Золотой человек - Филип Киндред Дик

первая же встреченная им женщина будет счастлива приютить его у себя. Живой пример – вон, перед нами.

– Итак, золотой окрас, грива, богоподобный вид – все это неспроста. Не просто для красоты, – зло скривив пухлые губы, прорычал Уиздом. – Дар у него не один, целых два. Первый абсолютно новый, последнее слово в развитии способов выживания, а второй стар, как сам мир! – Остановившись, он полоснул взглядом девушку, сгорбившуюся в углу. – Брачный наряд! Пышные павлиньи хвосты, петушиные гребни, лебединые шеи, разноцветные оперения птиц. Блестящая чешуя рыб, лоснящийся звериный мех, роскошные гривы… Зверь ведь не обязательно грязен и отвратителен, так сказать твареобразен. К примеру, львы, тигры, любые большие кошки – что-что, а отвратительными их уж точно не назовешь.

– Таким образом, беспокоиться ему не о чем, – подытожил Бейнс. – Пока на свете существуют женщины, без заботы он не останется. И благодаря способности заглядывать вперед, в будущее, уже знает, что перед его чарами не устоит ни одна.

– Ничего, не уйдет, – проворчал Уиздом. – С моей подачи правительством объявлено чрезвычайное положение, так что его уже ищут. Ищут все, и Военная Полиция, и Гражданская. Целые армии лучших специалистов планеты, новейшие машины и снаряжение… словом, рано или поздно мы непременно найдем его и ликвидируем.

– К тому времени его ликвидация потеряет всякий смысл, – заметил Бейнс, с язвительной миной потрепав по плечу Аниту. – Не грусти, сердце мое, в одиночестве тебе оставаться недолго. Ты ведь не станешь единственной. Ты станешь всего лишь первой из длинной-длинной череды…

– Спасибо. Утешил, – проскрежетала она.

– Древнейший способ выживания, продолжения рода, в сочетании с новым, прежде невиданным… а на выходе – животное, безукоризненно приспособленное к окружающей среде. Каким образом, черт побери, его остановить? Допустим, тебя-то мы через стерилизационную ванну прогоним без проблем, но всех их – всех женщин, подвернувшихся ему по пути – не переловим, это уж точно, а если проморгать хоть одну, нам крышка.

– Придется постараться, – вздохнул Уиздом. В его усталых, покрасневших глазах затеплились искорки надежды. – Выловить, сколько сумеем, пока не дали потомства. А может, свойственные ему качества вообще рецессивны? Может, наши над ними возобладают, сведут их на нет?

– Я бы не поставил на это и ломаного гроша, – с кривой, невеселой улыбкой откликнулся Бейнс. – По-моему, я уже знаю… точнее сказать, догадываюсь, какой из двух видов в итоге окажется доминантным. Не мы. Поверьте, не мы.

Колесо мироздания

– Секты, – задумчиво проговорил бард Чай, вглядываясь в ленту донесения, со скрежетом извергаемую приемником.

Проржавевший, давно не видевший смазки приемник пронзительно взвизгнул и пустил вверх струйку едкого дыма. Увидев, как угрожающе, докрасна, раскалился его изъязвленный коррозией кожух, Чай поспешил отключить аппарат, дочитал донесение и отшвырнул ленту в груду мусора, наглухо закупорившего пасть утилизатора.

– Что там такое с сектами? – негромко осведомился бард Сун-у, не без труда отвлекшись от тягостных дум и изобразив на круглом оливково-желтом лице заинтересованную улыбку. – Что вы сказали?..

– Деструктивные культы – угроза стабильности всякого общества, и наше – не исключение, – заговорил Чай, чинно сложив домиком изящные ладони. – Известные нижние страты недовольны по определению. Сердца их пылают ревностью, завистью к тем, кого Колесо вознесло выше них, а потому они, одержимые жаждой бунта, втайне сбиваются в банды, собираются во тьме ночной, злокозненно извращают общепринятые нормы, наслаждаются, глумясь над основополагающими нравами и обычаями.

