Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Дед! Кувалду!

Слышать не могут — ревет двигатель. Но понимают, поскольку един экипаж, наработан.

Слетает с брони Митрич с кувалдой наперевес — ух, прямо молод душой и инструментом. Разминулись без слов — Олег в машину к рации.

«Ноль-одинадцать», видишь уверенно?'

«Да! Да, прямо на меня идут!»

«Бей! Два снаряда и отходи.»

«Понял.»

Олег пихает Граца — «пусти!», а тяжелое тело «ноль-второго» вздрагивает — разворачивается танк, примеряется. Говорить с остальными машинами неловко, Олег, пересаживаясь на место наводчика, кричит:

«Бить только наверняка! И сразу менять позицию. Засекут мигом.»

«Вас понял.»

«Поняли. Цель вижу.»

…Орудие и нос «ноль-второго» вползают в пахучую свинячью тьму, выхлоп дизеля нагоняет машину.

— Антенну не сорви! — кричит Олег.

— Стою уже! — отвечает мехвод.

— Чуть правее вышибай! — рычит Олег доворачивая башню — это молотобойцам.

Дед и Хамедов поочередно и бешено машут кувалдами, выбивая кирпичи из тыльной стены. Собственно, пока наводчик в прицел только темный кирпич и видит. Эх, не успеть, опоздали…

Грац из верхнего люка командует вышибанием, требует «швыдче!». Машут две кувалды, расширяется свиная «амбразура». И откуда в «ноль-втором» вторая кувалда? Эх, командир, не в курсе ты, отвлекся на роту, упускаешь.

…Опоздали, точно опоздали…

Олег слышит сквозь рев собственного двигателя стук выстрела недалекого танкового орудия. И еще один… это «Хетцер» ответил, черт, мгновенно как…

Вот… поле между кирпичей открылось, светлый прусский простор… не очень светлый… и скошенная корма со звеньями траков, самоходка, твою!.. близко-то как!

Прямо на глазах не особо верящего зрению Олега, броня «Хетцера» окутывается дымом. Горит! Точно горит!

Стоп! Вон он!

За жопой самоходки появляется серая стальная масса — танк… медлительно поворачивается башня, плывет ствол с набалдашником дульного тормоза. Ниже борт с «фартуком» дополнительной бронезащиты. Выделяется лист свежего наваренного металла, закрасить «четверку» не успели, только из ремонта, не до красок нынче фрицам…

…А руки сами делают. Довел, под срез башни, быстрее… он, гад, «ноль-одиннадцатого» выцеливает…

….— … стрел!

Грохот и такой знакомый удар по ушам и всему миру.

— Подкалиб-ряжай!

Не обращая внимания на лязг затвора, Олег припал к прицелу. Стоит гад. Сдвинулся и встал. Теперь две жопы видно. Ну и обзор, чтоб его…

— Под-кал-тов! — рапортует Грац, занявший место заряжающего.

В прицеле корма, ну и ладно.

— … стрел!

Удар и лязг отдачи…

…Отчетливо видно попадание, бледная вспышка, вздрагивание серой туши…

Олег пытается пнуть-скомандовать ногой мехводу, попадает по металлу. Тьфу, нервы, не там же сидим…

— Тищенко, вперед! Проломишь?

— А то! Тикайте, хлопцы! — мехвод захлопывает свой люк.

В следующий миг «ноль-второй» проламывается сквозь стену свинского дворца…

… поле… дымы… движенья нет, замерли все вражеские машины…

Нет! Вон она — гадюка — доворачивает…

…Восторг гаснет, не успев вспыхнуть. Горят только три немецкие машины. Одна «Хетцер», довернув, стреляет куда-то вправо. Там вроде и нет никого? По деревне? Но борт подставила…

— Короткая!

— Есть!

Олег ловит в прицел борт, сверху привязаны брезентовые тюки и ящики, он бы, дурак, еще свою фрау сверху усадил…

— … стрел!

Росчерк снаряда, грохот…

…Борт «Хетцера» проломлен. Томительная доля секунды и вспыхивает — рвется пламя из люков.

Ага, сука!

«Ноль-второй, немец к дороге уходит».

Олег, оставив прицел орудия, пытается разглядеть цель в прибор наблюдения. Крутится в тускловатом поле оптики прусское поле, завеса дыма, замершие темные тушки самоходок.

«Ноль-одинадцать», не вижу! Где он?'

«За правой самоходкой, в дым пряч…»

Треск в эфире.

«Ноль-второй», подбит «ноль-одиннадцать», — кричат сквозь треск. «Это не танк, со стороны откуда-то».

«Отходи! За дым! Не стой!»

— Тищенко, заднюю! За свиней нас прячь!

— Понял!

