Бледное солнце Сиверии - Александр Меньшов

Быстро же он сообразил, — мелькнуло у меня в мозгу. — Ловкий засранец.

Орк выхватил топор. Это была интересная разновидность скеггокса, но с весьма длинной рукоятью.

Я оставил лук, втыкая его в снег, и в ответ вытянул сакс и фальшион. Тягаться с орком, который по весу больше меня раза в два, будет проблематично. Хотя… хотя, если он с топором, а это весьма утомляющий инструмент боя, то его превосходство в массе нивелируется.

Но боец передо мной был очень опытный. Даже не смотря на всю инерционность своего скеггокса, он легко и почти непринужденно управлял оружием. Я два раза успел блокировать удары орка, однако сразу понял, что если тот их усилит, мне не удастся сдержать его натиск.

Снова атака. Орк сделал обманный финт и ткнул мне в бок концом рукояти.

— Ох! — вырвалось из груди. Больно!

Едва отскочил назад. Лезвие просвистело возле самого лба. Я даже ощутил холод железа, исходящий от топорища.

Орк сделал шаг вперёд. Взмах — удар… Ухожу в сторону, не пытаясь блокировать и тем самым снова удлиняя дистанцию между нами. А орку того и надо. Он близко меня не желал подпускать.

Ни одного повторения. Каждый удар практически разный. Взмахи, выпады, перехваты рукояти разными способами… Мастер, что тут скажешь.

Один раз я сделал ошибку и подскочил ближе, и тут же получил мощный удар ногой в живот.

— Ох! — снова вырвалось из нутра. Вообще не подберёшься для контратаки.

Я покатился по снегу и тут же постарался встать.

Ничего себе! Вот это мастер… Чего я его первым из лука не убил?

Орк продолжал наступать. По внешним признакам я определил, что при такой скорости боя, его хватит ещё минут на десять. Но мне столько не протянуть.

— Держись! — донеслось вместе с ветром.

Я бросил быстрый взгляд: ко мне спешили четверо ратников. Орк тоже их заметил и чуть усилил скорость атаки, стараясь покончить со мной побыстрее. Мне снова досталось рукоятью в бок, но в этот раз я был готов и успел оцарапать плечо нападавшего противника.

Мы разошлись друг от друга шагов на семь и замерли в ожидании. Я не решался атаковать, поджидая подмогу. А орк начал прикидывать расклад сил и попятился спиной к большому валуну. Его рука потянулась к поясу, где висел, судя по всему, боевой рог.

— Твою мать! — выругался я. Не хватало, чтобы орк предупредил своих сородичей о нашем приближении.

Я бросился вперёд, яростно размахивая мечами. Мы снова сцепились, но уже в этот раз, что говорится, дрались серьёзней. После очередного удара, сакс вырвался из руки и отлетел в сторону. Я попятился, пытаясь выхватить «кошкодёр», и пропустил выпад орка.

Удар пришёлся в плечо… Помню, как сразу же онемела рука, и я покатился кубарем в сугроб, теряя на ходу и фальшион.

Всё… конец…

Я приподнялся, здоровой рукой хватаясь за раненное плечо. Честно скажу, ожидал того, что левой руки просто нет. Я совсем её не чувствовал.

Но она была на месте, правда не хотела двигаться.

Подоспели ратники и до моего слуха донеслись их испуганные возгласы:

— Асыка! Это Асыка, парни!

Рукав куртки и рукав акетона были разорваны до самой… кольчуги. Пальцы нащупали холодные ажурные колечки.

Рука чуть зашевелилась, и сознание охватила дикая боль. Кажется, я на несколько секунд вырубился и снова упал в сугроб.

— А-а-а! — чей-то крик вытянул меня из темноты беспамятства.

Мне удалось снова присесть. Левая рука уже начала чуть-чуть двигаться, но очень болела. Кости, скорее всего, были не сломаны. Просто получил сильный ушиб мышц.

Слава мастерству эльфов. Выковали такую отличную вещицу… Буду когда-нибудь в столице, поблагодарю Пьера ди Ардера за этот подарок.

Снова послышался чей-то отчаянный вскрик. Обернулся: против Асыки осталось лишь двое ратников. Третий лежал разрубленный почти напополам у гряды серых камней, походивших на гигантские куриные яйца, а четвёртый сидел на снегу, и, держась за распоротый живот, периодически завывал не своим голосом. Внутренности выползали сквозь пальцы, плавя своим жаром снег. Кровь хлестала, как с раненного кабана.

Я подполз к ратнику и тот вцепился за мою руку, бормоча что-то несвязное.

— Помоги, — удалось различить единственное слово. — Помоги…

Мы вместе попытались затолкать выпавшие органы назад. Я понимал, что это пустое занятие. Но увидев по-мальчишечьи испуганные глаза, тот страх, который они демонстрировали, просто пожалел острожника.

Ему все равно был конец. Я уловил в воздухе неприятный запах внутренностей, которые пытался удержать здоровой рукой. Сквозь пальцы проскальзывали желтоватые шарики жира, некогда облеплявшие серо-белые змеи кишок. Кровь сочилась сквозь пальцы.

Ему конец. Несомненно, конец.

Но я сказал: «Держись». И ратник засопел, рыдая.

Ему вдруг сейчас вспомнился далёкий эпизод детства, когда он, не послушав своего деда, залез на старую грушу и оттуда рухнул на жесткую землю.

— Ай-ай-ай, — запричитал дед, наклоняясь над разбитым коленом внука. — Держись! Не реви! Будь мужиком.

— Деда-а-а! Больно!

— Терпи… Терпи, Мишка.

И старик оторвал от своей старой льняной рубахи кусок ткани, стал старательно обвязывать израненную ногу. И руки у него были такие ласковые. Они уносили с собой боль, поглаживая по взлохмаченной голове.

— Сорванец ты такой… ой, сорванец! Ай-ай-ай… Теперь терпи… терпи, сейчас мы… сейчас…

— Помоги, деда, — глаза ратника выпучились до неимоверных размеров. Он дёргал меня за рукав. — Не бросай… деда-а-а… помоги… помоги… больно-о-о…

Ратник сильно сжал моё запястье, заглядывая прямо в глаза.

— Терпи! Будь мужиком, — всё, что я смог сейчас сказать.

Краем глаза я увидел, что Асыка зарубил очередного острожника. Последний, кто остался, в испуге пятился назад, отмахиваясь мечом, словно отгоняя от себя назойливых мух.

Подняв глаза на раненного, я наткнулся на его остекленевший взгляд. Открытый перекошенный рот… оттуда выходила последняя струйка теплого пара…

Я с трудом отцепил его пальцы и встал на ноги.

«Нет, так нам Асыку не одолеть, — промчалась мысль. — Не с тем связались».

Я подошёл к луку, что валялся позади меня. Вытянул зачарованную стрелу и, собрав остатки сил, попытался натянуть тетиву.

С первого раза не получилось… Отдышался и снова напрягся. Левая рука всё ещё туго слушалась.

— Взрыв! — кончик стрелы едва вспыхнул и она, увлекаемая тетивой, помчалась вперёд.

Бах! — не попал…

Не попал? — Я просто не поверил своим глазам. Стрела врезалась в камень подле орка, вырывая из него снопы искр и каменных осколков.