Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

Остаток дня она провела, по-прежнему чувствуя себя как в отпуску, что очень помогало забыть страшные минуты, пережитые в Средиземноморском экспрессе. Она познакомилась с местной кухней, о прелестях которой ранее не подозревала: ее побаловали ветчиной с петрушкой, упоительно пахнувшей разнотравьем, по-особому приготовленными яйцами в жирном соусе, таившем приятные сюрпризы, и восхитительной щукой со щавелем, которую ей подали после того, как она решительно отказалась от устриц, которыми гостиничный ресторан по праву гордился.

– Как вы можете есть такую гадость? – без всякого стеснения спросила она хозяйку. – Я слыхала, что во Франции не брезгуют даже лягушками…

– Совершенно справедливо. Жаль, что вы не хотите их попробовать, – с улыбкой ответила мадам Брене. – Я совершенно уверена: если бы вам завязали глаза и подали то и другое, не сказав, что именно вы едите, вы бы наверняка изменили свое отношение к этим лакомствам.

– Не исключено. Только мне что-то не хочется экспериментировать. Я всегда хочу знать, что именно ем, и к тому же придерживаюсь мнения, что зрение неплохо помогает желудку.

Следующим утром приободренная Александра погрузилась в идущий со всеми остановками поезд, на котором собиралась добраться до Лиона, чтобы немедленно отбыть оттуда на экспрессе, который домчит ее до Лазурного берега через Марсель. До вагона ее сопровождали все до одного служащие местного вокзала; пассажиры вагона, восхитившиеся ее походкой и изяществом, добровольно очистили ей местечко у окна. Напротив нее восседала толстуха, закутанная в просторную черную шаль, на голове у которой громоздилось чудное сооружение с креповыми бантами; она прижимала коленями к своему внушительному животу корзину, в которой, судя по запаху, путешествовал сыр. Соседом миссис Каррингтон оказался маленький человечек с длинными седыми усами, чья осанка и важность выдавали судью или провинциального нотариуса. Единственной необычной деталью его туалета был клетчатый картуз с наушниками, делавший его похожим на спаниеля в летах. Третьим соседом был худощавый молодой человек в соломенном канотье, который как уставился на молодую американку в первую же секунду ее появления, так и не отводил от нее взгляд. Об охватившем его волнении свидетельствовали прыжки его кадыка над целлулоидным воротничком.

Этот поезд, мирно тащившийся по сельской местности, не пропуская ни одной станции, не имел ни малейшего сходства с роскошным Средиземноморским экспрессом. Ехать в нем приходилось в изрядной тесноте. Тем не менее поездка доставила Александре большое удовольствие. Соседка напротив, оказавшаяся зажиточной фермершей из окрестностей Дижона, ехала в Макон к сестре, сломавшей ногу, и везла ей гостинцы; впрочем, в ее корзине было довольно снеди, которой она щедро делилась с попутчиками, причем особенно усердно она потчевала худосочного молодого человека, чей некормленный вид оказывал на нее удручающее действие. Благодаря ей Александра попробовала колбаски, немного превосходного сыра из Эпуасс, спелых черешен и отличного винца из Марсанни, сохранившего прохладу из-за влажного полотенца, которым была проложена плетенка. Человек, принятый Александрой за нотариуса, оказался просто-напросто рантье, с достоинством откликавшимся на свою птичью фамилию – Муано; он предложил Александре пряников с абрикосовым вареньем и смородинового печенья, оживленно болтая о том, как проходит его житье-бытье, каковы виды на урожай, особенно по части винограда. Для всех этих людей важнейшим вопросом было, какой урожай принесет в 1904 году лоза. У всех было гортанное «р», что выдавало в них бургундцев.

В Маконе компании пришлось расстаться. Фермерша – ее звали мадам Баруан – и молодой человек откланялись, чем опечалили остальных, особенно Александру, которая не успела заметить, как пробежало время. Места сошедших так и остались незанятыми. Александра и месье Муано остались в купе вдвоем, чем и воспользовались, чтобы расположиться поудобнее, однако говорили между собой мало. Американка уделяла внимание пейзажу: она восхищалась видами и была готова вслед за Жюлем Ренаром объявить местность «многоцветно-зеленой». От всего веяло такой безмятежностью, что она в конце концов задремала, убаюканная легким покачиванием вагона, и очнулась только в Лионе.

Здесь она распрощалась с последним попутчиком. У месье Муано оказались дела в городе, и он поспешил в гостиницу, где у него был заказан номер. Александра осталась ждать своего поезда на вокзале. К несчастью, ожидание затянулось на добрых три часа, что было вызвано, согласно объяснению вежливого служащего, небольшой задержкой на путях. Разумеется, она могла бы переночевать в Лионе, однако ей хотелось сохранить в душе очарование Бона, поэтому она решила не знакомиться с другим городом. К тому же оставшейся практически без багажа женщине не терпелось переодеться, а для этого у нее была лишь одна возможность: как можно быстрее очутиться в Каннах.

Но, увы, поезд не нагнал упущенное время в пути, а напротив, еще больше задержался на марсельском вокзале, где пропускал специальный поезд, везущий какого-то восточного царька, к которому проявляли особое внимание на Ке д'Орсе[15]. Кроме того, все вагоны поезда, даже в первом классе, оказались набиты битком, и духота доводила бедняжку до изнеможения. В довершение зол она поздно спохватилась, что поезд проскакивает Канны и останавливается только в Ницце, и то на рассвете. Окончательно измученная и обозленная, она наконец нашла повозку, которая доставила ее, куда требовалось.

Увы, если она надеялась, что в столь ранний час ей удастся достигнуть «Отель де Парк» незамеченной, то действительность сулила разочарование. Мулы с колокольчиками и помпонами не могли не обратить на себя внимание, и шикарная гостиница встретила ее суетой.

– Пришлось же нам из-за вас побеспокоиться, миссис Каррингтон! – услыхала она от директора, который только что наспех причесался и еще не успел застегнуть сюртук.

– Не совсем ясно, с чего бы это, – без всякого снисхождения заявила Александра, смерив его суровым взглядом.

– Но ведь вам полагалось прибыть еще позавчера! Человек из «Ритца», заказывая для вас номер, уточнил, что вы прибудете Средиземноморским экспрессом…

– Мы уже двое суток не находим себе места то волнения! – прогремел из глубины холла голос тети Эмити, появившейся из лифта в накидке из бледно-голубого батиста с белыми ленточками. Голова ее была покрыта синенькой косынкой. Все говорило о том, что она только что поднялась с постели.

– Куда ты запропастилась, Александра?

Не дав племяннице времени на ответ, она заключила ее в такие пылкие объятия, словно та возвратилась по меньшей мере из Крестового похода в Святую землю. Александре, тронутой столь теплым приемом, потребовалось несколько минут, чтобы отдышаться и суметь раскрыть рот:

– Вам, кажется, не полагалось знать о моем прибытии, тетя Эмити. Мне хотелось преподнести вам сюрприз.

– Хорош сюрприз! Позавчера, не встретив тебя на платформе, мистер Элмер позвонил в Париж, чтобы выяснить, не передумала ли ты. В «Ритце» подтвердили,