Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд

правительство будет обладать достаточно широкими налоговыми полномочиями, чтобы удовлетворить свои потребности, и снова проиграл дело Вирджинии против федерального налога на кареты. Это дело стало настолько важным прецедентом в отношении возможности федерального правительства извлекать доходы из своих граждан, что Александр Гамильтон временно оставил свою частную юридическую практику, чтобы выступить в суде от имени правительства; это был единственный раз, когда он выступал в суде.

Этими решениями суд, в котором доминировали федералисты, продемонстрировал своё желание заявить, что Соединённые Штаты представляют собой единую нацию, состоящую из одного народа. Однако в деле «Чисхолм против Джорджии» (1793) суд перегнул палку. Он постановил, что штат Джорджия не имеет иммунитета от исков граждан другого штата. Это решение представляло собой настолько серьёзное посягательство на суверенитет штата, что не могло устоять; даже федералисты в Массачусетсе были потрясены им. Законодательные собрания многих штатов призвали принять поправку к конституции, которая отменила бы решение Чисхолма и не позволяла бы штатам судиться с иностранцами или гражданами другого штата. В результате в 1798 году была принята Одиннадцатая поправка к Конституции, которая гласила, что «судебная власть Соединённых Штатов не должна толковаться как распространяющаяся на любой иск по закону или праву справедливости, начатый или предъявленный против одного из Соединённых Штатов гражданами другого штата, или гражданами или подданными любого иностранного государства».

Хотя большинство федералистов не стремились упразднить штаты и весь государственный суверенитет, они хотели убедиться, что у национального правительства достаточно полномочий для управления. В ходе судебных процессов над мятежниками во время восстаний Виски и Фриса федеральные суды предложили широкое «конструктивное» толкование государственной измены в Конституции, утверждая, что простое вооружённое противодействие статуту приравнивается к развязыванию войны против Соединённых Штатов. Если целью восстания было «подавление акцизных контор и предотвращение исполнения акта Конгресса с помощью силы и запугивания», — заявил судья Патерсон на процессе по делу виски-бунтарей, — «преступление, по юридической оценке, является государственной изменой; это узурпация власти правительства; это государственная измена путем развязывания войны». Для Патерсона не имело значения, что обвинение не смогло представить двух свидетелей явных действий подсудимого. Федералисты намеревались подавить беспорядки. Те же самые соображения лежали в основе суда над мятежниками Фриса в 1799 году. Хотя Джон Фриз и толпа спасли восемнадцать человек от федерального маршала и его помощников, выстрелов не последовало, а пленники впоследствии без сопровождения добрались до Филадельфии, где сдались в руки закона. Тем не менее, Фрис был обвинён и дважды осуждён за государственную измену за развязывание войны против Соединённых Штатов. Определить бунт и спасение как государственную измену было большой натяжкой — «новый эксперимент», говорили адвокаты, — но в атмосфере 1799 года федералисты были напуганы.

Не меньшее значение для укрепления власти федерального правительства имели усилия федералистов по созданию закона о банкротстве для всей страны. Основной целью принятия единого национального закона о банкротстве 1799 года было желание федералистов, как выразился конгрессмен Джеймс Байярд из Делавэра, «объединить и натурализовать Соединённые Штаты… скрепить различные части Союза и теснее связать нацию с федеральным правительством».

Пожалуй, самой важной из попыток федералистов укрепить национальную власть в 1790-х годах было их утверждение о том, что федеральные суды обладают юрисдикцией в отношении преступлений, совершённых по общему праву. Федералисты утверждали, что федеральные суды могут использовать так называемое американское общее право — свод прецедентов и практики, взятых из неписаного английского общего права и адаптированных к американским условиям, — для наказания за преступления против Соединённых Штатов и их правительства даже в отсутствие конкретных федеральных уголовных законов.

Первое обращение верховного судьи Джона Джея к большому жюри весной 1790 года обозначило обширную область юрисдикции национального общего права. Он сказал присяжным, что их обязанность распространяется «на расследование и представление всех преступлений любого рода, совершённых против Соединённых Штатов», под которыми он, по-видимому, подразумевал практически любой пример противоправных действий против нации или её правительства, независимо от того, запрещены они федеральным уголовным законом или нет. В 1793 году судья Джеймс Уилсон в обвинении большого жюри пошёл ещё дальше в расширении юрисдикции федеральных судов, заявив, что право наций является частью того, что он назвал «общим правом» Соединённых Штатов.

В 1790-х годах большинство судей-федералистов почти не сомневались в существовании федерального общего закона о преступлениях, адаптированного к американским условиям. Фактически, они полагали, что ни одно национальное правительство не может по праву называть себя настоящим правительством, если оно не имеет законных средств для защиты себя с помощью одного лишь судебного разбирательства. Как заявил в 1799 году председатель Верховного суда Эллсворт, деяния, «явно разрушающие правительство или его полномочия, которые народ постановил считать существующими, должны быть преступными». По словам Эллсворта, нет необходимости конкретизировать эти преступные деяния законодательным актом, «поскольку они легко воспринимаются и определяются известными и установленными правилами; я имею в виду максимы и принципы общего права нашей страны».

Вероятно, ни одна концепция федералистов в 1790-х годах не казалась республиканцам более угрожающей по своим последствиям, чем идея о том, что в федеральных судах действует общий закон о преступлениях. Общее право, как отмечали республиканцы, «было полной системой для управления всеми делами страны. Оно…касалось всех вещей, для которых необходимы законы». По словам Мэдисона, юрисдикция общего права в отношении преступлений «наделила бы судебный департамент полномочиями, которые мало чем уступают законодательной власти». Если федеральные суды смогут использовать «обширный и многообразный» свод общего права для контроля над поведением американцев, то, заключил Мэдисон в своём знаменитом докладе собранию Вирджинии в январе 1800 года, одни только суды смогут «по-новому смоделировать всю политическую ткань страны».

Хотя федеральные судьи отрицали, что они заново моделируют всю политическую ткань страны, они всё же пытались использовать общее право для расширения национальной власти различными способами. Во время процессов над мятежниками в ходе восстаний Виски и Фриза федеральные суды использовали федеральное общее право для обоснования того, что федеральное правительство должно судить и наказывать мятежников за нарушение законов и практики штатов. «Хотя в обычных случаях было бы хорошо согласовывать нашу практику с практикой штата, — заявил окружной судья Ричард Питерс на процессе по делу мятежников Виски, — судебная власть Соединённых Штатов не должна быть скована и контролируема в своей деятельности строгим следованием нормам и практике штата».

Когда некоторые федералисты стали утверждать, что федеральные суды могут использовать общее уголовное право для наказания за клевету даже без закона о мятеже, республиканцы пришли в настоящую тревогу. Утверждение о том, что федеральная судебная власть может использовать общее право для наказания за преступления, заявил Джефферсон в 1799