«Ноль-второй» дергается назад, грохот под кормой, по броне оглушительно стучит…

… нет, не под кормой. Это свинарник чуть не снесло — угол отлетел, в кирпиче лунка, словно рассверлили. Бронебойным откуда-то дали…

…откуда⁈

«Тридцатьчетверка» уже за стеной свинячьего дворца — пусть и частично поврежденной, но заслоняющей. Спрятались.

«Ноль-второй», по тебе бьют!' — предупреждает эфир рацией «ноль-восьмого».

«Понял. Откуда бьет, не понял. Он где⁈»

«Это не танк. Этот дернул, мы подбили. Я его вижу. Стоит, дымит. Ориентир — два дерева по направлению к роще. Откуда сейчас по вам бьют — не вижу.»

«Ноль-два!» Терсков, слышишь меня⁈' — взорвался эфир в наушниках — штабная рация работала мощно, словно из соседней комнаты вызывали. «По вам с дороги бьют! С дороги, понял? Там „Тигр“ и самоходка».

«Вас слышу. Нам отсюда не видно. Сейчас…»

«Терсков, убей „Тигра“ нах…! Сейчас же атакуй. Он три наших орудия расстрелял. Голову не дает поднять. Немцы по дороге к городу проходят…»

«Вас понял. Сейчас атакуем».

Олег сдвинул танкошлем, вытер взмокший лоб. Кажется, кончится сейчас танковая рота ОМГП. Атаковать тремя машинами дорогу, где полная каша, дым, груда разбитого и неразбитого железа, это как голым кулаком в рукопашной немца бить — может, и попадешь в морду, но вряд ли. Прикрыт «Тигр» тем месивом на дороге, дымом, а у самого него и броня и оптика отличная, да и сучка-«Хетцерка» на подхвате. Тут только к ним на прицел на поле выскочи…

… но выскакивать нужно. И приказ, и ситуация. Прорвутся немцы в Пайзе, там только оперативники с автоматами и пистолетиками. Электростанция опять же, она стратегически ценная. Надо закрыть дорогу, для этого случая и создавали Особую Мехгруппу Поддержки…

Олег вызвал оставшиеся машины:

«Отходите по улице, занимаете позиции фронтом к дороге и перекрестку. У вас четыре минуты. Огонь открывать только по „Тигру“. Я атакую через поле».

«Ноль-второй, он же тебя сразу…»

«Ты мне покаркай, Сашка, покаркай. Выполнять!»

Эфир донес приглушенное матерное, через открытый люк слышен близкий рев двигателей — рядом невидимые «тридцатьчетверки», в считанных десятках метров проходят, но вроде уже и совсем отдельно.

А рожа у Граца бледная, аж меловая. Всё слышал экипаж, все понял.

— Хамедов, дед, Грац — из машины!

— Так мы…

— Выполнять! Тут рядом, мы с Тищенко сами справимся. Живей, времени нет!

— Господи, да шош оно так… — забормотал наводчик, но дед его крепко пхнул:

— Автомат хапнул, полез, те грят!

Грац, продолжая бормотать что-то церковное и не особо уместное, выбрался в люк, за ним протиснулся стрелок-радист — этот молча, только глянул как на покойника.

— Вот и ладно, — сказал Митрич, опуская люк. — Трепотни поменьше.

— Иванов, ты…

— Вот еще по званию обратись, командир. Штрафной пригрози. Без меня нельзя. Я нужный.

Олег хмыкнул:

— Слышь, Тищенко, а дед у нас особо нужный, без него нельзя.

— Смысл в том есть, — отозвался мехвод. — Может, пару раз пальнуть успеете, Митрич-то ускорит это дело.

— У меня и глаз оптический, — намекнул дед. — Вполне могу узреть того котяру.

— Ты уж не отвлекайся. Заряжай подкалиберным.

— Да вот он… аккуратный, протертый. Залу… головка, прямо сказать — симпатичная, внушающая.

Лязгнул затвор.

Олег хотел сказать, что нужно хоть сейчас посерьезнее, без пошловатостей, но дед и так серьезный, просто нервы шуткой разгружает.

— Ну и? — заерзал у себя мехвод.

— Погоди, наши на позицию выйдут. «Тигр» где-то подальше по дороге должен стоять. В голову колонны вряд ли выперся. Пойдем на скорости, и крутись, не стесняйся. Ну, ты сам знаешь.

— Знаю, — мехвод вздохнул.

Дед возился с люком, все поправлял ременную петлю с крючком, удерживающую тяжелую крышку в прикрытом, но не задраенном положении. Если подобьют и придется раненным выбираться, то сил тяжелый люк поднять может и не хватить, а так… так полегче. Фокус с куском ремня-предохранителя известный, но Митрич усовершенствовал, присобачил склепанный крючок.