– Ага, – согласился Сун-у. – То есть, – поспешно поправился он, – просто диву даешься, как только людям приходит в голову предаваться столь изуверским, отвратительным ритуалам!

Замявшись, он в нетерпении поднялся на ноги.

– Если позволите, я должен идти.

– Не спеши! – рявкнул Чай. – Знаком ли ты с окрестностями Детройта?

– Да, – не на шутку встревожившись, кивнул Сун-у, – однако весьма поверхностно.

Решение Чай принял незамедлительно, по обыкновению энергично.

– Отправляйся туда. Составь подробный письменный отчет о положении дел. Если данная группа опасна, Длани Благочиния следует о том знать. Составляют ее сквернейшие из отбросов общества. Каста техно, – сморщив нос, пояснил он. – Европейцы. Здоровенные волосатые твари. По возвращении жалуем тебе шестимесячную поездку в Испанию, на отдых, покопаться в руинах заброшенных городов.

– Европейцы?! – позеленев, воскликнул Сун-у. – Прошу вас… в последнее время мне нездоровится… нельзя ли поручить это дело кому-то еще?

Чай приподнял бровь.

– Возможно, ты придерживаешься теории Сломанного Пера? Сломанное Перо… да, потрясающе даровитый языковед, я сам получил от него кое-какие наставления. Он, как тебе, безусловно, известно, утверждает, будто европейскую расу следует считать потомками неандертальцев. Будто их невероятная величина, густота волосяного покрова и общее звероподобие свидетельствуют о врожденной неспособности осмыслить что-либо сложнее чисто звериной, горизонтальной структуры общества, и потому прозелитизм в их отношении – пустая трата времени и сил.

Замолчав, он пригвоздил молодого человека к месту строгим, неумолимым взглядом.

– Не имей я необычайной веры в твою самоотверженность, и не подумал бы поручать это дело тебе.

Сун-у с тоской повертел между пальцами бусину четок.

– Хвала Эльрону, – пробормотал он, – вы не по заслугам добры ко мне.

Шмыгнув в лифт, Сун-у под жуткий скрежет то и дело заедающих механизмов поднялся на верхний этаж здания Вышних Покоев и поспешил вдоль коридора, освещенного немногочисленными тускло-желтыми лампами. Спустя пару минут он подошел к дверям канцелярии Чтецов и небрежно махнул внутренним пропуском перед зрительными линзами робостража.

– Бард Фэй-пан на месте? – осведомился он.

– Воистину, – подтвердил робостраж, отодвинувшись в сторону.

Переступив порог канцелярии, Сун-у миновал лабиринт рыжих от ржавчины, вышедших из строя машин и вошел в крыло с теми, что еще действовали. Шурин, сгорбившись над какими-то графиками за рабочим столом, усердно копировал их от руки.

– Да пребудет с тобой Чистота, – вполголоса приветствовал его Сун-у.

Фэй-пан в раздражении сдвинул брови.

– Я ведь сказал, не ходи ко мне больше. Прознает Длань Благочиния, что я пускаю тебя за анализатор ради каких-то частных делишек, меня же на дыбу вздернут!

– Тише, – пробормотал Сун-у, стиснув плечо родственника, и жалобно, умоляюще приподнял соболиные брови. – Больше я к тебе с этим не обращусь, ты же знаешь. Я уезжаю, надолго, а там… взглянуть бы еще разок, напоследок, а? В скором времени Колесо завершит мой круг, так что больше нам с тобой не увидеться, и…

Жалобная гримаса на его оливково-смуглом лице сменилась коварным, хитрым прищуром.

– Ты ведь не захочешь взять на душу подобный грех? Мой час близок, искупить его времени уже не хватит.

– Ладно, ладно, – буркнул Фэй-пан, – только, Эльрона ради, живей!

Сун-у, поспешив к главному анализатору, уселся в расшатанную, обветшавшую клеть, щелкнул тумблерами, приник к смотровым окулярам, вставил в прорезь удостоверение личности и привел в движение стрелку пространственно-временного указателя. Древний механизм,