Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов - Жан Тьерио

С 1984 года одним из «кошмаров» Форин Оффиса стал специальный советник Маргарет по иностранным делам Чарлз Пауэлл. Он был беззаветно предан Маргарет; она же однажды про него написала, что «он читал ее мысли». Ловкий манипулятор, изворотливый, как ящерица, он плел свою паутину в министерстве, заручившись поддержкой советников, следивших за послами и информировавших обо всем дом 10. Он был «универсальным пауком», державшим руку на пульсе всей британской дипломатии. Не было ни одной важной встречи, ни одного саммита, на которых он не присутствовал, находясь в тени Маргарет. Найджел Лоусон сказал о нем: «Он не думает, он не задается вопросом относительно предубеждений, существующих у премьер-министра, он просто находится рядом, чтобы подумать над тем, как положить ее слова и мысли на музыку».

Всякому почет по заслугам, так что среди советников Маргарет следует упомянуть и всемогущего руководителя пресс-службы дома 10 Бернарда Ингема. Он оставался на своем посту все 11 лет, что она была у власти. Это был невероятно успешный переговорщик, хотя при этом хватка у него была как у британского дога. Само воплощение верности и преданности, под грубой внешней оболочкой он был мягок и нежен, как голубь, но при этом еще и хитер, как змей. Очень быстро освоив науку приручения журналистов, он стал в журналистике настоящим знатоком. Чудесным образом смешивая искренность и откровенность со слухами и неофициальными сообщениями (как говорится, не для протокола), любезность со злобными выкриками, он не имел равных в умении манипулировать прессой или, по крайней мере, оказывать на нее влияние. Когда в прессу проскальзывала какая-либо информация из источников, близких к дому 10 по Даунинг-стрит, можно было быть уверенным, что за этим стоит Ингем. Он организовывал утечки информации просто мастерски, докладывая об этом только Маргарет, с которой виделся ежедневно по утрам, представляя ей краткий обзор прессы. Он работал не на правительство, он работал на Мэгги и для Мэгги, только для нее. Министры его боялись и даже ненавидели. Найджел Лоусон пишет в книге «Взгляд из дома № 11 по Даунинг-стрит»: «Ингем общается с прессой, и основанием для его общения служит утверждение, что всем хорошим страна обязана Мэгги, а всем плохим — ее министрам». Он был замешан во всех темных и неблагодарных делах. Когда возникала необходимость скомпрометировать кого-то из членов кабинета министров, это он, Ингем, разоблачал его ошибки и недостатки, реальные или только предполагаемые. «Площадка» оказывалась подготовленной, и оставалось только отрубить голову. «Дело Уэстленда», несомненно, дело его рук. Ингем сумел стать столь незаменимым и необходимым, что, когда он вздумал подать в отставку, она была отклонена.

Обладая огромным талантом к ведению переговоров, Ингем смог помочь «Железной леди» заручиться согласием на сотрудничество, пусть даже молчаливое, многих газет. Если Маргарет не удалось полностью заставить склониться перед ней Би-би-си, то в печатных СМИ она нашла драгоценную поддержку. Кроме газет, традиционно поддерживавших консерваторов, таких как «Дейли телеграф» или «Санди телеграф», она пожелала иметь и другие; использовав свое влияние, она позволила Руперту Мердоку «наложить свою лапу» на такие престижные издания, как «Таймс», «Санди таймс» или более доступную газету «Сан». Конечно, редакционные команды постепенно подверглись «чисткам» в том плане, что из них были удалены противники правительства и введены его сторонники. Это явно не волновало Маргарет сверх меры; однажды она сказала: «Я нахожу отвратительным, что журналисты, чувствующие, что они вольны писать что угодно, приходят в такое волнение, когда человек, имеющий немного денег и считающий, что у него есть что сказать в средствах массовой информации, покупает их газету». Несомненно, плюрализм мнений не был для Маргарет основной заботой. Она полагала, что, имея в своем распоряжении телевидение, «Гардиан» и такие газеты, как «Индепендент», ее противники имели достаточно просторную трибуну, чтобы высказывать свое мнение. А в остальном, как она считала, капитализм должен устанавливать свои правила; к счастью, капитализм был на ее стороне. И Бернард Ингем играл далеко не последнюю роль в ее особых партнерских отношениях…

