Жертвы времени (СИ) - Евгения Федорова

Я молча взялся за нож, двумя ударами вспорол брюхо и вывалил горячие потроха на землю. Конь, почуяв кровь, очнулся от дремы и испуганно фыркнул. Поняв, в чем дело, Алрен пренебрежительно заржал и медленно пошел вдоль ущелья, ища себе более спокойное место для сна. Я почти никогда не привязывал его, прекрасно зная, что жеребец никуда не убежит.

— Демиан, — сегодня Мрак был неожиданно настойчив. — Отдайся мне по собственной воле, я не причиню тебе вреда. Чего ты боишься? Какие тайны так важны для тебя, что ты не можешь разделить их со мной? Со твоим драконом?

Моя рука, оттягивающая от мяса кожу, замерла. Он впервые сказал «твой дракон», раньше он всегда говорил «мой человек».

— Не сейчас, — с трудом сглотнув, выдавил я. — Дай мне перекусить спокойно!

— О, Высшие, ты невыносим! — Мрак в раздражении пыхнул в мою сторону легким облачком дыма, неприятно защипавшим в носу.

Я поторопился отделить от сустава жилистую ногу, обтер ее снегом, стирая налипшие волосы, и, сдвинув горящие ветки, бросил мясо как есть поверх углей.

— Слышал волка? — внезапно спросил древний. Я почувствовал в нем перемену, он снова отступил, давая мне право решать.

— С час назад, — согласился я. — Думал, весна заставит их успокоиться. Раньше морозными ночами их голоса были слышны гораздо чаще, но теперь они призывают самок…

— Нет, я чувствую тревогу, — возразил Мрак.

— Это всего лишь изменение погоды, — усмехнулся я. — Нечто новое. Другие запахи, другое настроение.

Дракон промолчал, щурясь.

Запах жарящегося мяса дразнил. Я снова перевернул влажную одежду, потом палкой поддел ногу, кладя ее на угли другой стороной.

— Остальное я съем, — решил Мрак и посмотрел на надрезанную тушу, которая вздрогнула, будто была живая, и поползла по камням, оставляя кровавый след. Вытянув шею, дракон подхватил свою добычу, и прочные кости захрустели на его зубах, будто тонкие палочки.

— Спроси, — проглотив кусок козлятины, предложил Мрак, — как я делаю это?

Я молча повел плечами и, выкатив ногу из костра, счистил с нее налипшие угли. Придавив мясо куском камня, чтобы не обжечься, отрезал тонкий кусок, оголив сочащуюся соком мякоть.

— У меня ведь есть ты, к чему мне знать такие вещи? — сказал я неохотно и принялся за еду. Мрак внимательно наблюдал за мной, за тем, как я отрезаю небольшие куски и кладу их в рот.

— Даже в еде ты держишь себя в рамках предрассудков, — заключил он. — Твой голод сродни моему, но ты не позволяешь себе торопиться.

— Сдержанность, Мрак, это все, что у меня есть, — вздохнул я и подвесил над прогорающим костром котелок, наполненный снегом. Дрова кончались.

Луна коснулась своим краем горного пика слева от меня. Опять завыл волк. На этот раз он был ближе, и ему тут же ответили с другой стороны.

Я приподнялся, очнувшись от дремы, и внимательно осмотрел склоны, но ничего не приметил, лишь тени лежали недвижимы. Ни дуновения ветра, ни единого шороха, даже снег застыл, словно не смея ссыпаться с камней.

Я прикоснулся к свитеру, но он по-прежнему был влажным, одевать его на плечи значило подвергать себя ненужным испытаниям. Рана на руке и без того ослабила меня.

— Мрак, подсуши его, — попросил я, перебросив одежку через широкую лапу.

Настроение у дракона явно ухудшилось: похоже, моя просьба была для него оскорбительна. Тем не менее Мрак повернул голову и обречено задышал, обдавая влажную ткань знойным теплом, отдающим кровью. Рядом пламя взметнулось вверх в последней агонии и опало, уйдя в подернувшиеся серым пеплом угли.

Луна ссыпалась за горный пик, вокруг стало заметно темнее. Вой вновь повторился. Теперь откликнулись на него с трех сторон, и я вскочил, услышав пронзительное ржание Алрена.

Сбросив с плеч одеяло, я метнулся вперед по склону, с которого посыпались сброшенные мною камни. Жеребец был напуган и чуть не сбил меня с ног, пролетая мимо. Я обхватил его за шею и, нырнув под голову, по дуге взлетел на узкую худую спину. Ощущая привычную тяжесть, конь успокоился и остановился подле дракона.

Я быстро оглянулся, выискивая взглядом голодные стремительные силуэты, но мир оставался неподвижным.

— Они не настолько глупы, — сообщил Мрак, — чтобы подходить к древнему.

— Ты дыши, дыши, — посоветовал я, оглаживая коня. Потом спустился вниз, подхватил уздечку и надел ее на жеребца. Подведя Алрена к сосне, подле которой он вечером выщипал всю траву, я привязал повод к суку.

— Не стоит отходить далеко, — сообщил я, похлопав по крепкой шее.

— Порою в твоих словах, подаренных лошади, больше тепла, чем в чувствах, обращенных ко мне, — это походило на жалобу. Я знал, что подобные мысли частенько занимают ум моего дракона и уязвляют его.

— Ты — дракон, а он — всего лишь глупая лошадь, — сказал я, чтобы сгладить неловкость. Алрен возмущенно фыркнул, не разделяя подобного утверждения.

— Настанет день, и я все равно съем тебя, — пообещал Мрак мстительно.

Я оперся спиной о бок жеребца и тихо рассмеялся: пытаясь сохранить серьезный вид, дракон сушил мне одежду. Выглядело это необычайно забавно!

Волки будто взбесились. Они метались по горам, коротко взвывая. Высокие отрывистые взлаи сменялись низкими, глубокими завываниями, долго еще не затихающими между склонами гор. Тревога, наполняющая их голоса, тяготила, нагнетая ощущение западни.

Медленно светало. Я сидел, одевшись в высохшую, еще теплую от дыхания дракона одежду, весь превратившись в слух. Волчьи голоса один за другим затихали. Можно было предположить, что они успокаиваются, но несколько раз до моего чуткого слуха долетел тихий визг.

Но его я не услышал и не ощутил.

Мрак вдруг вскочил, хлестнув гибким хвостом по земле. Я легко увернулся от полетевших в меня осколков камней, но, поднявшись, не сразу понял причину тревоги древнего.

Слева от меня заржал, забился конь, пытаясь порвать повод. С хлопком лопнула износившаяся сбруя, и Алрен, поддавшись животному ужасу, накатившему на нас удушливой волной, метнулся прочь, оскальзываясь на прикрытых снегом неровных камнях.

«Ноги переломает», — мелькнула в голове мысль, но время ее безвозвратно ушло. Я не посмел оглянуться, оторвать взгляд от склона, где на огромном обледенелом валуне плыло нечто невероятное. Оно не имело четких очертаний, трепещущее, подобное мареву миража среди раскаленных песков пустыни. Тревожимое легким ветерком, оно постоянно двигалось, перетекало туманом, становилось то легче, то плотнее.

Безусловно, проявление фантома в этом мире было для меня необычно, но пугало не это: я видел нечто материальное, зная, что его не существует. Все живое являет собой сплетение энергий и связей, но от колышущегося подле нас марева в мир не распространялось ничего.