Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

Белые и цветные вперемешку. Нет, он не любитель такого. И что теперь? Пообедать и вернуться в Джексонвилл? И что? Слушать опять вздохи о прошлом и надежды на поворот… Нет, надоело. К тому же собирался именно на весь уик-энд. Решил – делай. И не меняй решения без крайней необходимости.

Он повернулся и по-прежнему не спеша пошёл к Мейн-стрит. Лёгкая пробежка по барам, обед в ресторане, а там и вечерняя программа определится сама собой.

Джексонвилл

Алиса заснула сразу, как только они сели в вагон. Женя сняла с неё пальто, усадила поудобнее и укрыла своим плащом. Алиса сонно вздохнула, не открывая глаз. Как бы не пришлось её от вокзала до дома нести на руках. Всё-таки она ещё мала для таких поездок. Но день был… просто упоительный. И подумать только: она теперь замужем! Даже свадебное путешествие у них было в этот странный парк. И свадебный пир. Сэндвичи, шоколад и яблоки. А потом ещё обед в кафе, правда, уже только вдвоём с Алисой. А под конец ещё мороженое со взбитыми сливками. Немудрено, что Алиска спит, её саму в сон клонит.

На этот раз были попутчики, но Женя не обращала на них внимания, как, впрочем, и они на неё. Женя села поудобнее и закрыла глаза…

…Над столом в жёлто-оранжевом, как солнце, абажуре горит лампочка, и в её свете зелёная скатерть на столе блестит и переливается.

– Дима, это не слишком опасно?

– Слишком опасно – довоенная категория, – отец, не спеша, вдумчиво раскладывает по скатерти карты…

…Женя вздохнула, не открывая глаз. Отец любил раскладывать пасьянс, считая это лучшим отдыхом. А мама вязала. За картами и вязанием и решались, как она сейчас понимает, все домашние проблемы. Её никогда не прогоняли, она слушала, часто не понимая, но, оказывается, всё запомнила…

…– И отказ может быть деянием, Дима.

– Я врач. Если я промолчу, откажусь… это чьи-то жизни. Чьи бы они ни были.

– Но, Дима, надо подумать и о будущем.

– Я сделал всё возможное…

…Это она потом узнала и поняла. Все деньги были положены в банк, целевым вкладом на её образование. Их хватило на школу, а потом у неё была стипендия, и она смогла закончить колледж.

Женя слышала, как мимо ходили, как напротив вставали и садились, поезд не очень удачный – много остановок, но с другой стороны… Алиса поспит, да и ей самой надо отдохнуть. Она на мгновение как проваливается в полусон-полувоспоминание…

…– Будь умной девочкой. Тебе придётся рассчитывать только на себя. Учись, как следует. Без профессии… – мама сокрушённо качает головой.

– Мама, а ты?

– У меня был папа.

– А я замуж выйду.

Мама смеётся.

– Ну, ты же ещё совсем маленькая, Женя. Когда это будет, если будет, и как оно будет… Не загадывай. Загад не бывает богат.

– А вот и будет.

– Когда будет, тогда и поговорим…

…Вот оно и есть. И есть он, готовый всё взять на себя, пожертвовать всем, даже собой. А мамы нет. Маме бы он понравился. Работящий, спокойный, хозяйственный. Да, мама бы одобрила её выбор. И папа. Отец и Эркин дружили бы, мама вязала бы Эркину.

Женя вздрогнула и открыла глаза. Ей показалось, что она произнесла это запретное имя вслух. Но пожилые джентльмены напротив были заняты своими газетами. Пронесло. Но рановато она расслабилась. И… где они сейчас? И как раз в купе заглянул проводник, встретился с Женей взглядом и улыбнулся.

– Джексонвилл через семь минут, миледи.

– Благодарю, – кивнула Женя.

Семь минут – это разбудить Алису, привести её в порядок и самой собраться.

– Эллис, проснись, малышка.

Алиса неохотно открыла глаза и села. Женя поправила ей волосы, помогла надеть пальто, надела на неё беретик, быстро накинула плащ, достала зеркальце и оглядела себя. Нет, кажется, не растрепалась.

Поезд плавно замедлял ход, вкатываясь под вокзальный навес.

– Вот и приехали, – улыбнулась Женя Алисе, вставая и беря её за руку.

Попутчики вежливо приподняли шляпы. Женя ответила им столь же вежливыми кивком и улыбкой и вышла из купе.

Когда они уже покинули вокзал, Женя озабоченно спросила Алису:

– Ты дойдёшь сама? Или взять на ручки?

Алиса посмотрела на неё и вздохнула:

– Я постараюсь.

– Ну и умница. Пойдём.

– Мам, а Дрыгалка моя где?

– У меня. Дома поиграешь, хорошо?

Но Алиса надула губы, и Женя решила уступить. В Гатрингсе она же разрешила играть на улице, так что всё должно быть по справедливости. Женя достала из кармана плаща меховой комок и надела петлю от резинки на ладошку Алисы. И теперь та шла рядом, в такт шагам выбрасывая и ловя игрушку.

Так они шли по Мейн-стрит, на минутку остановились у витрины игрушечного магазина, и Алиса с полным удовлетворением отметила, что такой Дрыгалки там нет. А мама это заметила? Заметила, конечно.

Они шли долго, очень долго. Но наконец дошли. Их забор, их калитка. Женя достала ключи, но Алиса толкнула калитку, и та открылась перед ними.

Дверь сарая открыта настежь, и в его глубине возится, чем-то громыхая, Эркин. Женя, крепко сжимая на всякий случай руку Алисы, прошла мимо. Нижняя дверь открыта, лестница только что вымыта, верхняя дверь не заперта, в кухне булькает на плите чайник.

– Вот мы и дома.

– Ага, – выдохнула Алиса, закрывая глаза.

– Ты спишь уже? – смеялась Женя, раздевая её. – Сейчас ляжешь, моя маленькая, зайчик мой.

– Ага-а, – соглашалась Алиса, покорно крутясь под её руками.

Когда Женя уложила Алису, в кухне грохнула об пол вязанка. Женя ещё раз подоткнула одеяльце и вышла в кухню. Эркин, сидя на корточках перед плитой, поправлял огонь.

– Чайник уже кипит, – сказал он, не оборачиваясь.

Женя молча подошла и села рядом с ним, ткнулась лбом в его плечо, обняла. Эркин потёрся щекой об её волосы.

– Женя, я ещё воды принесу сейчас и закрою всё, хорошо? – его шёпот словно погладил её.

Женя с трудом оторвалась от него и встала.

– Да. Воды хватит, я сейчас приготовлю что-нибудь.

– Ты устала, не надо.

Но Женя уже хлопотала у шкафчика и стола.

– Нет, я быстро. Ты закрывай всё и поднимайся, уже темнеет.

– Ага.

Выходя из кухни, Эркин захватил вёдра, и Женя только покачала головой. Молчаливое упрямство Эркина было ей уже хорошо знакомо. Ну что, яичницу, что ли, быстренько сделать? Да, окна в комнате, чтобы со двора не увидели.

Женя задёрнула и расправила шторы, зажгла лампу и побежала на кухню, где уже накалилась сковородка. Три яйца. Ей одно, Эркину два. И чай заварить.

Эркин внёс в кухню полные вёдра, вышел