Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

— Где ваши дети? — невинно спросил он. — И ваша жена?

Портной молчал.

— Где ваша работа, которой вы так заняты? Ваши иголки? Нитки?

Но портной продолжал хранить молчание. Ламприер оглядел комнату. Узкая койка, стол, стул, книги, сваленные на полу у дальней стены.

Комната была точь-в-точь такая же, как его собственная.

— Кого вы ждали? — спросил он, хотя ответ ему был известен уже в тот момент, когда портной по ошибке принял его за того, кто был должен явиться к нему в это время. Он был того же роста, в такой же темной одежде. — Что выделаете?

Ответ лежал на письменном столе. Последние статьи его словаря, сложенные аккуратной стопкой, а рядом с ними — такая же стопка. Точная и тщательная копия. Ламприер молча смотрел на страницы.

— Вы копировали мой словарь, — сказал он. «Портной» кивнул.

— Весь?

Еще кивок. Ламприер немного подумал.

— Подписи, — произнес он. — Как вы…

— Я их опустил. И даты тоже. Не понимаю, почему они были перед подписями.

— Авторские права, мистер Копировщик, — резко бросил Ламприер.

— Это несущественно. Никакой разницы, — сказал копировщик.

Ламприер переварил это сообщение и попытался зайти с другой стороны.

— А мистер Прецепс неплохо платит, верно? Цель сегодняшнего визита Септимуса теперь была более чем ясна, даже если для самого Септимуса она оставалась загадкой.

— Вполне достаточно. Послушайте, мистер Ламприер, — «портной» заговорил задушевным тоном, — нет ничего странного в том, чтобы скопировать словарь. Я имею в виду, для надежности. У Кейделла не так-то безопасно…

— Без моего ведома? Втайне? За моей спиной? Мысль о том, что, пока он писал свой словарь, переписчик, сидящий у него над головой, следил за каждым движением его пера, копируя каждое слово, раздражала его до невозможности. Ему казалось, что его передразнивают, высмеивают. Ламприер взял со стола обе стопки.

— Я не знаю, зачем ему это понадобилось.

Переписчик попытался смягчить его, но Ламприер оттолкнул его, крепко сжимая в руках окончание словаря. Он вышел из комнаты и затопал вниз по лестнице, сбитый с толку и обуреваемый одновременно гневом и любопытством. Но, спустившись на свой этаж, он немедленно забыл и о бумагах, и о скомканном пальто. Его растерянность улетучилась, гнев испарился. Любопытство стало воспоминанием о любопытстве. У двери его комнаты стояла Джульетта. Она была одна.

На ней было кремовое льняное платье. Ламприер вспомнил, что в этом платье Джульетта была в то утро, когда выходила из кареты в приходе Сен-Мартин. Тогда она была сказочным, волшебным существом, до которого, казалось, было невозможно дотронуться. Чудесное видение. Ламприер приближался, и она повернулась к нему. Холмы и опаленные солнцем равнины острова Джерси остались далеко в прошлом, это лето было новой эрой. Но Джульетта была по-прежнему прекрасна.

— Вы пришли, — сказала она.

Джульетта села на кровать. Ламприер смотрел на нее, сидя на стуле. Поначалу у него отнялся язык. События последних месяцев сгрудились в одну запруду. Ему казалось, что если он вытащит одно, то обрушится сразу весь поток и погребет его под своей тяжестью. Джульетта напомнила ему вечер в библиотеке, они дружно рассмеялись, но потом резко умолкли, потому что воспоминание оказалось только вступлением. Она слышала о его работе, о словаре. Ламприер заметил, что до сих пор сжимает в руке последние страницы словаря, и положил их на стол рядом с пальто.

— Так он уже закончен? — спросила Джульетта, и Ламприер кивнул. Они сидели не шевелясь и глядели друг на друга.

— Вы могли бы уехать домой…

— Да, должно быть… — машинально ответил он, даже не задумавшись над смыслом ее слов. Взглянув на Джульетту, он почувствовал призыв в ее глазах. — Поедемте со мной! Мы вернемся вместе, — быстро проговорил он. Теперь он точно знал, чего хочет. — Мы могли бы бросить все это…

— Нет! — перебила Джульетта. — Я не могу, и не могу сказать вам почему. Потому-то я и пришла. Уезжайте, Джон, просто уезжайте теперь же.

— Ваш отец…

— Что вам известно? — Самообладание внезапно покинуло ее. — Расскажите мне! — В голосе ее послышалась мольба.

Ламприер был озадачен. Он начал рассказывать, что Уолтер говорил, будто ее держат в буквальном смысле слова как пленницу; что он сам видел, как она была испугана накануне, в архиве. Но когда он заговорил о виконте Кастерлее, умоляющее выражение ее лица сменилось обреченной покорностью. Голова ее поникла.

— Виконт мне не отец, — сказала она. — Он всего лишь мой опекун.

— Тогда давайте уедем, — настаивал Ламприер.

