Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Императрица! – догадался Петр и замер, с восхищением уставившись на нее.

- Александр Васильевич, мой дорогой, я рада видеть у себя нашего победителя турок. – Веселов услышал низкий, но приятный голос Екатерины, и поспешно склонился перед ней, последовав примеру Суворова.

- Матушка позвала – и Суворов здесь! Сказала турок разбить – он разбил. Сказала в Финляндию ехать крепости строить – он уже в пути!

- Как мир с турками заключим, так и празднество устроим величайшее. Ах, как жаль светлейшего… не дожил. – на глаза Екатерины набежала слеза, и она смахнула ее кружевным платочком, и совсем не притворно всхлипнула.

Все молчали сочувственно. Императрица успокоилась и продолжила:

- Покамесь, мой друг, Александр Васильевич, жалуем тебя подполковником нашего Преображенского полка и именной медалью. Так просил сам светлейший. А это кто с тобой? – взгляд императрицы упал на Петра. Тот опять низко поклонился. За него отвечал Суворов:

- Адъютант мой, маеор Веселов Петр сын Алексеев. Отменной храбрости офицер. И на турецкой войне успел отличиться, но более того на шведской.

- Это тот самый маеор, что служил по тайному указу Военной Коллегии и светлейшего князя у шведов. Да нам все сведения доставлял. – напомнил Храповицкий Екатерине. – Помните пятаки поддельные? Вы, ваше величество, тогда просили пометить усердие сего офицера.

- Пятаки? Помню проделки кузена нашего Густава! – усмехнулась императрица с интересом разглядывая Веселова. – Хорош! Красавец!

- А у нас в армии все таковы, матушка! – встрял Суворов. – И против Османа, и против Густава.

- Да, Александр Васильевич, насчет Густава это ты точно подметил. Оттого и прошу тебя все крепости просмотреть, и коли надо обустроить. В готовности пребывать следует, от кузена моего неугомонного любой гадости ожидать можно. Все никак не успокоиться. Хочу я на Францию его перенацелить – с революционерами пускай воюет. Даже корпус ему дать пообещала. – Екатерина оглянулась и тут же Храповицкий ей услужливо пододвинул кресло, императрица присела. Было видно, что долго стоять ей удавалось с трудом.

- Матушка, скажешь Францию завоевать с одним корпусом – исполню! – Суворов оставался Суворовым.

Императрица усмехнулась:

- Да сдалась нам эта Франция, Александр Васильевич. Передохнем малость от войн-то. У самих дел невпроворот, а еще Францией озаботиться. Вон, опять в Польше конфедераты зашевелились! Видно после Финляндии туда тебе отправляться Александр Васильевич.

- Все исполним, матушка! – поклонился Суворов. – В Польше мы уже бывали, все там знаем.

- Ладно уж, ступайте, господа. А то мне к гостям пора выходить, да неможется что-то. Стара стала, Александр Васильевич, не могу вот, как ты, скакать резво.

- Какие годы наши, государыня! Да ты у нас совсем молодушка. Хоть сейчас в пляс. – воскликнул генерал-аншеф.

- Ладно, ладно, Александр Васильевич, не выдумывай! – отмахнулась Екатерина, но было видно, что слова полководца ей были приятны. – Поспешай куда едешь. Не буду утомлять приемами светскими. А маеору твоему, - вдруг еще раз взглянула на Веселова, - Георгия IV степени жалую. За верность долгу своему и присяге.

- Ваше величество! – Петр склонился в поклоне, изумленный внезапной наградой.

- Заслужил! – Твердо произнесла императрица, как припечатала. – Ступайте.

И поехал Суворов вместе с Веселовым в Финляндию. Старые фортеции восстанавливать, да сразу и новые закладывать. Так появился город-крепость Котка, навсегда закрыв собой злополучный пролив Роченсальми. Теперь тут шведским эскадрам уже делать было нечего.

