Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

СССР: их вызвали и заставили подписать документы об их еврейском происхождении и заявление на выезд. Спустя две недели они уже были на пути в Вену, затем их ждали Рим и Сан-Диего. Такая необычная процедура высылки, возможно, была связана со статусом отца Светы, старого большевика, бывшего куратора Центрального музея В. И. Ленина на Красной площади. Позже Саша и Света изо всех сил пытались наладить новую жизнь в Италии и Штатах, но Света лишь окончательно погрузилась там в мир морфийной зависимости. Стрит, однако, продолжал свою жизнь. И хотя последующее поколение хиппи не одобряло стиля жизни своих предшественников, представленных, например, постоянно пьяными Солнцем и Красноштаном, тусовка на Пушке все еще была на месте и весьма активна. К 1980‐м годам словарь хиппового сленга называл «центровым» человека, чья «хипповость» не вызывала никаких сомнений. Ничего больше не напоминало о том, что когда-то альтернативой этой преимущественно мужской компании «центровых хиппи» был салон, который держала женщина и который представлял совсем другой стиль хипповства. Память о Свете, ее радикальных убеждениях и еще более радикальном образе жизни быстро померкла после того, как они с Сашей покинули страну. К концу 1970‐х только несколько человек из их круга оставались там и продолжали быть активными. Одной из них была Света Барабаш по прозвищу Офелия, которая стала самой известной женщиной-хиппи Москвы и благодаря которой этот особый контркультурный бренд Царевны-лягушки продолжал жить. Безусловно, близкая дружба Светы Марковой с другой, более юной Светой сыграла в этом отношении не последнюю роль. Память о Марковой также хранила Лариса Пятницкая, больше известная под именем Лорик, которая тоже осталась в СССР после того, как ее наставник Мамлеев уехал в США. Она посвятила Свете и Саше целую страницу в своем изданном после перестройки фотоальбоме «Праздники моей революции», где видно, что о них помнили в богемных кругах в конце 1990‐х годов. Подпись к фотографии Светы, снятой на выставке в Измайлове в сентябре 1974 года, гласит:

Царевна-лягушка (Светлана Маркова) — самый выдающийся лидер движения хиппи 70‐х годов. Талантливый художник по костюмам, она была к тому же умной и глубокой личностью. Ее ценили и ей внимали многие десятки хиппушек той поры. Но яркие персонажи не могут жить в серости будней своей страны и уезжают на поиски вечного праздника на чужбину. В США Светлана столкнулась с ужасающим бездушием, жестокостью, цинизмом и сгинула в Ничто. В Москве же Царевну-лягушку вспоминают до сих пор…[1057]

Текст под Сашиной фотографией далеко не такой комплиментарный, что, конечно, отчасти объяснялось тем, что он лучше устроился в США. А учитывая, что вся информация о Саше и их жизни в Штатах исходила от Светы, мы можем также догадываться, как она сама относилась к его успехам. Еще живя в Москве, Саша, со своей работой в Метрострое и разных других архитектурных бюро, всегда балансировал между официальным миром и миром андеграунда, тогда как Света отличалась бескомпромиссной радикальностью и оппозиционностью.

Александр Пеннанен (Кащей), муж Царевны-лягушки Светланы Марковой. Художник, архитектор, человек, у которого были самые длинные волосы из всех хиппи 70‐х. Участник вольной выставки 29 сентября 1974 года в Измайлово, куда со своими работами влились несколько хиппи Москвы, Ленинграда, Одессы. Александр Пеннанен успел проявить свой оригинальный талант художника, а также ненависть ко всему советскому и русскому. Из России бежал, подпрыгивая от радости. В США вошел в средний класс, где и сгинул. В России Кащея никто не вспоминает, кроме Лорика[1058].

Лорик хорошо понимала: о том, что она называла «культурной революцией 70–80‐х», можно рассказывать и с женской точки зрения. Это несложно заметить из третьего ее альбома, озаглавленного «Амазонки славных лет», в котором она продолжает публикацию фотографий из личной коллекции, сопровождая их забавными и отчасти довольно едкими подписями. На этот раз она выражает благодарность и восхищение примерно пятидесяти женщинам, которых называет организаторами и тайными вдохновителями нонконформистского мира, в котором преобладали мужчины. В книге есть фотографии и Офелии, и Светы Марковой. Первая описывается как «прекрасная тень, промчавшаяся, пролетевшая, промелькнувшая по революционным выставкам 70–80‐х», а вторая — как «сочинявшая красивую, романтическую жизнь по минутам». В предисловии Пятницкая отмечает, что женщины подготовили почву для процветания диссидентской культуры 1970–1980‐х: «Без женского участия вряд ли так ярко проявились бы решительность, талант и смелость гонимых рыцарей Культуры эпохи 70–80‐х годов»[1059]. Однако даже в этой книге Лорик иногда сталкивается с коллективным забвением, когда женщины оставались безымянными персонажами с неопределенной ролью. Мы видим фотографии «Анны с Преображенки» и «Нины с проспекта Мира», которых, как и многих других, тепло вспоминают за их гостеприимство, беседы и таланты, при этом забывая их имена. Интересно, что обычно такая красноречивая Лорик ни намеком не говорит о том, кто из этих женщин были любовницами художников, прославившихся в то время, когда она писала свои книги. В лучшем случае она называет их музами.

В 2008 году, когда я только приступила к изучению советских хиппи, Света Маркова была еще жива, но уже смертельно больна раком. Она умерла, отказавшись от лечения, в 2011 году. Про Сашу я узнала только в 2015‐м, случайно наткнувшись на пост его знакомого в интернете. К этому моменту я знала про Кащея и Царевну-лягушку в основном со слов Сергея Батоврина, который с огромным уважением относился к ним обоим, но все же лидером считал Сашу. Более тесную связь с Пеннаненом поддерживал Шекспир, продолжавший переписываться с ним и после того, как сам уехал в Израиль. Все имеющиеся у меня фотографии Саши и Светы я также получила от них двоих, и у обоих было больше фотографий Саши, чем Светы. В архиве Солнца, который мне повезло обнаружить, тоже хранилось несколько высококачественных снимков Кащея, и только на одном из них — где-то на заднем плане — была видна Царевна-лягушка. (Впрочем, не исключено, что Свете просто чаще доставалась роль фотографа.) Когда я впервые встретилась с Александром Пеннаненом в Сан-Франциско в сентябре 2015-го, я ожидала услышать рассказ о его исключительном лидерстве и о том, как создавалась хипповская Система. Я думала, что увижу этакое второе Солнце. Вместо этого мне открылась история преданной неумирающей любви. Я встретила человека, единственным смыслом жизни которого было оставить о своей бывшей жене Свете ту память, которой она заслуживала (они развелись в 1976 году, для того чтобы Света смогла выйти замуж за своего возлюбленного, коренного американца). Совершенно неграмотный в компьютерном отношении Саша боялся и избегал интернета, и у его воспоминаний не было никаких шансов попасть в социальные