Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

котором не содержалось ни слова упрека или злости. Только одна строчка в нем заставила ее задуматься. Если бы вы приняли меня таким, какой я есть, не сомневаюсь, что со временем я стал бы тем человеком, которым должен быть. Мне очень жаль. Мэри прикусила губу, однако мучить себя по новому кругу не имело смысла. Она сделала свой выбор, рискнула и теперь должна была принять все последствия.

Только когда жизнь вернулась в привычное русло, Мэри действительно начала страдать. Когда каждый день был полон непростых решений, суеты и драмы, она держалась. Теперь же, когда с самого утра ее ожидала лишь повседневная рутина, Мэри резко упала духом. Она не могла работать, не могла довольствоваться своими книгами. У нее не было сил читать детям. Она обрекала себя на существование, главная, единственная цель которого – ждать. И ожидание, как Мэри обнаружила, разъедало ее настолько, что она едва могла заставить себя выйти из комнаты. Ночью она не спала, а смотрела в темноту, выпуская на свободу все гложущие ее страхи и сомнения. Ее мать была права. Она оказалась полной дурой и упустила единственного мужчину, который сделал бы ее по-настоящему счастливой. Не было причин думать, будто он появится сейчас. И она отвергла его друга, который мог бы спасти ее от будущего, которого она боялась столько, сколько себя помнила. Она станет самым презираемым из существ – старой девой, и так будет продолжаться день за днем, целую вечность, пока старость или неизбывная тоска не доведут ее до полнейшего внутреннего равнодушия.

Проходя мимо двери Мэри по пути в спальню, миссис Гардинер часто слышала доносящийся изнутри плач и застывала снаружи, гадая, следует ли войти. Но какое утешение она могла предложить? Она спросила мужа, стоит ли ей еще раз написать миссис Хейворд или попытаться выяснить, где сейчас Том Хейворд; мистер Гардинер счел, что не стоит. Это был очень сложный вопрос, с какой стороны ни посмотри. Когда осенью снова откроются суды, Том должен будет вернуться к своей работе, и тогда, возможно, мистер Гардинер попытается поговорить с ним; но теперь лучше не вмешиваться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Молодым людям нужно предоставить возможность самостоятельно принимать решения.

Поначалу тетушка почувствовала облегчение, ведь Мэри теперь гораздо реже можно было застать в слезах. Однако по прошествии времени она уже и не знала, что хуже – прежнее ее состояние или это страдание с сухими глазами. Ввиду отсутствия каких-либо других полезных задач, которыми могла бы занять время племянница, миссис Гардинер порекомендовала Мэри как можно больше упражняться. Прогулка, думала она, принесет пользу или, по крайней мере, не усугубит вред; и каждое утро она упрашивала Мэри совершить моцион в надежде, что та вернется немного менее несчастной. Мэри не возражала – что еще ей оставалось делать? – и именно во время одной из этих бесцельных прогулок она почувствовала, что кто-то идет прямо за ней. Оглянувшись, она с удивлением обнаружила, что ее новой спутницей была не кто иная, как Кэролайн Бингли – последний человек, которого ожидаешь встретить так далеко от фешенебельных улиц деловой части города.

– Доброе утро, мисс Беннет. Я как раз искала вас. Ваша тетушка оказала мне добрую услугу, подсказав ваше предположительное местонахождение, поскольку вы отсутствовали в момент моего визита.

В этой предупредительной вежливости не усматривалось и намека на былую враждебность, однако Мэри, памятуя, что внешний вид бывает обманчив, оставалась настороже.

– Если бы я знала, что вы собираетесь посетить нас, я бы позаботилась о том, чтобы присутствовать в доме и встретить вас лично.

– Но тогда я бы упустила удовольствие от прогулки по такому интересному району, – чересчур приветливо заметила мисс Бингли. – Это не очень знакомая мне часть города. Здесь так кипит жизнь, не правда ли?

Сердце Мэри бешено колотилось, и она знала, что не должна выказывать признаков слабости или колебаний в присутствии мисс Бингли. Она собралась с духом и так же неискренне улыбнулась ей в ответ.

– Поскольку вы все-таки отыскали меня, я в полном вашем распоряжении. Не хотите ли вернуться на Грейсчерч-стрит, где мы могли бы выпить чаю?

– Что ж, это было бы очаровательно, – заявила мисс Бингли тоном, подразумевающим обратное, – но сегодня утром дети показались мне особенно шумными. Атмосфера совсем не способствовала тихому разговору, который я надеялась провести с вами.

Кэролайн дотронулась до воротника своего идеально сидящего жакета, словно пытаясь смахнуть с себя пятнышки грязи, имевшие наглость пристать к ней в этой деловой части города.

– Я только недавно проходила мимо одной респектабельной кондитерской. Похоже, там наверху есть отдельные комнаты для дам. Полагаю, нам лучше отправиться туда.

Они молча подошли к той самой кондитерской, куда мистер Райдер, кажется, целую жизнь назад приглашал Мэри. Оказавшись внутри, мисс Бингли заняла лучший столик на первом этаже и заказала китайский чай, нарезанный ломтиками лимон и блюдце миндального печенья.

– Это не совсем «Гюнтерс», но на таком удалении от Вест-Энда, полагаю, для наших целей сойдет, – промурлыкала мисс Бингли, отпуская официанта и наливая чай.

Мэри решила ничего не говорить, пока не получит некоторое представление о причинах, по которым мисс Бингли привела ее сюда. Долго ждать ей не пришлось.

– Я не думаю, что может быть какой-то прок от того, чтобы начинать разговор издалека, мисс Беннет, так что перейду непосредственно к делу.

Она аккуратно вытерла рот салфеткой.

– Насколько я понимаю, не так давно к вам приезжал мистер Райдер. Я была бы признательна, если бы вы поведали мне, о чем он говорил, будучи у вас.

Мэри в замешательстве подняла голову – она совсем не ожидала подобной прямолинейности и удивилась, обнаружив, что ее опасения улетучились, сменившись негодованием по поводу того, что мисс Бингли посмела устраивать ей чуть ли не допрос.

– Это вопрос слишком личного характера. Странно слышать его от вас.

Мисс Бингли склонила голову, как бы показывая этим жестом, что хоть и слышала в голосе Мэри недовольство, не будет обращать на него внимания.

– Он сказал, что виделся с вами.

– В таком случае вам следует лучше расспрашивать его.

– Однако же я спрашиваю вас.

– Уж не знаю, с какой целью.

– Делал ли он какое-нибудь заявление?

На этом вопросе Мэри очнулась наконец от скорбной апатии, в которой пребывала уже столь долгое время. Кем возомнила себя эта женщина, чтобы допрашивать ее подобным образом? Какое право она имела требовать от нее ответов? Все унижения и невзгоды последних месяцев внезапно пробудили в ней ярость. Она не позволит так к себе относиться. Она уже вытерпела слишком много, больше подобного повторяться не должно.

– Это необычный вопрос. Не могу представить, почему вы считаете, будто имеете право задавать его.

– Такое впечатление произвел на меня мистер Райдер.

– Я удивлена, что он позволил себе раскрывать наш