Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

в Венеции, собственность в разных местах… плюс знаменитые драгоценности. Вы станете очень знатной дамой… и нарожаете мне прелестных ребятишек.

Этих слов было достаточно, чтобы вогнать ее в краску.

– Такие вещи нельзя произносить вслух! – вскричала она, не зная, куда деться от стыда.

– Отчего же, раз мы ведем речь о браке? Ведь вы по крайней мере не из квакеров? Александра, Александра, там, где я вас поселю, вам не придется опасаться светских пересудов… Пойдемте, мне неудобно оставаться на ночь у вас в спальне. Мы обсудим все это, и я так красноречиво расскажу вам о своей любви, что вы позабудете обо всех ваших страхах.

Он нежно взял ее за руки и попробовал увести в другое купе, но она воспротивилась этому.

– Нет! Не хочу идти с вами! Не хочу за вас замуж! Хочу остаться такой, какая я есть! Хочу…

Она была теперь способна лишь на невнятный лепет, в глазах у нее стояли слезы; сердце Жана, увидевшего ее беззащитность, наполнилось нежностью. Он принудил ее сесть и привлек к себе.

– Успокойтесь! Я готов признать, что все это для вас немного неожиданно, и прошу простить меня, но поймите же: я люблю вас, а вы отказываетесь видеть в моем нетерпении что-либо, кроме желания…

– Уходите!

Она снова вырвалась. Теперь она искала спасения не у окна, а у двери купе.

– Желание! Вот вы и проговорились! Уже битый час вы ломаете передо мной негодную комедию!

– Я? Я ломаю комедию?

– А что же еще? Вы жаждете меня – что ж, в этом у меня мало сомнений, но любовь?.. Вы весьма охочи до женщин и, зная, что ничего не добьетесь от меня, попытавшись просто принудить к повиновению, нашли достойный безумца выход: предлагать брак замужней женщине, к тому же счастливой в замужестве!

Он побледнел и, выпрямившись во весь рост, устремил на нее взгляд, в котором печаль смешивалась с презрением.

– Так вы отказываетесь поверить в мою любовь?

– Категорически отказываюсь. Если бы я последовала за вами в соседнее купе, то нетрудно догадаться, что бы за этим последовало…

– Не говорите глупостей! Залогом вашей безопасности служит моя честь.

– Ваша честь? Где же она была, когда вы посмели вломиться ко мне?

– Я никогда бы так не поступил, если бы вы вели себя как нормальная женщина, если бы не спровоцировали меня своим дьявольским кокетством.

– Тут вы правы: я проявила неосмотрительность. Готова признать это. Будем считать, что вы преподнесли мне урок, который… пойдет мне на пользу.

Слова ее звучали пресно, бездушно, как речитатив ребенка, пересказывающего малопонятный текст. Она отвернулась от него, стараясь не встречаться с его пылающими глазами, и при этом чувствовала себя, как никогда, несчастной.

– Оставьте меня! – прошептала она. – Мне необходимо побыть одной.

– Если таково ваше желание, я подчиняюсь; но мыслями я остаюсь с вами. Обдумайте хорошенько все, что я вам сказал, и завтра…

– Завтра? Никакого «завтра» не будет. А теперь уходите.

Эти слова Александра произнесла изменившимся голосом: твердым, решительным, звонким от негодования, которое на самом деле было всего лишь страхом, страхом за саму себя, который было бы немыслимо выразить и которого не понял Фонсом. Он уже устал от мольб, от борьбы с любовью, на которую она его обрекла. Он вскинул голову, глаза его сделались холодны.

– Вы хотите, чтобы я ушел? Ушел навсегда?

– Именно! – бросила она, избегая смотреть на него. Этот совершенно не женственный ответ мигом отрезвил молодого герцога и погасил его страсть. Даже пылкая любовь, ради которой он был готов пожертвовать всем на свете, стала угасать, как лампа, в которой вышло масло. Александра показалась ему совсем другой, и он испытал странное недоверие к ней, которое до него посетило Антуана Лорана. Неужели это великолепное тело, внешность, от которой захватывает дух, весь ее колдовской облик – всего лишь видимость, ослепительный фасад, за которым скрывается пустота? Эта женщина сделала все, чтобы его соблазнить, привлечь к себе, довести до… того состояния, в котором он сейчас пребывал, то есть едва не превратила в шута…

– Я ошибся в вас, – холодно отчеканил он. – Прошу меня простить.

Он медленно вышел, не обернувшись напоследок. Дверь, за которой находилось купе, полное роз, беззвучно затворилась. Первым делом миссис Каррингтон вцепилась в задвижку, которую в ее отсутствие отодвинула чья-то подлая рука. Потом она прижалась спиной к двери, не чувствуя толчков от движения состава, и прижала руки к груди, напрасно силясь унять сердцебиение. Ей не хватало воздуху, ее прошиб пот, словно она отыграла трудную теннисную партию или долго занималась бегом под палящим солнцем.

– Ну и история! Боже, Боже мой!

Только что в ее купе находился Жан Фонсом; он говорил ей о своей любви, даже требовал ее руки, пытался завлечь ее в столь умело приготовленную западню! Самое худшее заключалось в том, что ей отчаянно хотелось последовать за ним, уступить коварному желанию, которое овладело ей с первой минуты их знакомства. Ей повезло: она сумела выстоять, разгадать все его ухищрения. Добродетель и глубокое достоинство не покидали ее даже в самых безнадежных ситуациях; однако справедливости ради она была вынуждена признать, что Европа таит неведомые опасности, источник коих один – любовь, которую здесь без устали превозносят.

– Только не я! – громко сказала она. – Слава Богу, я не такая, как все эти люди!

Тут ее посетила новая мысль: как же случилось, что оказалась незапертой дверь между двумя купе? Она видела лишь одно объяснение: Фонсом подкупил проводника, который и учинил эту подлость, когда раскладывал для нее постель. Эта мысль была невыносима. Если она, памятуя о давней услуге, смолчит, Пьер Бо сделает единственный вывод: она провела ночь с герцогом. Впрочем, он вряд ли придаст этому большое значение: такое происходит в роскошных поездах сплошь и рядом.

Приоткрыв дверь, она заметила проводника: тот сидел в длинном коридоре на откидном сиденье, на котором ему предстояло провести ночь. Она позвала его, и он немедленно явился на зов. У себя в купе она указала на закрытую ею задвижку и спросила:

– Почему она была открыта?

Он посмотрел в указанную сторону и ответил:

– Все закрыто. Я всегда проверяю задвижки, когда расстилаю белье.

– Плохо проверили: недавно эта дверь открылась, и ко мне в купе проник посторонний.

– Невозможно! В соседнем купе никого нет, там стоит всего лишь огромный букет роз.

Вытащив из кармана тетрадку, он заглянул в нее и пояснил:

– Купе заказано мадам Грассанов, которая не успела к отходу поезда.

– Это мне известно. Только у меня побывала не дама, а мужчина,