100 великих авантюристов - Игорь Муромов

Вот один из любопытных памфлетов, хранящихся в личном деле Мануйлова:

«Во время борьбы за власть Плеве и Витте Мануйлову было поручено раздобыть документы, уличающие Витте в неблагонадежности. Князь Мещерский, игравший тогда заметную роль в высших сферах, ввел Мануйлова к Витте. Здесь Мануйлов каким-то путем выяснил, что нужные документы хранятся у одного из бывших секретарей Витте. Поместившись в номере гостиницы „Бель-Вю“, смежном с номером, занятым этим секретарем, его агент при помощи подобранных ключей проникает в номер секретаря, вскрывает его письменный стол и снимает нужные копии с бумаг. Все это было сделано ловко, бесшумно, результатом чего явилось увольнение Витте от должности министра финансов. На организацию кражи документов у Витте Мануйлову была отпущена Плеве крупная сумма денег, но Мануйлов потребовал увеличить эту сумму „на непредвиденные расходы“, что привело Плеве в бешенство».

1905 год был самым удачным, самым счастливым в жизни Мануйлова. У него все получалось. Новый год он встретил в Санкт-Петербурге на балу у Елисеевых; много танцевал и увез с собой маленькую балерину Мариинского театра Булатову, сыгравшую впоследствии в его жизни роковую роль. Сразу после Рождества, уже в Париже, он снял особняк для очаровательной 18-летней Катрин Изельман, учащейся Высших женских курсов.

Финансовое положение Мануйлова тоже было надежным. Его доход превышал 50 тысяч рублей в год Ему высылали значительные суммы Департамент полиции, Главное артиллерийское управление за сведения о современном вооружении европейских стран, Адмиралтейство за услуги Балтийскому флоту…

В основном капитал он хранил в банках и тратил лишь на собственное содержание, на женщин, на предметы роскоши и картины. В его доме на Большой Морской была ампирная мебель, скульптура, коллекция фарфора.

В 1905 году руководителем розыскного отделения департамента стал старый знакомый Мануйлова Рачковский, который вместе с начальником секретного отделения департамента полиции Гартингом основательно занялись Мануйловым. Они пришли к выводу, что сведения Мануйлова не стоят тех денег, которые он получал. 24 июня 1905 года Гартинг представил в министерство внутренних дел доклад о Мануйлове, заканчивавшийся словами: «Принимая во внимание, что сведения г-на Мануйлова не дают никакого материала секретному отделению, между тем как содержание его в Париже вызывает для департамента весьма значительный расход, имею честь представить на усмотрение Вашего превосходительства вопрос о немедленном прекращении г-ном Мануйловым исполнения порученных ему обязанностей и отозвания его из Парижа, с откомандированием его от Департамента полиции, однако продолжать выдачу ему личного содержания до 1 января 1906 года».

Рачковский праздновал победу. Мануйлову был нанесен жестокий удар. Но еще большие неприятности его ждали впереди.

26 декабря 1905 года министр внутренних дел П. Н. Дурново назначил Мануйлову жалование из секретных сумм в размере 7200 рублей ввиду возложенного на него С. Ю. Витте поручения. Мануйлову предстояло встретиться с Гапоном, одним из вдохновителей рабочих забастовок, и уговорить его выехать за границу. Ивану Федоровичу после долгих бесед удалось склонить Гапона к отъезду. Однако далее началась эпопея с 30 тысячами. Мануйлова стали подозревать в присвоении денег, переданных ему для внесения через Гапона в кассу рабочих организаций. Сам же Иван Федорович говорил, что его просто «подставили». Так или иначе Мануйлов был уволен с государственной службы, причем без права занимать в дальнейшем официальную должность.

Первые дни 1906 года 6 н провел с очаровательной Булатовой. В Рождество встретил неотразимую француженку Анни Дюзель, которой когда-то дал рекомендательные письма в Петербург. Вскоре она переехала в его двухэтажный Дом в Дубках.

Между тем дела авантюриста шли из рук вон плохо. Пытаясь найти выход из создавшегося положения, Мануйлов метался между Москвой, Петербургом и Парижем, принимая сомнительные предложения. 12 апреля 1906 года Булатова сообщила ему, что ждет ребенка. Положение Мануйлова с каждым днем становилось все опаснее. Балерина была дочерью полковника А. С. Булатова и имела в Санкт-Петербурге надежную защиту.

Мануйлов отправил ее в Дубки, где жила Дюзель. Булатова была приветливой, и Анни стала поверять ей свои сокровенные тайны.

