Белые пешки - Екатерина Звонцова

а если видела, то реагировала сдержанно – только провожала тяжелыми взглядами. И не обсуждала, хотя неделю назад покрыла разок трехэтажным матом. После того как Даниного бывшего учителя… ох. Саша добралась почитать записи друзей, после чего несколько дней решалась позвонить Дэну и как-то посочувствовать. Не позвонила, только вытащила в один из вечеров в планетарий. Не сказать, чтобы удачно: Дэн, видимо, плохо спавший ночами, просто вырубился на траве посреди лекции, а потом долго, печально извинялся, уверяя, что все было очень интересно, просто сложный день, сложная жизнь и так далее.

Саша лягнула Асю под партой, но поздно. Марти молча поглядела сначала на одну, потом на вторую, так, будто вообще едва понимает, не спит ли и не видит ли какой-нибудь кошмар. Потом она вздохнула и… снова закатала рукав. Темные пятна на смуглой коже напоминали жуткие цветы. Ткнув пальцем в первое, Марти тихо сказала:

– Вот это – плохо сделанная предохранительная прививка от «приморской птички». И рядом тоже. Я колола их сама, у нас все болели. Это не была вакцина от нее, что-то другое, страховочное, Крысу вот не помогло, и… – Она запнулась. В глазах проступило знакомое «неважно, не поймете». – А это… – Она указала на несколько пятен помельче, зло глянула прямо в глаза Саше, потом Асе. – Да, девочки. Это дозы. Стимуляторы. Чтобы я могла сутками стоять над чьей-то койкой и не падать рядом. Я ширялась. И еще ширнусь, если что-то такое случится в Москве. Чтоб вы не сдохли.

Саша закусила губу. Вот есть люди – сплошное минное поле. Никогда не знаешь, где у них рванет: какая тема взбесит, расстроит или вызовет неадекватную реакцию. Марти стала таким «полем». Но… неадекватной реакция не была. Саша поняла, что в очередной раз сокрушительно «подорвалась». Нет. Не в минных полях дело, а в плохих саперах.

– Прости, – пробормотала она и, не зная, что добавить и куда деться, беспомощно спросила: – А когда пройдут?

– Должны были раньше, почти сразу. – Марти снова глянула на зеленый крест. – Я пойду, девочки. Пока. Что-то надоело это все.

– Ма-арти! – проскулила Ася.

Но подруга уже закинула вещи в сумку, встала и направилась к выходу. Ася и Саша переглянулись, и их тут же одернул преподаватель, не успевший остановить Марти. Дверь в аудиторию уже захлопнулась. Под гневную тираду профессора Саша осталась наедине с мыслью «Какие же мы гадины», а Ася, спрятав лицо за блочной тетрадью, тихо заревела. Саша ее не утешала, больше грызла себя: почему подумала такое про подругу, почему вот так сразу? Да, Марти штормило в последнее время. Но ничего наркоманистого в ней не было. В конце концов, у нее папа милиционер. Он бы заметил, будь что.

Саша и Ася закидали подругу грустными эсэмэсками. Она ответила только к ночи и сказала, что улетает в L. Оставалось надеяться, что там она хорошо отдохнет. И попытаться хоть как-то отдохнуть самим, не чувствуя себя сволочами.

Прошлый НГ мы вместе отмечали на Никиной даче. Было здорово, никогда я не ощущала себя настолько на своем месте. Будто мы – что-то даже больше, чем семья, даром что разные и что некоторые не так давно знакомы. А теперь все порознь. Мне даже кажется, я с большей охотой провела бы Новый год в планетарии, где Голос рассказывает про звезды.

Но может, все еще изменится? Все-таки Новый год – время, когда собираются близкие. Просто будет грустно, если окажется, что близких больше нет. Точнее, для всех близким стал кто-то другой. Жизнь наполняется странными новыми людьми, а ты ничего не можешь тут сделать.

– Девушки, здравствуйте. Вы мне случайно не поможете? Мне нужна Маша.

Незнакомый мужчина – высокий, широкоплечий, рыжий – поймал Сашу и Асю на выходе, после пар. Он говорил вежливо, приветливо и явно верил, что именно те, к кому он обратился, отыщут таинственную Машу. Хорошие джинсы, белая куртка, гладко выбритое лицо, возраст… примерно как у пап. В первый миг в памяти у Саши что-то смутно зашевелилось, и она остановилась, остановила Асю, пригляделась.

– Маша, – повторил мужчина просительно. – Она не с вами? Должна быть.

Слишком уверенно он это утверждал, но вспомнить его Саша не могла. А Маш на потоке вроде как не было.

– Нет, – наконец ответила она. Настроение оставалось на нуле, трепаться не хотелось, и она сообщила: – Нам надо домой. Вы, видимо, обознались.

Ася поддержала ее кивком и прибавила:

– Не знаем мы никакую Машу. Она преподаватель? Студентка? Спросите у охраны.

Она потянула Сашу вперед, взяв замерзшей ладошкой за руку. Их ждал «Макдоналдс», где сегодня предлагали кофе и пирожки по акции. Уже не тянуло идти туда – без Марти, для которой вишневая начинка в пирожках была, пожалуй, единственным наркотиком на свете… с другой стороны, дух хоть себе стоило поднять.

– Ох, что же это я! – Мужчина хлопнул себя по лбу, но не дал девочкам пройти. Вновь он уставился на Сашу светлым, острым взглядом. – Вы Александра, да? А вы Анастасия? Подруги Маши, она так и описывала: два ангела, один с хвостиками, другой с зеленой лентой. Маша…

– Мартина? – догадалась Ася и сжала Сашину ладонь крепче. – Ой!

Саша тоже вспомнила, что в школе Марти иногда звали так, хотя «Марина» и «Мария» – два разных имени. Мужчина просиял и кивнул:

– Да. Да, Марина, Мартина, она самая. А вы…

– Да, – решилась Саша. – Мы Саша и Ася. – Они с тревогой переглянулись. – А вы все-таки кто?

– И зачем вам Марти? Откуда вы ее знаете? – Ася нахмурилась.

Мужчина слегка поклонился.

– Вячеслав Александрович Дорохов, врач, из Челябинска. Мы вместе работали летом. Я хотел увидеть ее перед тем, как лететь в L., меня туда пригласил пресс-секретарь мэра. Ну, вдруг ее тоже? А если нет, сорвал бы ее с собой, у нее должна быть виза, насколько я помню. Час уже стою тут, как идиот, мерзну…

Звучало правдоподобно. И память смилостивилась: да, про интересного рыжего медика из породы «вот тех самых классных дядек за сорок» Марти рассказывала. Тем несвоевременнее казался ее побег: может, такой импозантный приятель, да еще с таким предложением, стряхнул бы с нее хандру. Саша, подумав, все же призналась:

– Мы не знаем, где она. Она сбежала с занятий. У нее…

– Она была грустная, да? – вдруг спросил он. – И неприкаянная?

Саша и Ася снова переглянулись. Слово «грустная» не отражало и половины того, что было у Марти на лице, когда она вылетела с пары, а вот «неприкаянная» – еще как. Дорохов смотрел