Назначение Суворова в Финляндию и впрямь было известием, внушавшим Швеции серьезные опасения. Стединк даже не знал, как правильно написать королю об этом, чтобы не вызвать очередное политическое головокружение и вспышку ярости последнего. Но опасность Густаву исходила не от русских, и не из Финляндии от Суворова. А гораздо ближе. Прямо из Стокгольма…

Мысли посла вернулись и к русскому майору, что встретился ему во дворце:

- Как он назвался? Веселов? И с ним был Суворов… - Стединк вдруг вспомнил тот давнишний разговор в далекой Америке, перед неудачным штурмом Саванны. Казимира Пулавского, что рассказывал о трехстах русских солдатах, что атаковали десятикратно превосходящих поляков и разнесли их в пух и прах. Он тогда сказал: «Я запомнил одного русского, я даже узнал потом его имя – Петр Веселов. От его штыка пал не один добрый шляхтич!». Так вот кто был такой Пайво Вессари! Теперь ясно, почему с ним не справился ни один из этих Гусманов! Впрочем, поделом им. Он в Польше был с Суворовым… он и сейчас с Суворовым… А не был ли он шпионом? – мелькнула мысль. – Тогда почему он не попытался убить меня? Ведь такая потеря для Густава была бы весьма почище аньяльской конфедерации! – Стединк хорошо знал себе цену. – Вессари рассказывал, что у него что-то произошло в России и он должен был или оставить службу или попасть под суд… Может и так… Что теперь судить? Война была странная во всем. Одно точно – что финский капрал и этот русский майор были людьми чести. Нет, все-таки странные эти русские…

Глава 29. Конец короля и его интриги.

Цезарь любил меня,

И я его оплакиваю;

Он был удачлив,

И я радовался этому;

За его доблести я чтил его;

Но он был властолюбив,

И я убил его.

В. Шекспир «Юлий Цезарь»

- Ваше высочество! Вы же не хотите допустить того, что случилось во Франции? – генерал Пеклин убеждал брата короля.

- Почему вы сравниваете Швецию с Францией? – поморщился недоуменно герцог Карл.

- Потому что конфликт между королем и Генеральными штатами породил это чудовище – Конвент, а с ним бесчинства, кровь, страдания и низложение королевской власти. Суверен должен опираться на дворянство, а не на остальные сословия, которые в любой момент могут превратиться в якобинцев. Только вместе с дворянами король может управлять государством и своими подданными, держа всех остальных в узде. Умный парламент, управляемый дворянским сословием, это великое подспорье любому просвещенному монарху. – Пеклин выстраивал свои мысли по-военному строго и логично.

- Но Густав произвел революцию и трижды уже подчинял парламент своей воле! – нерешительно возражал ему Карл.

- Это всего лишь пружина, которая сжата до упора. Да, он восстановил абсолютизм, наплевав на мнение парламента и дворян, и потерял опору на последних. Окруженный своими любимчиками, которые поддакивают ему, поддерживая любую сумасбродную идею, рождающуюся в его голове, либо внушаемую ими же, Густав не замечает, что Швеция стоит на краю бездны. Он, из одного своего честолюбия начал военную авантюру против России, и лишь благодаря Божьему промыслу мы вышли из нее. Но результаты войны катастрофичны, ибо король не понимает ни сути происхождения денег, ни причин их отсутствия. Когда вся страна обездолена, он взял на себя право распоряжаться финансами. И как он это делает? Ему мало дворцов и он начал строительство подобия Версаля в Гаге! Он полагает, что казна страны – его кошелек и тратит все на свои удовольствия. Теперь он вообразил, что цель всей его жизни это реставрация Бурбонов и новая война с революционной Францией, в которою он пытается втянуть нашу бедную страну. Вам подтвердит любой генерал, если не достаточно моего мнения, - Пеклин выпятил грудь, - французская армия почти в полном составе перешла на сторону Конвента и ее боевой потенциал, как всегда на высоте. Надежда на мнимых союзников очень слаба. Англичане предпочитают таскать каштаны из огня чужими руками, австрийцы отмалчиваются, ограничиваясь лишь демонстрациями на границах, Пруссия далеко не та, что была при Фридрихе Великом, она слабеет на глазах, а Россия… Россия слишком далека от Франции, чтоб начинать войну с ней. И что опять ждет нашу несчастную Швецию?