Моя идеальная - Настя Мирная

вообще, мне сейчас самому хочется орать, потому что я уже третью неделю оббиваю все пороги, чтобы сдержать слово, данное Насте и сыграть свадьбу до конца года. Блядь, чувство такое, что весь Питер решил заключить браки до Нового года. Пришлось все связи подключить, чтобы выбить несчастных пол часа для короткой церемонии, но смех моей девочки того стоит. И гораздо большего стоит, я ведь на всё ради неё.

— Я тебя тоже, родная. — отбиваю смехом. — Скоро буду дома. Всё, малыш, отключаюсь, на дороге гололёд.

— Жду тебя. Будь осторожнее.

По дороге заезжаю за нашими кольцами и в цветочный. В супермаркете покупаю бутылку вина, сыр и фрукты. Нам есть что отпраздновать. И не только подачу заявления, но и Настино выздоровление. Пусть кошмары всё ещё преследуют её, так же как и страхи, но кости срослись, а синяки прошли, а это уже что-то.

Как я и предполагал, от похода к психологу она отказалась напрочь, а я не собираюсь настаивать. Ни за что в жизни не стану на неё давить.

Входя в квартиру, слышу тихую попсятину и, тяжело вздохнув, иду на звук. Моя девочка сидит на подоконнике, закутавшись в плед, с чашкой чая и смотрит в окно. На моё появление даже не реагирует. Пересекаю разделяющее нас пространство и тихо зову, чтобы не напугать:

— Насть.

Она тут же поворачивается и улыбается, отставляя чай в сторону.

— Привет, любимый. — тянет ко мне руки, и я шагаю к ней. Едва смыкает пальцы на пояснице, кладу ладони на её щёки и нежно целую. Да, в последнее время только скромные поцелуи, потому что ей противопоказана физическая нагрузка, а мы оба знаем, чем заканчиваются наши страстные поцелуи. — Я скучала, Тёма. — шепчет тихо, сжимая лодыжками мои бёдра.

— Я тоже, родная.

— Как тебе удалось выбить дату?

— Тебе лучше не знать, маленькая. Главное, что мы поженимся, как и хотели, в этом году. Когда по магазинам поедем?

Она отводит взгляд, а потом и вовсе отворачивается к окну.

— Артём, я думала над твоими словами по-поводу переезда. — толкает шёпотом, наблюдая за снежинками. — Может, нам действительно стоит уехать из Питера? Сколько можно трястись от страха? Я даже в академию не могу вернуться. Наверное, лучше забрать документы. Уверена, что в Карелии можно найти что-то подходящее, а если нет, то переведусь на юридический или ещё куда-нибудь. К тому же…

Не позволяю закончить, крепко прижимая одной рукой к себе, а второй поднимаю её голову вверх, пока взглядами не сталкиваемся. Она так громко выдыхает, что вибрациями по моему телу воздух идёт.

— Какой на хрен юридический, Настя? Следственный комитет — твоя мечта. И я уверен, что ты станешь отличным следаком. Это же твоё призвание. К тому же в академке ты никогда не будешь одна. Если надо, то я телохранителя тебе найму.

— Серьёзно, Артём? — тянет вверх одну бровь, выражая неверие. — Ты меня сам из дома не выпускаешь, а теперь предлагаешь вернуться на учёбу?

Понимаю же, что она права. Настя с ума сходит в четырёх стенах. Не глядя на то, что у нас постоянно торчит то Тоха, то Вика, то будущая тёща, последняя вообще с завидной периодичностью является, а точнее каждый грёбанный день, что меня начинает конкретно так напрягать, любимая здесь как узник в тюрьме. И не потому, что боится выходить, а потому, что этого боюсь я. Блядь, трус, знаю, но сделать с этим нихера не могу.

Девушка снова отворачивается к окну и ведёт пальцами по стеклу следом за сползающей снежинкой.

— Как на счёт прогулки, родная? — высекаю, ловя её левую руку и разминая пальцами ладонь.

Гипс сняли ещё на прошлой неделе, но пальцы всё ещё плохо слушаются, поэтому приходится делать постоянные разминки и массажи.

Впрочем, я занимаюсь этим с удовольствием.

Моя девочка оборачивается и переспрашивает с сомнением:

— Прогулки?

— Да, любимая, прогулки. — сиплю, придвигаясь к ней, пока между нами не остаётся расстояния. — Хватит уже вести себя, как шизик. А тебе торчать в квартире, как в клетке. Вечно я тебя прятать не смогу.

— Тёмочка! — кричит, бросаясь мне на шею.

Едва успеваю перехватить её задницу, чтобы не слетела с подоконника. Она обвивает ногами поясницу, отчего мой член вжимается ей прямо в промежность. Тяжело сглатываю вязкую слюну, опуская её обратно. Вот только спасает слабо, потому что ведьма продолжает сжимать меня ногами, не позволяя отстраниться.

— Настя. — толкаю хрипло, предпринимая новую попытку. — Не заводи меня. Ещё рано.

Она только шире растягивает рот в улыбке и тянется вверх. Едва между нашими лицами остаётся расстояние одного вдоха, быстро тарахтит сиплыми интонациями, вызывающими новый прилив похоти в моём теле:

— Не рано, Тёма. Я сегодня говорила с Виктором Андреевичем. Он сказал, что мы можем заниматься с тобой любовью, если не будем перегибать палку.

Не только член, но и каждая грёбанная клетка в моём теле жаждет немедленно утащить её в спальню, сорвать с нас обоих шмотки и овладеть горячим, мягким, податливым телом моей девочки, но я гашу всё это на корню.

— Не будем спешить, маленькая. — выбиваю, обжигая губы её рваным дыханием.

— Только не говори, Тёма, — шелестит, обводя языком контур моих губ, в то время как ногтями скребёт шею и плечи, — что не хочешь меня. — толкается ближе, упираясь пышущей жаром промежностью в налитый кровью половой орган.

Весь воздух с хрипом лёгкие покидает, а новой порцией забиться не удаётся, как ни стараюсь. Только поверхностно получается урвать кислород. Глубже вдавливаю пальцы в упругую задницу и, высунув свой язык, обрисовываю сладкие губы своей девочки по кругу. Мотор определённо решил суициднуться, долбясь на пределе.

Настя ловит губами мой язык и принимается посасывать, загоняя руки под мою толстовку и водя пальчиками по прессу.

Блядь, мы уже три недели даже нормальных поцелуев себе не позволяем, не говоря уже о большем. После той ночи у Егора никакой близости у нас не было, потому что врачи категорически запретили Насте любую физическую активность.

Закидываю руки на скрещённые на пояснице ноги, размыкая плен, и отступаю на пару шагов назад. Обоюдно дышим так, будто стометровку бежали. Отвожу взгляд от малышки, потому что возбуждённые твёрдые соски чётко выделяются под тканью футболки.

— Тёма. — шипит девушка, спрыгивая с подоконника и направляясь ко мне с самым что ни на есть угрожающим видом.

Позволяю себе лёгкую улыбку, а потом крепко сжимаю её в объятиях, блокируя движения. Вот только ведьма не оставляет попыток вырваться и продолжить начатое.

— Родная, — выдыхаю сипом, — я тебя очень хочу, но пойдём сейчас прогуляемся,