Ювелир. Тень Серафима - Наталья Корнева

Кровь третьего участника, как Октавиан убедился уже очень скоро, ибо кровь его брата пролилась - пролилась вся до последней капли.

Лорд Эдвард славился своими филигранными телепортациями, почти всегда перемещаясь при помощи них. Вот и сейчас, он создал пространственный коридор, такой короткий, что оба его противника даже не заметили этих непрочных связей в искрящем магией помещении. Конечно, попытку полноценной телепортации они бы без труда засекли, но... Пространственный коридор длиной всего около трех-четырех метров! Октавиан и не знал, что такое возможно. Обычно три-четыре метра - это допустимая погрешность при перемещениях, но никак не само перемещение.

Лорд Ледума только что вполне убедительно доказал обратное.

Впрочем, на этом он не остановился в своем пренебрежении к правилам.

Правитель Ледума совершил двойную телепортацию, при которой два объекта меняются местами, одновременно перемещаясь в разные точки пространства.

И всё бы ничего, да только такие телепортации невозможны.

Один пространственный коридор, два объекта проходят друг через друга. Теоретически да, они всегда достигают точки назначения, только на практике почему-то распадаются на финише на атомы. Какие-то основополагающие связи оказываются разорваны.

Однако, как выясняется, всё не так однозначно. Лорду Эдварду вот удалось удержать структуру своего тела без искажений. Похоже, не в первый раз проделывает лорд такой фокус. Он прошел сквозь Лукреция, его Лукреция, как сквозь воду...

Он убил его. Легко и непринужденно.

- Милорд Октавиан... Отец?! О Изначальный, что происходит?

Октавиан в бешенстве отмахнулся от некстати вошедшей жены, жестом приказывая замолчать. С пальцев его сорвались полупрозрачные, вспыхнувшие багряным искры. В глубоком шоке от случившегося, лорд даже не слышал слабого вскрика и шума от падения легкого девичьего тела. Впрочем, несмотря на беременность, Альбия была совсем еще ребенком - хрупким и тоненьким, как стебелек, поэтому вместо шума был скорее шелест пышных юбок, опадавших, как яркие кленовые листья.

Но Октавиан всё равно не слышал этого, как не слышал вообще ничего.

На его глазах брат истекал кровью.

На его глазах брат превратился в кровавое месиво.

Отвратительная, унизительная, жалкая смерть.

Смерть, о которой никто не должен узнать. Никто и никогда.

- Я так полагаю, милорд Октавиан Севир? - мрачно обратился оборотень с той стороны зеркального стекла. Изображение его было бледным аж до синевы. Сам лорд Аманиты выглядел немногим лучше. К стыду Октавиана, его тошнило. - Меня зовут Карл. Лорд Эдвард, вероятно, в представлениях не нуждается. Лукреций Севир мертв. Это на случай, если вам было плохо видно, или от ужаса вы зажмурились и не лицезрели, как ваш дражайший брат едва не выблевал собственное благородное сердце и скоропостижно превратился в мясной фарш. Я заберу его драгоценности и зеркало, как улики. И думаю, нам стоит выйти на связь в самое ближайшее время, не так ли? Похоже, нам есть что обсудить.

С этими словами Карл мерзко осклабился и оборвал контакт.

Правитель Аманиты ничего не ответил. Не мигая, он продолжал смотреть в плоскость своего зеленого зеркала, которое уже ничего не показывало, с трудом осмысливая случившееся. Сердце его заполняла странная пустота.

Когда же Октавиан наконец обернулся, и без того совсем белое лицо лорда исказила гримаса неподдельного испуга. Леди Альбия Лукреция Севира, законная супруга правителя Аманиты, навзничь лежала на полу, не подавая признаков жизни. С единственной трогательной округлостью в области животика, она казалась такой беззащитной, такой ранимой... такой родной. Красивое, благородное лицо девушки было подобно безмятежному лицу спящей, но в эту страшную минуту Октавиан смотрел не на лицо.

Полный отчаяния взгляд его был прикован к воздушным тканям юбок, к самому низу живота, где быстро расползалось темное влажное пятно. Оно было похоже на чернильную кляксу, безнадежно портившую весь безупречно оформленный документ. Ткань облепила и бесстыдно открыла глазу узкие девические бедра, по которым густо текла кровь.

Глава 29

Себастьян поймал себя на том, что судорожно мечется в душном полумраке. Уже не первый час бесцельно расхаживая из стороны в сторону, пытается отыскать здесь что-то, что-то неизъяснимо важное, что-то без конца ускользающее. Внутренняя реальность предательски распадалась на части. Внешняя периодически не соответствовала сама себе. И обе эти реальности решительно не сходились краями. И чем он, черт побери, занят? Как вкопанный, ювелир застыл посреди комнаты, стараясь стянуть воедино осколки мыслей. Ах да! Собрать вещи. Уйти. Всё предельно, кристально ясно. Продолжим?..

Стоп.

Какие еще сборы? Что вообще ему нужно собирать?! В общем-то, ювелир пришел налегке. Вот он, его дорожный рюкзак, похоже, даже не распакованный с момента прибытия. Взял - и вперед.

Но... куда это, собственно, вперед?

Себастьян поморщился, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Попытка отозвалась в голове тупой болью, какая бывает, когда пытаешься включить в работу давно не задействованную, затекшую конечность, уже онемевшую и почти атрофировавшуюся от бездействия. Мозг словно отвык функционировать, выдавая какие-то путаные обрывки образов, клочки воспоминаний, рваные лоскуты слов... Цельная картинка никак не получалась, и это Себастьяну совсем не понравилось.

Однако кое-какую информацию, хоть и с большим трудом, всё же удалось выудить. И ювелир ужаснулся, едва заглянув в этот омут памяти. Рука сама собой потянулась к рюкзаку, и страшное чувство уже виденного насквозь пронзило сильфа.

Дежавю.

О Изначальный! Возможно ли это? Неужто он сошел с ума? Или и впрямь застрял в бесконечном повторении одного и того же кошмарного дня? Чертовщина!

Себастьян вздрогнул, лишь сейчас заметив в проеме зловещий, смазанный темнотой силуэт человека. Тот молча наблюдал за ним из черного провала двери. Бог весть, сколько времени.

- Это ведь уже было, не так ли? - хрипло спросил сильф, сам пугаясь звучанию собственного голоса. Да, именно так, по его глубокому убеждению, должны были говорить безумцы. - Как давно я здесь?

- Когда я вошел, снаружи заканчивался двадцатый лунный день, - невозмутимо отозвался гончар, по-прежнему не торопясь заходить внутрь.

Себастьян даже не удивился. Здесь и быть не могло по-другому. Здесь ощутимо пахло безумием, безумие было разлито повсюду, как мятный сироп на пряничной глазури... мятный сироп... кажется, даже стены пропитаны им насквозь.

- Где мои клинки? - запоздало спохватился ювелир. Прикосновение к верной стали - вот что всегда возвращало уверенность. - Верни их. Сегодня же... - он быстро поправился, - сейчас же я должен уйти.