Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Дейдра Макклоски

сплетен и личных контактов"²⁴ Кто сказал? Высокая скорость перемещения во времени-пространстве на самом деле обогатила локальность и интимность. В отличие от оруэлловского громкоговорителя, Интернет демократичен, как печатный станок и усовершенствованная почта. Коммуникация с ее риторикой занимает центральное место в современности. В 1650 г. Кромвель писал Уолтеру Дандасу, который сформулировал аргументы против появившейся свободы мнений: "Ваш притворный страх перед тем, чтобы не допустить заблуждения, подобен человеку, который не пускает в страну все вино, чтобы люди не пьянели. Будет признано несправедливой и неразумной ревностью отказывать человеку в свободе, которую он имеет от природы, на основании предположения, что он может злоупотребить ею"²⁵.

Но ведь и Китай, и Османская империя, и другие страны имели хорошую связь. Почему такая разница в результатах? Ответ уже был предложен: политическая раздробленность Европы,

Уже давно можно утверждать, что в Европе конкурирующие государства, как подчеркивали Уильям Макнилл и многие другие, такие как Алан Макфарлейн, Эрик Джонс и Жан Бехлер, обеспечивали определенную интеллектуальную и, следовательно, экономическую свободу. "Экспансия капитализма, - писал Бэхлер в 1971 г., - обязана своим происхождением и смыслом существования политической анархии"²⁶ "Множественность малых государств в Европе, - утверждает Макфарлейн, - автономных, но связанных общей историей, религией и языком элиты, почти постоянно воюющих, а когда не воюющих, ожесточенных культурной и социальной конкуренцией, была идеальным контекстом для быстрой производственной и идеологической эволюции."Чисто диалектически, - писал Мокир в 2002 г., следуя логике, разработанной Шумпетером, - технический прогресс создает [корыстные интересы], которые в конечном счете его разрушают. . . . Для набора фрагментированных и открытых экономик ... этот результат не подтверждается"²⁸ Вспомните чтение печатных изданий, Реформацию, славу голландского восстания, окруженного со всех сторон - три из четырех "Р". Открытый исходный код.

Подобно тому, как американские города и штаты конкурируют за штаб-квартиры корпораций - эффект Тибоута, о котором я уже упоминал, - испанская корона в 1490-х годах соперничала с Францией, Португалией, Англией и герцогством Медина-Сели за услуги Кристофоро Коломбо, правда, в не очень жесткой конкуренции. Джон Кабот, английский мореплаватель Генриха VII, был Джованни Каботи из Генуи и Венеции. Он распространял свой проект Северо-Западного прохода по всей Европе. Генри Хадсон совершил два плавания для английской компании "Маскови", третье - для голландской Ост-Индской компании, а четвертое и последнее, после ареста за переход на сторону голландцев, - для другой английской компании. Как отмечает Макнилл, "европейская государственная система сыграла решающую роль в предотвращении захвата меркантильных богатств бюрократической властью, как это могли делать китайские, могольские и османские чиновники"²⁹ Я бы добавил в список бюрократических властей японских чиновников времен Токугава, а в настоящее время беспокоился бы и о чиновниках Европейского сообщества и американской федерации.

В Китае и Османской империи изобретение было секретным, монополизированным и находилось под подозрением. Анархическая раздробленность заставляет королей охотно внедрять инновации в военную технику.³⁰ "Инновации или смерть" в этом случае следует воспринимать буквально. Единое государство, напротив, может пренебречь подобными улучшениями - если только в дверь не стучатся или не стреляют монголы или турки, вооруженные пушками. В области невоенных технологий султан мог как посадить изобретателя в тюрьму, так и вознаградить его за труды. В 1603 г. уровень японских технологий был равен западноевропейскому, а в некоторых вопросах - изготовление мушкетов, возможно, и плотницкое дело - превосходил его. Джеффри Паркер утверждает, что дальневосточные державы не стали в XVI и XVII веках жертвами европейской "военной революции" - пушечных укреплений и залповой стрельбы из мушкетов - потому, что эта революция уже произошла - в Японии за десятилетия, а в Китае за столетия до этого.³¹ Однако к 1800 году Япония, после почти двух веков искусственной изоляции и несмотря на то, что в страну потекли потоки "голландского обучения", отставала на целый век. Около 1600 г. западная математика начала двухвековой путь совершенствования в решении реальных физических задач, таких как маятник или дуга пушечного ядра, в то время как японская математика стала такой же декоративной, какой стала западная математика после 1800 г.³².

В переговорах 1646-1648 гг. по заключению Вестфальского мира, положившего конец Тридцатилетней войне, участвовало 156 политических образований, из которых только 16 были национальными государствами в привычном и современном виде. Этот договор действительно придал силу конвенции о "суверенитете" в международном праве, принципу, согласно которому внутренние дела государств являются их собственным делом, - принципу, который еще столетие назад считался бы абсурдным.³³ Историк Китая Кеннет Померанц в готовящейся к изданию книге задается вопросом, почему Китай такой большой, и отвечает на него с помощью идей - публичной риторики, идеологии. Как Римская империя веками держалась на идеологии Civis Romanus sum, так и ханьцы настаивали на своем единстве. Роман "Троецарствие", один из четырех великих романов китайской традиции, был написан в XIV веке и повествует о мучительном превращении Китая из трех в один в 280 г. н.э. Первая строка романа гласит: "В этом мире есть общая истина: все, что долго разделяется, непременно объединяется, а все, что долго объединяется, непременно разделяется".

Как отмечают многие историки и повторяю я, никто не смог навязать Европе такое единство, от Карла Великого до Гитлера, а к понятию европейского гражданства многие европейцы даже в XXI веке относятся с тревогой или презрением. В XVI веке голландцы, например, насильственно отказались от габсбургского видения Европы Карла V и Филиппа II, чего так и не удалось сделать, скажем, Шанхаю (как отмечает Померанц), который аналогичным образом использовался для поддержки остальной части империи.

Историк-социолог и политолог Эрик Рингмар в соответствии с последними исследованиями, опровергающими ориенталистские клише XIX века о таинственном Востоке с его якобы покорным населением и гидравлическими цивилизациями, справедливо утверждает, что "китайские и европейские общества всегда были очень похожи друг на друга, и так продолжалось даже сравнительно поздно, в начале XVIII века."Тем не менее, неудачи Карла Великого и его преемников-объединителей контрастируют с успехами долговечных китайских династий, с поразительно редкими по европейским меркам срывами, неоднократно объединявших территорию размером с Западную Европу, начиная с первого императора 212 г. до н.э. Европа была странной в политическом отношении из-за своей некомпетентности в создании и удержании империй внутри самой Европы, так же как и Южная Азия и Африка. Китай является здесь исключением.

Аргументы Рингмара постоянно возвращаются к фрагментации государств в Европе в отличие от китайской империи: "в Европе, напротив, власть всегда была разделена"; "существование множества государств [Европы], называвших себя суверенными, накладывало некоторые реальные ограничения на их независимость"; "монополия [китайского] государства на внешнюю торговлю была введена