Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

ради спокойствия и благополучия ичкеринского народа. Они плакали…, но сподвижники имама ответили на их слёзы издевательствами по адресу трусливых зандаковцев и грубой бранью по адресу русских.»233. Чтобы вынудить население сдать главарей мятежа, начальник области ужесточил репрессивные меры. Уничтожение аулов, хлебов, скота – по мнению Свистунова являлось справедливым возмездием восставшим и лишало их средств к существованию. Кроме того, для обеспечения спокойствия подозрительных аулов, начальникам отрядов, в случае необходимости разрешалось брать заложников. Алибек – Хаджи скрывался до 27 ноября, однако после того, как были арестованы все его родственники, сдался властям. К отцу Алибека Алдану приходил генерал Арцу Чермоев и просил, чтобы сын добровольно явился к властям. Алибек под давлением всех уговаривавших решил сдаться, чтобы из-за него не страдали родные и народ. Сдались властям и 12 наибов имама234. Поверив княжескому слову, с повинной к князю Меликову явилось 274 человека, в том числе Ума Дуев с сыном и братья Залмаевы235. Ума Дуев был заключён под стражу 2 ноября 1877 года на территории Дагестанской области. Султан – Мурад и Сулейман (Цонто-роевский) успели благополучно перебраться в Турцию.236

В середине октября 1877 года восстание в Чечне было окончательно подавлено. 16 октября начальник Терской области генерал-адъютант Свистунов телеграфировал Главнокомандующему на Кавказе: «Область очищена от мятежников, военные действия прекращены»237. Следующее сильное волнение в Чечне произошло только в 1886 году, но оно не шло ни в какое сравнение с мощным восстанием 1877 год238.

В конце XIX века власти жалели о том, что при усмирении восстания 1877 года был упущен самый удобный шанс к всеобщему разоружению горцев и к отмене тех щедрых льгот и привилегий, которые столь «неосторожно» даровал чеченцам в своей прокламации князь Барятинский в 1859 году239. В связи с подавлением восстания в Чечне и Дагестане у царского правительства появилась возможность усилить действовавший в Турции корпус освободившимися войсками с Северного Кавказа, русская армия пошла в наступление по всей линии фронт240.

4-6 марта 1878 года в Грозном состоялся военно-полевой суд над руководителями восстания241. Из 18 человек, привлечённых к суду, 13 было приговорено к смертной казни «через повешение», остальные – к 20 годам каторжных работ242. На вопрос, признают ли они себя виновными перед законом России, лидер восставших Алибек-Хаджи от имени своих соратников ответил: «Мы признаём себя виновными только перед Богом и чеченским народом, что мы не сумели восстановить законы шариата и свободу, дарованные нам Богом»243. Когда суд объявил Уме – Хаджи о том, что он приговорен к смерти, он ответил: «Всё равно я должен когда-нибудь умереть. Умру ли от того, что вы меня повесите, или умру от какой-нибудь болезни, – какая в том разница»244. Осуждённым предлагали подать ходатайство о помиловании на имя царя, но они отказались. На 6 году ссылки многие из них были амнистированы императором Александром III245.

К месту казни впереди на «позорной» колеснице везли Уму, за ним на двуколке – Алибека. Остальные шли пешком в кандалах, со связанными руками. Один из усмирителей восстания, присутствовавший на казни, писал: «Меня поразило спокойствие, с которым эти люди умирали»246. 9 марта 1878 года в 6 часов утра на ярмарочной площади в Грозном приговор суда был приведён в исполнение. Вместе с Ума – Хаджи Дуевым был повешен и его сын – офицер конной сотни императора247. Видя, как сын теряет свои последние силы и готов вот-вот от слабости повалиться на землю, обратился к старшему офицеру с просьбой, чтобы его повесили первым: «– Пусть ягнёнок научится у старого волка, как надо умирать. Мы умели драться, мы должны показать, как надо отдавать жизнь за свободу». И он бесстрашно вступил на эшафот248. Тела казнённых, зарытые первоначально в общей яме недалеко от места казни, были затем тайно перезахоронены в Тыртовой роще между Грозным и станицей Петропавловской. Своё название роща получила по фамилии её владельцев: атамана станицы Петропавловской П. Тыртова и его брата, купца второй гильдии Е. Тыртова. Особый цинизм этой акции состоял в том, что Тыртова роща была в то время излюбленным местом отдыха грозненцев249. Несмотря на поражение восстания 1877-78 гг., тарикаты не только не утратили своего влияния, а, наоборот, приобрели ещё больший вес и распространились на запад от Чечни – в Ингушетию250.

Подавление восстания сопровождалось широкими репрессиями не только против его непосредственных участников, но и всего населения восставших округов. Тысячи жителей горных селений были переселены на плоскость, земли их конфисковывались251. Сотни чеченских и дагестанских семей были навечно высланы во внутренние губернии России, свыше 500 чеченцев приговорены к бессрочным каторжным работам. До 1877 года для жизни горцев, высылаемых с Кавказа в Европейскую Россию, назначались губернии средней полосы и преимущественно: Тульская, Рязанская и Калужская; там их находилось свыше 400 человек. В июне 1877 года более 500 семей были направлены на поселение в Новгородскую, Олонецкую и Вологодскую губернию252. В Сибири находилось до 1000 высланных горцев. Министр внутренних дел возмущался таким положением дел: «Я не могу не выразить, – докладывал он руководству, что остаюсь при убеждении в необходимости прекращения дальнейших высылок с Кавказа горцев»253.

Выселение в Россию для многих означало смертный приговор. Так, из 1625 горцев, выселенных в 1878 году в Новгородскую губернию, в первые месяцы умерли 429 (из них 118 мужчин, остальные – женщины) и 74 были признаны безнадёжно больными254.

В «Северном Вестнике» была опубликована корреспонденция из Новгородской губернии, в которой Ю. Полуянский описывает как очевидец положение, в котором находятся кавказские переселенцы, высланные в северные губернии за участие в восстании 1877 года. «Я видел, – пишет Ю. Полуянский, – поселенцев в трех городах: Череповце, Кириллове и Белозерске; в числе их: молодых мужчин почти нет, по большей части все старики, женщины и дети. В Череповце горцы помещены в полуразвалившейся, давно необитаемой лачуге, состоящей из трех коморок…. Из пятидесяти человек уже умерло до тридцати, преимущественно дети, от чахотки и брюшного тифа. При всем том эти горцы имеют какой-то добродушный вид; со времени их прибытия не было ни одного буйства, несмотря на то, что незнание языка и обычаев легко могло породить не одно недоразумение. На пропитание взрослым отпускают ежедневно по 6 копеек, детям по 3 копейки. Когда я раздал больным и детям несколько денег, то между детьми поднялась веселая возня и хохот, а старшие подступали ко мне, спрашивая: начальник, завтра будет лето?»255.

В основном людей высылали на чужбину без