28 мая Мануйлова вызвали в Дубки в связи с убийством Анни Дюзель. Вскрытие показало, что она была отравлена, однако следствие удалось прекратить. В протоколе было написано, что смерть наступила в результате несчастного случая.

Гартинг продолжал расследовать деятельность Мануйлова. Он встречался с его агентами, изучал документы. Выяснилось, что многие агенты не получили обещанного вознаграждения.

В департаментской справке о жизни Мануйлова после увольнения говорилось: «Проживая в Санкт-Петербурге, Мануйлов распространял слухи, что благодаря занимаемому им в министерстве внутренних дел служебному положению и обширным его связям с разными высокопоставленными лицами, он имеет возможность устраивать разные дела во всех ведомствах, в частности, и в Департаменте полиции. Таким словам Мануйлова многие верили, так как он жил весьма богато, вел крупную игру в клубах и проживал, судя по некоторым указаниям, не менее 30 000 рублей в год».

Наконец в январе 1910 года департамент полиции получил сообщение, что Мануйлов продал революционеру Бурцеву разоблачительные документы за 150 000 франков и получил задаток 20 000 франков.

В ночь на 17 января 1910 года у Мануйлова был произведен обыск, наделавший много шума в обществе. Мануйлов старался придать обыску характер сенсационности, заявив, что в обыске участвовали несколько десятков человек и был оцеплен весь квартал. Он выставлял себя «жертвой политического произвола».

Весть об обыске быстро разлетелась по Западной Европе. В Париже это встревожило французскую тайную полицию, поставлявшую Мануйлову секретные сведения.

В представлении вице-директора департамента полиции С. Е. Виссарионова, в частности, говорилось: "Преступная деятельность И. Ф. Манасевича-Мануйлова охватывает период с 1907 года, т. е. по увольнении с государственной службы.

С помощью услуг особых агентов (Радионова, Минца и Симоняна) он распространял в определенных деловых кругах сведения о себе, как о человеке, занимающем высокое служебное положение и обладающем большим вниманием и связями, позволяющими за деньги улаживать различные сложные дела в Департаменте полиции и других государственных учреждениях.

В просителях не было недостатка.

Вид богато обставленной приемной, располагающая к доверию внешность самого И. Ф. Манасевича-Мануйлова, телефон, официальные бланки — все это не вызывало у просителей и тени сомнений.

Цена услуг колебалась от 500 рублей до 15 тысяч рублей.

Установлено и доказано совершение шести сделок подобного рода, на которых в четырех Мануйлову удалось добиться обещанного результата. Дача взяток Мануйловым каким-либо должностным лицам следствием не установлена".

В этом донесении использована двойная фамилия Манасевич-Мануйлов. Это Гартинг предположил, что Иван был сыном Федора Манасевича, купца 1-й гильдии, в доме которого воспитывался. Эта версия подкрепляется завещанием Манасевича в пользу Ивана Федоровича.

Однако дело Мануйлова не было доведено до суда. Процесс мог бросить тень как на Департамент полиции, так и на правительство России.

Получив урок, Мануйлов уже осенью 1911 года вновь жил весело и беспечно; играл на скачках, регулярно посещал балы, пускался в новые приключения.

…В начале века в определенных кругах Москвы и Петербурга был весьма популярен жандармский полковник А. К. Массакуди, представитель одного из богатейших домов России. Семья Массакуди благоденствовала в своем родовом гнезде на стыке Азовского и Черного моря, когда младший брат полковника, член Керченского Союза русского народа, в одной из акций по разгрому евреев переусердствовал и убил человека.

Массакуди вышел на Манасевича, который, хотя и не сразу взялся уладить дело, выдвинул условия: 15 000 рублей и 3000 аванса. Ударили по рукам. Аванс был выплачен, а вскоре Мануйлов получил все 15 000 рублей, хотя по-прежнему ничего не предпринимал. У него был тонкий расчет. Если бы Массакуди прекратил выплаты, то потерял бы всякую надежду на благоприятный исход дела и, следовательно, согласился бы с утратой уже выплаченных сумм. К тому же Мануйлов в крайнем случае мог устроить шумиху в прессе, учитывая его связи с журналистами и издателями. И полковник продолжал давать деньги. Так могло продолжаться сколь угодно долго, но А. К. Массакуди спасла его жена, усилиями которой младший брат был освобожден. Жандармский полковник пытался вернуть хотя бы часть своих денег, но без успеха. Манусевич на его изобличения отозвался фразой: «Совершенно не могу понять, откуда у него против меня такая злоба».