лицо Карла. Тот хмурился и молчал, отводя глаза в сторону. – Так сколько нужно вам еще примеров, ваше высочество, чтоб вы убедились в том, что ваш брат жаждал вашей смерти?

Герцог, наконец, бросил острый взгляд на генерала:

- Но, уби… - Карл замолчал, не желая вслух произносить это слово, - но смерть Густава может вызвать мятеж тех же далекарлийцев. Его нынешние любимчики Армфельд, Таубе, Эссен тут же заявят о заговоре.

- Нет, ваше высочество! – с улыбкой отвечал Пеклин. – Король падет от руки фанатика, которому он когда-то перечеркнул жизнь, и долгие годы этот человек вынашивал свою месть. О каком заговоре может идти речь?

- И такой человек есть? – Карл заметно нервничал.

- Есть! – торжествующе воскликнул Пеклин.

- Это дворянин?

- Да!

- Что такого ему сделал Густав, чего простить невозможно? – недоверчиво уточнял герцог.

- Когда-то давно, он отнял у несчастного сначала одну, а затем и другую женщину, которых тот любил без памяти.

- Каким образом? Он сделал их своими любовницами? Это не повод для ненависти! – Карл даже отмахнулся.

- В нашем возрасте, ваше высочество, но не в пору горячей и пылкой юности с ее вулканами страстей, когда сердцами движет любовь, а не разум. Одну из женщин, в которую он безумно был влюблен, Густав, действительно, сделал своей любовницей, и несчастный пережил это, уступив своему суверену. Но вторую любовь бедного юноши Густав просто выслал из страны неведомо куда.

- Я знаю этого юношу?

- Когда-то знали, ваше высочество.

- Что-то я припоминаю… - герцог наморщил лоб. – А зачем Густав так поступил, я имею в виду вторую любовь?

- На этот вопрос, увы, - развел руками Пеклин, - ответа я не знаю. Какая муха укусила короля или кто-то ему нашептал… А может просто Густаву понравилось причинять боль юноше, упиваясь своей собственной неограниченной властью над человеческими судьбами… Но он породил смертельного врага. И вот пришел тот день и час, когда кинжал возмездия готов проткнуть нашего Цезаря!

- Это будет кинжал? – Карл брезгливо поджал губы.

- Нет, ваше высочество! Кинжал оружие не надежное. Это будут пистолеты.

- Кто этот человек?

- Стоит ли вам обременять свою память лишними именами, ваше высочество? – укоризненно посмотрел на герцога генерал.

- Вы рассказали мне столь романтическую историю из моей молодости, что я теперь буду ворочаться всю ночь, пытаясь вспомнить имя этого несчастного юноши. – Карл был заинтригован и жаждал узнать имя.

- Хорошо! – сдался генерал. – Его зовут Анкастрем.

- Анкастрем! Ах вот оно что! Теперь я вспомнил эту историю с королевским пажом. Да-да, вы правы, мой брат поступил с ним бесчестно. И что… этот Анкастрем… готов…?

- В любое время!

- И когда вы полагаете возможным это осуществить?

- Сразу после 15 марта, не откладывая ни на один лишний день.

- Почему такая точность и привязанность к дате?

- Вы забыли, ваше высочество, - уже усталым от долгих уговоров голосом продолжил объяснения Пеклин, - что наш король всю свою жизнь играет одну великую роль – Гая Юлия Цезаря. 15 марта, Мартовские иды - день смерти знаменитого римского диктатора. Густав верит, что умрет, как Цезарь. Так не будем его разубеждать в этом. Только все дни накануне 15-го, и сам этот день, король осторожен, как никогда. Но только этот день минует и он становится беспечен, как ребенок, считая, что еще один год жизни ему предрешен. Мы нанесем ему удар 16-го марта, тем более будет маскарад, в котором Густав не преминет участвовать.

- Кто еще будет знать об этом? – беспокойно спросил герцог Карл.

- Двое. Я и Анкастрем. Но я лишь укажу ему, где и когда найти цель. Откуда ему знать, что наши интересы совпадают? Он исполнит свою месть. А после свершившегося Анкастрем будет быстро приговорен к смерти и обезглавлен. Я надеюсь, что вы, ваше высочество, который сразу становиться регентом при малолетнем кронпринце, поспособствуете в этом. – Пеклин решил не посвящать герцога в тонкости всего задуманного. Не рассказывать, что он давно уже выбрал и готовил Анкастрема к роли палача и жертвы одновременно при исполнении приговора, который королю вынесло общество свободных каменщиков, хоть герцог Карл и являлся главой масонов.

- Значит, я стану регентом… - задумчиво и несколько разочарованно произнес герцог.

- А вы хотели сразу королем? – озадаченно спросил его Пеклин.

- Нет, я не об этом… - также отвлеченно отвечал ему Карл. – Я думаю… о том, кому перепоручить всю полноту власти. – Герцог был по натуре ленив, слаб и податлив.

- Я думаю, - кашлянув, чтоб привлечь внимание брата короля, сказал генерал, - можно будет отозвать из Рима Рейтерхольма.

- Да! Вы правы. – Оживился герцог. – Рейтерхольм пострадал незаслуженно. Я пытался тогда отговорить брата от его высылки, но Густав был непреклонен. Он не мог простить бедняге, что королева затащила Рейтерхольма в свою пустующую много лет спальню, где и наставила рога моему венценосному брату. А что оставалось делать бедной Софии-Магдалене всю жизнь обделенной мужским вниманием со стороны короля? Я помню, они потратили целых три года, чтобы с грехом пополам зачать здравствующего ныне кронпринца. Ха-ха-ха. А после того, как наш Густав встретил прекрасную Шарлотту де Риез, он навсегда, по-моему, забыл дорогу в супружескую спальню, предпочитая развлечения на стороне. Ха-ха-ха. – Карл заливался смехом, радуясь, что неприятный для него разговор заканчивается на такой веселой ноте.

Пеклин тоже остался доволен. Согласие герцога Карла на соучастие в покушении на короля было получено.

16 марта 1792 года на маскараде Анкастрем стрелял в упор в короля. Стединк был потрясен случившимся:

- Моя боль, моя тревога, мое замешательство не поддается описанию! – признавался он Фредерике. – Ему удалось выйти из стольких бесчисленных передряг, но не избежать измены! И от кого? От шведа, которому следовало поклоняться своему королю! – В глубине души Стединк понимал, что это закономерный конец Густава, ведь он сам говорил: «Жизнь это подмостки сцены!». Король всю жизнь играл в Цезаря, и умер, как он, сраженный своим же дворянином. Но это не уменьшало скорби Стединка.