Ослабленный кабинет министров, но сохраненный парламент

Естественным следствием увеличения веса и влияния личной канцелярии премьер-министра и ее филиалов стало уменьшение роли кабинета министров в качестве органа, коллегиально принимающего решения. Уже давно идея, что премьер-министр является лишь первым среди равных, была в кабинете министров всего лишь фикцией, встроенной в архитектуру британского общества. Премьер-министр был несомненным главой правительства. Но в 1979 году кабинет министров как общественный и административный институт сохранял очевидное превосходство, которое Маргарет предстояло в скором времени существенно урезать весьма показательным образом. Разногласия между «мягкотелыми» и «жесткими», естественно, сыграли в этом вопросе большую роль, как и характер Мэгги. Как только Маргарет приступила к исполнению своих обязанностей, она дала себе такое определение: «Непокорный глава конформистского правительства». Это было плохое начало для идеи коллегиальности. Маргарет хотела иметь силу, способную двигать страну вперед, чтобы эта сила могла противостоять силе, желавшей сохранить статус-кво, бороться с консерваторами, одетыми в костюмы из дорогих магазинов на Савил-роуд и носящих зонты от Брига. Способы, которые применяла Маргарет, чтобы оживить заседания кабинета министров, шокировали многих из них. На заседаниях правительства, проходивших по вторникам с утра, Маргарет сначала излагала свои соображения по какому-то вопросу, а затем выслушивала замечания коллег. Ее образ действий противоречил обычной практике поочередного опроса мнений всех участников совещания. Она так говорила о своей манере поведения: «Когда я председательствую на совещании, я забегаю вперед. Я люблю высказывать свои мысли раньше всех, чтобы увидеть, какие аргументы могут быть приведены, чтобы доказать мне, что я не права». Она заботливо добавляет: «Я не испытываю при этом ни малейших затруднений, если требуется принять новую линию поведения». Такой министр, как сэр Соумс, работавший в правительствах Макмиллана и Алека Дуглас-Хьюма, конечно же был этим глубоко шокирован. «С нами никогда прежде так не разговаривали, всё было решено заранее», — напишет он позднее. Это не совсем правда, Маргарет могла слушать, в особенности в самом начале заседания. Но вообще-то эти заседания ее утомляли, ей становилось скучно, и она довольно часто возлагала на Уилли Уайтлоу, заместителя премьер-министра, обязанность сделать выводы после проведения дебатов. Он же, с его опытом и знанием традиций, с его доброжелательностью всегда умел «закруглить, сгладить углы» и найти решение, которое удовлетворяло бы всех заинтересованных лиц. После его ухода с поста в 1988 году отношения в правительстве стали более натянутыми. В любых случаях Маргарет без колебаний ставила своих министров в затруднительные положения. Однажды Форин Оффис высказал свое мнение по вопросу о положении дел в Родезии, причем известные факты входили с этим мнением в явное противоречие, и Маргарет без колебаний сказала лорду Каррингтону: «Это происходит от некомпетентности, и это идет с самого высшего уровня». Лорд Каррингтон пишет в своих «Воспоминаниях»: Маргарет «надеялась, что ее министры будут защищать свою точку зрения столь же энергично и твердо, как это делала она сама, в том случае, если они действительно были уверены в своей правоте <…>. Мне казалось иногда, что она получала удовольствие от того, что поддразнивала своих собеседников, чтобы увидеть, как они ей будут отвечать, даже если она говорила вещи неприятные и нелестные, в которые она на самом деле и не верила». Заседания правительства постоянно превращались в своеобразную игру кошки с мышкой. Если «мышка» была достаточно ловкой, она могла и выиграть. Джордж Уолден, заместитель лорда Каррингтона, вспоминает: «Когда вы говорите, взгляд ее голубых глаз того оттенка, что называют электрик, проникает в вас глубоко-глубоко, словно она оценивала вашу искренность или пыталась определить, не намеренно ли внесена неясность в ваши мысли <…>. Но если вы приводили убедительные аргументы и говорили убежденно, если вы доказали, что вы правы, она принимала ваши аргументы». Это, без сомнения, было правдой в период ее первого мандата. А потом Маргарет явно стала соскальзывать к «искусству управления» всё более и более авторитарному, автократическому, по выражению клеветников и хулителей. В 1988 году, прежде чем войти в зал заседаний, она сказала одному из тех, кто сотрудничал с ней, работая в ее личной канцелярии: «Когда я возвращаюсь туда, то это для того, чтобы выиграть». Но совершенно очевидно и то, что превращение заседаний кабинета министров в непрерывный матч — это не идеальная находка для поддержания командного духа.