Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

С 12 на 13 апреля восставшие, во главе с молодым имамом, выступили с развивающимся на высоком древке красным знаменем. На первой лагерной стоянке, при ярком освещении костров, восставшие присягнули на Коране служить делу восстания до последнего, не выдавать друг друга и изгнать русских с Кавказа. Куда ни подходили сначала восставшие, их встречали возгласами: «Уходите прочь, не то прогоним вас выстрелами!» Потолкавшись между несколькими аулами, решительно отказавшимися принять их к себе, заговорщики вечером 13 числа пришли к аулу Беной, население которого «славилось легкомыслием, весельем, беспокойным нравом и склонностью к беспорядкам, как, к своего рода, спорту.» Народ побросал все работы и собрался на площади рядом с мечетью. На форуме начались бурные дебаты, где обсуждались вопросы быть или не быть русскому владычеству на Кавказе и как лучше поступить – восстать немедленно или, из осторожности, дождаться окончательного решения154. Беноевцы поддержали восставших, но пропуск Алибека не обошёлся им даром: покосы и кукурузные поля жителей были полностью сожжены царскими войсками155. Но даже после этого жители Беноя снова восстали, за что и были поголовно выселены на равнину. Начальник Терской области заявил, что взбунтовавшиеся аулы должны выдать всех главных зачинщиков беспорядков, по указанию администрации. В случае неподчинения сёла будут уничтожены, зачинщики арестованы, а остальные жители выселены на плоскость156.

17 апреля 1877 года генерал-адъютант Свистунов по обыкновению праздновал день рождения Государя императора. В самый разгар приготовлений к приёму гостей ему была вручена телеграмма из Хасав-Юрта от полковника Батьянова, который сообщал о разрастании массовых волнений в Ичкерии. Полковник Батьянов был сторонником бескомпромиссной борьбы с мятежниками и заявлял, что полагает «полезною мерою расстрелять из числа аманатов по пять человек каждого отложившегося аула». Он широко применял уничтожение запасов хлеба и сена, замечая, что это заставляет «одуматься» многих и препятствует оказанию «одуряющего действия на население»157.

Торжественный обед прошёл спокойно, как обычно, а утром 18 апреля начальник области, осмотрев Чеченский Конно-иррегулярный полк, благословил его в путь, на войну с Турцией, после чего в срочном порядке сам выехал в Грозный. Столь поспешные действия были вызваны тем, что Свистунов опасался, как бы хорошо снаряжённый полк, узнав о мятеже, не явился на помощь восставшим. В Грозном начальник Терской области разработал план, по которому предполагалось «запереть» восставших в горах, до их полного подавления158. Также Свистунов предпринял меры по усилению пограничных укреплений на юго-востоке Терской области, чтобы не допустить соединения восставших Чечни и Дагестана. Интересно, что командующий войсками Дагестанской области называл восстание «национально-освободительным движением», а командующий войсками Терской области – «мятежом»159.

Царская администрация в первое время прибегала к более мягким мерам, пытаясь тем самым приостановить дальнейший ход восстания. Генерал-адъютант Свистунов 20 апреля созвал в Грозном съезд почётных людей всей Чечни, главным образом мулл и чеченцев, совершивших хадж. Из Малой Чечни пришли многочисленные делегации и даже подали на имя царя верноподданнический адрес, в котором клятвенно заверяли в своей преданности. Из Большой Чечни было значительно меньше депутатов. Из горной Чечни делегаты на съезд не явились. К 21 апреля восстанием была охвачена почти вся Ичкерия160. 24 апреля наместник на Кавказе великий князь Михаил Николаевич вынужден был уведомить официальной телеграммой императора Александра II о том, что «…События в Терской области принимают серьёзный характер возбуждения фанатиками части населения Ичкерии и Ауха»161. 25,26 и 27 апреля Алибек-Хаджи и его сторонники продолжили своё дело. К ним преимущественно присоединялась молодёжь, а люди более солидные обещали содействие162. Начальник Веденского округа Авалов пытался воздействовать моральными внушениями через почётных и влиятельных лиц, оставшихся ему верными, на восставшую молодёжь. Он даже снарядил специальную делегацию, в обязанность которой входило ведение пропаганды с целью прекращения восстания. Однако восставшими эти «почётные» и «влиятельные люди» не были приняты. В результате, как сообщает командующий войсками Терской области, князю Авалову пришлось «употребить силу», для чего были вызваны в Цонторой и Ведено 5 рот Кюринского полка, всего 3500 штыков163. В то время Веденский округ был разделён на 3 участка: местопребывания пристава 1-го участка находилось в слободе Ведено; 2-го участка в селе Ножай-Юрт; 3-го участка в ауле Дарго. Это были стратегически важные пункты, упускать которые из-под своего влияния власть не собиралась164.

Восстание симсирцев отчасти было неожиданностью для самой Ичкерии. К несчастью, в пору восстания в том районе, где оно начиналось, управлял человек, совершенно новый, назначенный на должность всего за несколько месяцев до начала волнений. Это был штабс-капитан Проценко, человек умный, образованный, но несколько наивный и доверчивый, не знакомый с менталитетом чеченцев и местными обычаями. Проценко всё принимал за «чистую монету» и удивлялся «глупости» туземцев, а те, в свою очередь, «проводили» его на каждом шагу. В Ножай-Юрте пристав поселился у почтенного старика Шахбулата Шейх-Амирова, имевшего звание прапорщика милиции и пользовавшегося уважением среди соплеменников. К числу аулов, решивших до поры, до времени не присоединяться к Алибеку, принадлежал и Ножай-Юрт. Шахбулат в Ножай-Юрте еле-еле сдерживал народ от бунта, он заявил, что Проценко его гость и пока он жив, им не удастся дотронуться до него даже пальцем165.

Между тем восставшие взяли аул Гендергеной. Одним из первых актов восстания была расправа над старшиной селения Гендергеной. Большинство старшин горных сёл бежали под защиту русских укреплений, их дома были сожжены, а сами они приговорены восставшими к смерти166. Старшина аула Ножай-Юрт скрылся в укреплении Кишень – Аух. Дом старшины, а также дом наиба второго участка Веденского округа Чомака Ойшиева были сожжены167. Узнав о том, что Алибек-Хаджи едет в Ножай-Юрт, начальник участка Парцян срочно выехал из этого села в Хасав-Юрт. Прибыв в Ножай-Юрт, Алибек первым делом приказал сжечь канцелярию начальника. Затем он приказал сжечь дом шейха ножайюртовцев, сторонники которого не поддерживали восставших.

Население аулов Белгатой и Дарго попыталось воспрепятствовать Алибеку пройти через их территорию и открыло огонь по повстанцам. Убедившись в том, что ему не удастся пройти через Белгатой и Дарго, Алибек изменил маршрут168. Начальник Терской области признавал достоинства своего противника, в одном из писем он сообщал: «Нельзя не признать, – писал Смекалов, – что Алибек действует весьма хитро и с большим расчётом»169.

В ходе восстания горцы так и не дождались помощи от турецкого султана. Тем временем к Алибеку-Хаджи начинают присоединяться всё новые и новые селения. В отношении этих аулов Свистунов даёт установку своему помощнику в Ичкерии: «Ножай-Юрт, Чанти-Мохк, Балансу, Саурго, Бети-Мохк или привести к покорности или уничтожить»170. Семь аулов: Мехкеты, Таузен,