Я иду искать. История вторая - Олег Верещагин

Винтовка ударила второй раз. Чудовищный удар бронебойной пули под­бросил хобайна и опрокинул боком на камни. Пуля попала точно в сердце.

Олег перезарядил оружие, повел прицелом. Второй хобайн стоял, сжимая флаг и часто сглатывая.

— Поворачивай, дэбчик, — процедил Олег, — ну?!

Хобайн глубоко вдохнул и пошел вперед. Олег со свистом, словно обжёгшись, втянул воздух и выстрелил. Идущий свалился, как подкошенный — пуля по­пала ему в лоб.

Мальчишка поспешно отложил «мосинку», и люди с лицами превратились в два почти неразличимых предмета — серые на серых камнях. Олег посмот­рел направо и налево. На ткнулся на понимающий взгляд Йерикки, спокойный и твердый, через силу улыбнулся:

— Всё уже нормально.

— Да нет, — тихонько возразил Йерикка и коснулся спины Олега, — но будет. Не волнуйся.

— Постараюсь, — Олег лёг на спину и уставился в низкое, драное в клочья небо.

Со стороны врага ударили сразу несколько скорострелок... Гремучие по­токи осколочных пуль заплясали по камням, брызгая горячим крошевом. Маль­чишки сползли ниже, вслушиваясь в посвист над головами — пули шли дальше и дальше над морем, постепенно теряя скорость. Особенно красиво это выглядело с трассерами.

— Часом бы одно в свои корыта влепили, — мечтательно заметил Холод.

— Слишком далеко, — равнодушно ответил Олег.

— Й-ой, а что б тебе те сморкалки из своей винтовки достать?!

— Теоретически — можно, а практически — я не до такой степени хорошо стреляю. Я не Карл Хичкок[35].

Холод не успел спросить, кто это. Не выдержали нервы одного из гор­цев — загрохотал «утес», но тут же заткнулся: наверное, Гоймир надавал ретивому пулеметчику по шеям. Однако, огонь со стороны врага неожиданно прекратился. Вместо этого из мощного усилителя понеслась отборная брань вперемешку с угрозами, посулами и пакостными обещаниями. Потом их смени­ли вежливые предложения о сдаче с намеками на массу благ в плену. Потом неожиданно зазвучали песни — на городском диалекте. Олег таких не слыш­ал, но похожие ему уши прожужжали на Земле... Их смысл сводился к словам «любовь-морковь». Горцы слушали, критиковали и лениво спорили, записи у них, или энтузиастов находят. Кое-кто погорячее принялся было отругивать­ся, но плюнул — вопить долго на таком расстоянии не мог даже обладающий луженой глоткой.

К вечеру дела стали вовсе паршивыми. С севера подул холодный ветер. Облачность он не сдул — наоборот, тянул и тянул новые груды туч, громоз­дившиеся друг на друга — но температура упала до минусовой. Море в жут­ком здешнем приливе билось с громом о берега, и корабли в отдалении рас­качивало на волне. Разводить костры было не из чего, да и опасно. Ветер, холод и невозможность согреться могли довести до исступления кого угодно. Несчастные мальчишки, забиваясь в малейшие выемки на своих постах, жа­лись друг к другу и укутывались плащами. Кое-кто добрался до крепкого вина, прихваченного из Черной Пущи — этим вроде бы стало теплее, зато на­чало клонить в сон, и Гоймир с бранью метался между постами, рискуя под­хватить пулю, тормошил, пинал, взывал к чести, воле, предкам и богам...

Около часа ночи, в темноте, Олег добрался до «командного пункта», находившегося под каменным козырьком. Несколько человек спали у дальней стены этого жалкого убежища, подобрав ноги и укрывшись плащами. Гостимир, сидя у обрыва с фонариком в руке, зажигал и гасил его, прикрыв глаза и чуть покачиваясь — слабая надежда, что, может быть, кто-то окажется в скалах, кто-то увидит, кто-то ответит, чем-то поможет...

Гоймир сидел на большом валуне и ел, пользуясь метательным ножом, холодные консервы из банки. Он обернулся на шаги, и Олег вздрогнул, увидев незнакомое лицо — всего за несколько часов князь похудел, щеки втянулись вокруг глаз легли черные круги. Краги Гоймир зажимал между колен, пальцы его были лиловыми от холода. Однако, теплоты не прибавилось и в нём сам­ом:

— Случилось что? — спросил он сухо, жестом предлагая Олегу сесть.

— Ничего. Просто решил посмотреть, все ли тут у вас в порядке, — Олег как мог удобно устроился на указанном валуне.

Гоймир скривился, будто хватил кислого. Потом сказал негромко, но оч­ень зло:

— Вяжешься — одно девка продажная на ярманке.

Олег не разозлился, хотя горец явно этого ожидал. Только грустно пос­мотрел на Гоймира, и тот вернулся к консервам, жестом предложив их Олегу. Тот помотал головой, встал и подошел к Гостимиру. Гостимир спал сидя, про­должая нажимать кнопку давно севшего фонарика.

— Проснись, телефонист.

Гоймир открыл глаза:

— То ли резать нас пришли?

— Горный юмор, — сказал Олег, услышав, как фыркнул Гоймир. — Будь здоров, — сказал он, не поворачиваясь и вновь обратился к Гостимиру:

— Фонарь у тебя не пашет.

— Все одно — не видит никто, — серым от усталости голосом ответил тот и протянул фонарь Олегу. Мальчишка несколько раз встряхнул цилиндрическую коробку, приговаривая:

— Вам ничего сложнее меча доверить вообще нельзя...

Гостимир немного взбодрился и даже начал что-то отвечать, а тут и фонарь загорелся. Олег, возвращая его хозяину, признался вдруг:

— Мне все время в голову разная чушь лезет. Типа: «Умираем, но не сдаемся!»

— То добрые слова, — отозвался Гоймир. Гостимир уже вновь уснул, нажимая на кнопку, а Гоймир запулил банку консервов — пустую — по камням и повторил: — Добрые...

Кто-то из спавших зашевелился и поднялся, откинув плащ — это оказа­лся Морок. Не открывая глаз, он отошел в сторону, сделал свои дела и вернулся на место. Без него там уже оккупировали прогретое пространство, но Морок поступил просто — свалился сверху, и его приятели, ворча, и не про­сыпаясь, вынуждены были раздвинуться. Еще несколько судорожных телодвижений — и все успокоилось.

Олег отвел свой взгляд от спящих и обнаружил, что и Гоймир смотрел туда же — бездумно-внимательно.

— А то и жалеешь, что повязал себя с нами? — опросил он с издевкой, пере­водя взгляд на Олега, тот спокойно ответил:

— Не надо... Как говорил один мой знакомый — в бою на принятие решения даётся только три секунды. Всё, до чего додумаешься потом — лажа... Я свое решение принял очень быстро... Что собираешься делать?

— Молиться, — отозвался Гоймир. Олег вздохнул:

— На богов надейся, а сам не тормози... А все-таки?

— Умирать, — уже серьезно сказал Гоймир. — Куда ни кинь — всюду клин, и то плохо, и то не краше... Но, разом дел без выхода не бывает, так я вижу выход — достойная смерть.

— Мороку с Богданом не рано... даже если достойно? — спросил Олег. Он был едва на пару дет старше названных, но ощущал себя почти патриархом.