Омут памяти - Александр Яковлев

В мою комиссию поступают письма, в которых рассказывается о трагической судьбе малолетних "членов крестьянских дворов". Вот что пишет Мария Базих:

"В 1931 г. 12 апреля арестовали моего мужа… 14 мая меня выслали… Ничего не дали с собою. Голых и босых, голодных, с детьми малыми. Отправили в Нарым — 6 ребятишек и беременная сама 8 месяцев. На север, Нарымский край, Нововосюганский район, по Восюгану на баржах. Выгрузили в болото, не было никакой постройки. Там дети и люди гибли как мухи от голода и холода. Там и мои дети погибли. За что, кто даст на этот вопрос ответ… Какие муки мы перенесли и кары".

Таких писем тысячи, их авторы — живые свидетели произвола. Одним из поводов к очередному ужесточению уголовного законодательства в отношении детей стало письмо Ворошилова от 19 марта 1935 года, направленное на имя Сталина, Молотова и Калинина. Девятилетний подросток напал с ножом на сына заместителя прокурора Москвы Кобленца. Ворошилов недоумевал: почему бы "подобных мерзавцев" не расстреливать? Неужели нужно ждать, пока они вырастут в еще больших разбойников?

Откликаясь на просьбу о расстреле "подобных мерзавцев", ЦИК и СНК СССР 7 апреля 1935 года издают постановление "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних". В нем сказано: "Несовершеннолетних, начиная с 12-летнего возраста, привлекать к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания". В связи с этим на местах возник вопрос о возможности применения высшей меры наказания. Разъяснение Политбюро от 20 апреля 1935 года подтверждало, что к числу мер уголовного наказания относится также и высшая мера (расстрел).

В годы Отечественной войны гитлеровцы гнали детей в одну сторону — в Германию, а сталинцы в другую — в Среднюю Азию, Казахстан, на восток. В дальние края поехали дети немцев, чеченцев, калмыков, ингушей, карачаевцев, балкарцев, крымских татар, болгар, греков, армян, турок-месхетинцев, курдов, а после войны — украинцев, эстонцев, латышей, литовцев. В первые годы жизни на новых местах смертность среди переселенцев достигала 27 процентов в год, в основном это были дети.

Горькую чашу переселенца пришлось испить калмыцкому поэту Кугультинову. Он был определен в счетоводы. Однажды получил задание провести инвентаризацию в Доме младенца Норильского лагеря.

"Переступил порог, — вспоминает Кугультинов, — дети. Огромное количество детей до 6 лет. В маленьких телогреечках, в маленьких ватных брючках. И номера — на спине и на груди. Как у заключенных. Это номера их матерей. Они привыкли видеть возле себя только женщин, но слышали, что есть папы, мужчины. И вот подбежали ко мне, голосят: "Папа, папочка". Это самое страшное — когда дети с номерами. А на бараках: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство".

Закончилась война с фашизмом, но Сталин продолжал выселять жен и детей "врагов народа" из Ленинграда, Москвы, Прибалтики и других регионов. Снова "выселенцы" и "спецпереселенцы". В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года спецпоселенцы становились вечными — без права возврата на прежние места жительства. В совместной директиве МВД СССР и Прокуратуры СССР от 16 мая 1949 года говорилось, что все дети спецпоселенцев, проживающие в спецпоселении вместе с родителями (родственниками), подлежат зачислению на вечное поселение.

В марте 1954 года (через год после смерти Сталина) МВД СССР сообщает Маленкову и Хрущеву: на спецпоселении в настоящее время находится 2 819 776 человек, в том числе детей, не достигших 16-летнего возраста, — 884 057 человек. Почти миллион детей!

Война с социалистическим инакомыслием

Ленин не успел довести до конца уничтожение своих "социалистических союзников".

В 1930-е годы охранка вновь стала "обнаруживать глубоко законспирированные" (конечно же, несуществующие) центры эсеровского и меньшевистского "подполья": в 1933 году — в Москве, Ленинграде, Севастополе, Харькове, Донбассе, Киеве, Днепропетровске; в 1934 — в Иваново, Ярославле; в 1935 — в Казани, Ульяновске, Саратове, Калинине; в 1936–1937 годах — в Свердловской, Воронежской, Куйбышевской, Московской и других областях.

Вторая половина 1937 — начало 1938 года прошли под знаком новой волны "обезвреживания" никогда не существовавших организаций типа "Всесоюзный эсеровский центр" или "Бюро ПСР Восточной Сибири". Были сфабрикованы "заговоры" эсеров в блоке с меньшевиками, "правыми" (бухаринцами), троцкистами и белогвардейцами, замышлявшими свержение советской власти и террористические акты против "вождей".

Социалисты не давали покоя режиму даже в послевоенное время. Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года за № 416-159сс условия лагерного содержания особо опасных преступников, включая социалистов, были ужесточены до предела. Их использовали исключительно на тяжелых физических работах, для них были установлены 10-часовой рабочий день и особая форма с номерами на спине и головном уборе. После отбытия срока наказания заключенные особых лагерей направлялись в пожизненную ссылку в отдаленные районы под надзор органов МВД.

Характерно, что последовавшие в августе 1953 года, то есть уже после смерти Сталина, "частичные изменения" в постановлении 1948 года сохранили за меньшевиками и эсерами статус "особо опасных государственных преступников". К концу 1953 года в особых лагерях и тюрьмах (Владимирской, Верхне-Уральской и Александровской) троцкистов, "правых", меньшевиков и эсеров оставалось менее 2 тысяч. Но и эти несколько сот инвалидов и стариков продолжали вызывать патологическую ненависть режима.

Война с крестьянской Россией

Повстанческое движение в стране было подавлено еще при Ленине. Быстро подошли годы коллективизации и раскулачивания. Этой политико-полицейской кампанией режим нанес колоссальный урон России, ее народному хозяйству, насильственно разрушил многовековые традиции и устои российской деревни, создал по существу крепостнический "колхозно-совхозный строй". Крестьянство добили окончательно. Добили жестоко, кроваво. Народ на долгие годы встал в очередь за хлебом.

Начало новой трагедии положил ноябрьский 1929 года пленум ЦК ВКП(б), принявший решение проводить курс на "выкорчевывание корней капитализма в сельском хозяйстве". В середине января 1930 года Политбюро приняло решение образовать специальную Комиссию для разработки форм и методов раскулачивания, которую возглавил Молотов. Комиссия незамедлительно приступила к подготовке постановления. В нем, в частности, предусматривалось:

"При проведении в течение ближайших двух месяцев (февраль — март) мероприятий, обеспечивающих выселение в отдаленные районы Союза, заключение в концентрационные лагеря, ОГПУ исходить из приблизительного расчета заключить в концентрационные лагеря 60 тыс. человек и подвергнуть выселению 150 тыс. хозяйств. В отношении наиболее злостных к. р. элементов не останавливаться перед применением высшей меры репрессии… Местом высылки наметить в округах Северного Края (до 70 тыс. семейств), Сибири (50 тыс. семейств), Урала (20–25 тыс. семейств) и Казахстана (20–25 тыс. семейств) необжитые или мало обжитые местности для использования высылаемых или на сельскохозяйственных работах, или на промыслах (лес, рыба и пр.)… Высылаемые кулаки расселяются поселками, управляемыми назначаемыми комендантами".