Мир чеченцев. XIX век - Зарема Хасановна Ибрагимова

В 1866 году дело Кунта-Хаджи продолжил мулла Абдурахман Ибрагимов, проповедовавший зикризм в юго-восточном районе Чечни. За короткое время он сумел вовлечь в свои ряды значительную часть населения. В декабре месяце 1866 года майор Петухов арестовал А. Ибрагимова85. Несмотря на явные и серьезные расхождения между братствами Накшбандийя и Кадирийя, Кунта-Хаджи, похоже, никогда не осуждал прямо накшбандийцев, признавая их тарикат вторым по суфийской утонченности после своего собственного. В противоположность накш-бандийцам Кунта-Хаджи отвергал идею активного вовлечения суфия в мирские дела. Он нее только отвергал политическую борьбу, но и видел в ней лишь грех против божественного промысла Аллаха. Шейх утверждал, что люди, попавшие под власть русских, не только не теряют веры и уважения единоверцев, но и возвышаются над ними в силу перенесенных страданий86.

Особое негодование покоренного народа вызывали вопросы перераспределения земли, а попросту говоря – реквизия земли у горцев Кавказа. Поэтому вплоть до революции 1905 г., на Северном Кавказе, и особенно в Чечне, периодически возникали крестьянские восстания, объяснявшиеся, прежде всего, земельной проблемой87. Накануне русско-турецкой войны царские стратеги рассматривали возможность возникновения взрывоопасных ситуаций на Кавказе и ведения военных действий на два фронта: в тылу и на территории Порты. Особенно сильные опасения вызывал регион Северо – Восточного Кавказа. Хотя поколение воинов времён Кавказской войны уже постарело, а молодые люди выросли уже при новой власти и «пороху не нюхали», тем не менее, чеченцы не скрывали, что в случае движения войск на границу, они готовы восстать88. По мнению Кавказского руководства самой ненадёжной считалась Терская область, а самой надёжной в плане антиправительственных выступлений – Дагестанская область. Однако, вопреки прогнозам, накануне восстания наиболее часто агитировали чеченцев за возмущение против власти выходцы из Дагестана и именно в Дагестанской области, где никто не предполагал – восстание достигло грандиозных масштабов89. Приписанный к аулу Курчалой мулла Хаджи-Магома Магомаев, уроженец Дагестана, ещё в начале 70-х годов XIX века, пользуясь своим служебным положением, начал возмущать народ против действий русского правительства. Под предлогом общения с родственниками он часто посещал Дагестанскую область, а, возвращаясь, говорил чеченцам, что они как единоверцы и ближайшие соседи обязаны одновременно восстать вместе с дагестанцами против русских90. С лета 1874 года М.Т. Лорис-Меликову неоднократно сообщали окружные начальники и горцы об участии духовных лиц соседних обществ Дагестана в подстрекательстве чеченцев к беспорядкам. Особенно сильный ропот против действий правительства проявлялся в тех районах Чечни, которые граничили с Дагестаном. В Ичкерии было зафиксировано несколько случаев неповиновения сельским старшинам, распространялась молва о появлении шейхов и имамов91.

Лезгинский историк Гасан Алкадари, высланный в Тамбовскую губернию за подозрение в сочувствии к восстанию 1877-78 гг., в своей работе «Диван ал Мамнуы», написанной на арабском языке в классической восточной форме, пришёл к выводу, что главной причиной восстания он считает свободолюбивую традицию горцев и их нежелание находиться под властью других народов. В одной из касад, написанной в 1894 году Г. Алкадари представляет дело так, будто «чрезмерная доброта и забота», проявляемые о горцах Россией, были истолкованы как проявление её слабости и это заблуждение, по его мнению, послужило одной из причин восстания92.

Накануне восстания ходили слухи, что абхазцы и сваны хотят прорваться на Северный Кавказ и поднять здешнее население против власти93. Немалую роль в подстрекательстве против действий правительства сыграли горцы, высланные за пределы области и сбежавшие из мест ссылки. Они находились на нелегальном положении в Терской области также как и сотни мухаджиров, тайно вернувшихся на Кавказ. Ссылка граждан в Сибирь, без суда и следствия, административным порядком, не встречала сочувствия в обществе, а приводила к его возмущению. Количество ссыльных было столь велико, что начальник острова Сахалин вынужден был обратиться с ходатайством об ограничении высылки на остров уроженцев Кавказа. Беглецы, не имея возможности жить на родине открыто, волей-неволей прибегали к грабежам и разбоям, или становились духовными лидерами сопротивления власти, сломавшей им жизнь94.

В 70-е годы XIX века на территории Терской области действовали турецкие агенты. Чеченский мухаджир Абдул Керим в Турции был переводчиком по делам мухаджиров у Эмин Паши. Весной 1870 года он получил задание пробраться через границу и посетить все горские общества Терской области, дабы сообщить им, что «…блистательная Порта требует от них восстания против России и обещается им тотчас же, помочь, объявить немедленно войну». В залог справедливости этого сообщения он, Абдул Керим, указывал на своего отца Цуцо и на своих братьев и дядей, проживавших в 3-х днях пути от Грозного, которых, в противном случае, если Турция не поможет восставшим, горцы могут «изрубить в куски»95. Был пущен слух, что все чеченцы, принявшие участие в восстании, навсегда избавляются от всяких налогов и получают землю в собственность в Турции, – не принявшие участие в восстании будут обращены в рабство. Восстанию горцев в Беное способствовала распространившаяся молва о том, что Мусса-Паша Кундухов с черкесами уже около Владикавказа и вот – вот будет в Чечне96.

Подготовка к восстанию 1877-78 гг. в горной Чечне началась ещё весной 1876 года. Жители горных аулов собирались в лесах на тайные сходки, где речь шла о непосильных страданиях народа, звучали клятвы не мириться с установившимися порядками. Последним толчком к восстанию послужили слухи о появившейся возможности в условиях войны ликвидировать местные органы власти97. В конце 1876 года и в начале 1877 года паломники Терской и Дагестанской областей возвращались на родину по – прежнему, без всяких утеснений и осмотров. Оказалось, что они-то и были эмиссарами, получившими в Стамбуле не только личные указания, но и прокламации, призывавшие к всеобщему восстанию98.

Восстание 1877-78 гг. возглавил паломник Алибек-Хаджи Алдамов, возвратившийся из Мекки через Константинополь99. В Турции Алибек-Хаджи встречался с сыном Шамиля Гази-Магомедом, от которого получил целый план, как поднять Чечню и весь край одновременно с турецкими высадками на Черноморском побережье100. Сын Шамиля, Гази-Магомед 7 августа 1871 года вместе с братом обратился к военному министру Д. Милютину с докладной запиской, прося разрешить ему, как старшему в роду, после смерти отца, временное проживание в Турции для опеки родных и близких. 14 августа Александр II дал Гази-Магомеду дополнительный отпуск в Турцию, а 7 тыс. рублей выделялись сыну имама в качестве «единовременного пособия по разъездам». Под влиянием горской эмиграции Гази-Магомед поступил на службу в турецкую армию. В период русско-турецкой войны 1877-78 гг. он в чине дивизионного генерала командовал турецкими частями при осаде крепости Баязет. На Северном Кавказе вспыхнуло освободительное восстание. Горцам была обещана поддержка