— Он знает, кто мой отец, — ответила Джульетта. — Скоро он мне скажет… — Но в ее голосе звучала безнадежность. — До тех пор я должна оставаться с ним. Я знаю, он скажет. В конце концов он должен сказать…

Она продолжала повторять это на разные лады, скорее убеждая себя, чем его. Наконец она смолкла. Ламприер снова стал уговаривать ее вернуться с ним на Джерси. Джульетта затрясла головой.

— Не понимаю, как вы вообще можете смотреть на меня! — взорвалась она.

Ламприер запнулся на середине предложения. Его щеки начали заливаться краской.

— Я узнала обо всем гораздо позже, — сказала Джульетта. — Поверьте, я не обманываю вас.,

Ламприер отвел глаза. Перед его внутренним взором — две части одной картины: окровавленное тело его отца, бьющееся в предсмертных судорогах, и обнаженное девичье тело под водопадом, тело той, которая сидела сейчас перед ним.

— Я думаю, — начал он, откашлявшись, — я думаю, что это случилось по моей вине, понимаете? Поэтому я и написал вот это, — он указал на последние страницы словаря. — Были и другие вещи: у де Виров, на фабрике Коуда… — На миг он замолчал. — Но я виноват поневоле. Видите ли, это непросто объяснить…

Он взял себя в руки.

— Да, — сказала Джульетта.

— Эти собаки… они, конечно, знали вас, но не знали отца. Может быть, если бы он лежал спокойно, как я, ничего не случилось бы. Иногда происходит такое, и приходится с этим смириться… — Теперь уже Ламприер говорил сам с собой. Подняв на нее глаза, он увидел, что на лице Джульетты одновременно были написаны изумление и ужас — В чем дело? — спросил Ламприер. — Что с вами?

— Я знала, что вы это видели. Но это не важно, — быстро проговорила она.

— Тогда что же?

— Ничего, — ответила Джульетта. — Джон, вас здесь ничто не удерживает. Уезжайте как можно скорее, прошу вас, уезжайте! — Она поднялась, и Ламприер тоже встал.

— Поедемте со мной, — повторил он безнадежно.

— Не могу. Разве вы не понимаете, почему я здесь? Мне пора возвращаться.

— Тогда я пойду с вами.

— Нет! — воскликнула она.

Но Ламприера было нелегко разубедить.

— Нет, — твердила она, когда Ламприер попытался последовать за ней. Он открыл рот, чтобы что-то возразить, но Джульетта внезапно поцеловала его. Потом он почувствовал, что она увлекает его за собой. Они упали на кровать.

— Будь ты проклят, — Джульетта стягивала с него рубашку. Ламприер гладил ее волосы.

— Мы прокляты оба, — выдохнул он. Джульетта прикрыла его рот ладонью.

— Да, — прошептала она…

Воздух в комнате сгустился и превратился в зной, накрывший их тяжелым одеялом. Дважды Джульетта прошептала: «Ты спишь?» — и дважды услышала в ответ тихое бормотание. Она лежала рядом с ним, полураздетая. На третий раз он промолчал. Джульетта прошептала: «Неужели ты ничего не знаешь?» Ламприер пошевелился во сне. Она осторожно поднялась и встала в изножье кровати, глядя на него. Он спал, подтянув колени к груди. Джульетта наклонилась за своей одеждой, и он снова заворочался. Она на мгновение застыла, потом бесшумно оделась и вышла. Неведение Ламприера было чудом. Он может спастись, он уедет. Если бы он знал, что на самом деле произошло с его отцом, он бы не сдался. Но он не знал, и, тихо спускаясь по лестнице, Джульетта думала о своем отце — кем бы он ни был. Ее ждет виконт со своими партнерами. Джульетту привязывало к нему ее собственное неведение. Она подумала о спящем юноше. Его неведение удержит его в этой комнате.

Ступени лестницы скрипнули, и Джульетта замерла, прислушиваясь к темноте. Затем она двинулась дальше и очутилась на улице. В этот момент наверху, в комнате, Ламприер открыл глаза и пошевелился. Он еще чувствовал, как сливаются их тела. Ее дыхание стало медленным. Он слышал ее шепот. Тело ее было горячим даже в знойном воздухе комнаты. Потом он лежал на спине, задыхаясь, опустошенный и усталый. В окна влетел слабый ветерок и закружился вокруг них. Должно быть, Джульетта снова что-то шепнула, но на этот раз голос ее звучал словно издалека. Ее легкое дыхание слилось с его дыханием, и они закачались в волнах дремоты.

Скрип вернул его к действительности. Но дело не в звуке. Ламприер открыл глаза, потому что ее уход отозвался странным беспокойством во всем его теле. Он протянул руку, чтобы убедиться, что она тут, что это ему не приснилось. Он открыл глаза, уже точно зная, что Джульетта ушла. Тогда он вскочил с постели и кинулся к окну. Он увидел, что она сворачивает за угол.