Красный свет - Максим Кантор

Он сказал правду, на эту длинную неделю важнее участка на Центральном фронте не было. А потом эта неделя кончилась и настала другая, такая же тяжкая. Истребительно-противотанковая 10-я рота полка имела на вооружении противотанковые пушки числом двенадцать. Еще была 2-я рота тяжелых вооружений, эта рота состояла из взвода легких пехотных орудий и двух батарей штурмовых орудий. Имелась одна зенитная пушка – калибра 88 мм – пушку перевели в состояние настильного огня: бить по танкам. Требовался хороший канонир.

– Лейтенант Петерсон, рассчитываю на вас.

– Благодарю за доверие, оберст.

Оснащены были хорошо – но людей мало; силы неравны: помимо кавалерийской бригады у русских был танковый дивизион, две роты саперов и полк пехоты. Сергей Дешков четыре раза атаковал плацдарм Отто Кумма. Потом Дешков отступил в лес.

Танковый дивизион, который придали Дешкову, весь сгорел у деревни Клепенино. К 3 февраля противотанковые пушки лейтенанта Петермана подбили двадцать Т-34. Орудийные расчеты сменились трижды, сам Петресон был убит, но русские танки не прошли. 4 февраля появилось еще тридцать советских танков, остановились в пятидесяти метрах, начали стрелять по пехотным землянкам и пулеметным точкам. Через два часа в штаб полка «Адольф Гитлер» из расположения 10-й роты приполз человек. Это был ротенфюрер Иоахим Вагнер. Вагнеру помогли подняться, ввели в помещение. Тяжело раненный, с отмороженными руками, он попытался встать и доложить как положено. Упал и докладывал лежа на полу:

– Герр оберст, из моей роты в живых остался я один.

Кровь толчками выходила у него из горла, Вагнер замолчал, и 10-я рота перестала существовать.

– Кто пойдет к орудиям? – спросил Кумм.

– Герр оберст, где наша авиация? – спросил его капрал Нойманн. – Где эскадрилья Йорга Виттрока? Почему нет помощи?

– Так случилось, капрал, что Йорг Виттрок мой друг. Если бы майор Виттрок мог помочь, был бы здесь. Его нет, значит, майору тяжелее, чем нам. Значит, мы должны помогать ему. Еще вопросы будут, капрал?

– Никак нет, герр оберст.

– Кто пойдет к орудиям? – повторил Кумм и пошел к орудиям сам.

С ним пошли водители и повара; больше никого в полку не осталось.

Опять налетел с фланга Дешков, его всадники прошли батарею насквозь. Кавалерист Додонов полоснул капрала Нойманна по глазам, когда капрал поднял голову от защитного щитка. Отто Кумм не мог повернуть длинный ствол так, чтобы достать ближних всадников, – он ждал, пока Додонов зарубит Нойманна и пока лошадь не вынесет красноармейца на открытое пространство. Потом развернул тяжелый пулемет, навел прицел на кавалериста, пропорол Додонова очередью. Додонова вышвырнуло пулями из седла.

– К орудиям, – сказал Кумм. Живые еще оставались, слышали его приказ.

Нойманна сменил водитель Хаберль. Через десять минут Хаберль был убит.

– К орудиям, – сказал Кумм.

Через сутки тридцать советских танков сгорели.

Боялись атаки пехоты – на рукопашную сил не было. Но русская пехота не подошла. Уже в сумерках к русским подошла свежая пехота.

Когда стемнело, русских от штаба полка Кумма в Клепенине отделяло 50 метров. Ночь провели сжавшись от холода, готовясь умереть. Ждали последней атаки до утра.

Под утро русская пехота ворвалась на позиции, а из леса пришла кавалерия – красный полковник Дешков атаковал Кумма в шестой раз. Конники Дешкова растоптали последних солдат, державших батареи, орудийных расчетов больше не было. Пушки и пулеметы Кумма были взорваны. 2-я рота полка «Дер Фюрер» полегла до последнего человека.

В этот момент в Клепенино прибыл мотоциклетный батальон дивизии «Рейх». Ударили по русским с фланга, тяжелыми пулеметами перебили ноги лошадям; советские конники копошились в снегу – их расстреляли. Кровь на снегу сразу становится черным пятном – русские ползли в черной каше. Вдобавок на помощь Кумму были переброшены части 189-го дивизиона штурмовых орудий под командованием майора Муммерта. На позиции вышли минометы. Били по раненым в снегу.

Остатки кавалерии ушли в лес – спустя час конники опять пришли, не могли успокоиться; но конников осталось совсем мало. Последние кавалеристы прошли Клепенино околицей, ушли в дальний лес, чтобы избежать окружения. Кумм даже не стал стрелять вслед.

39-я и 29-я русские армии не сумели соединиться – плацдарм был закрыт германскими войсками.

Русские отошли; коридор прорыва, от Клепенина до берега Волги, пять километров черного снега – удержан, 29-я русская армия окружена. Вопрос нескольких дней – остатки этой армии уничтожить.

1 февраля Вальтеру Моделю присвоили звание генерал-полковника. Следующие две недели Модель доводил сделанное до совершенства, шлифовал созданный наспех шедевр. Написал обращение к солдатам, чтобы 18-го числа зачитать перед строем. 18-го парад был построен, он еще раз взглянул на текст.

Главнокомандующий Штаб армии,

9-й армии 18 февраля 1942 года

Солдаты 9-й армии! Мои испытанные зимой бойцы Восточного фронта!

После устранения прорыва западнее Ржева 9-я армия в тяжелых, неделями длящихся боях разбила одну из прорывающихся вражеских армий и полностью уничтожила другую.

В этом боевом успехе каждый командир и каждый солдат армии имеет свою долю!

Ваша готовность от командира до бойца к участию в боях доказывает, что мы превзошли русское оружие и солдат советской России, невзирая на продолжительную жестокость русской зимы.

Фюрер наградил меня сегодня «Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту Железного креста». Я буду носить его с признательной гордостью за вас, солдат 9-й армии, в особенности за тех из вас, кто отдал свою жизнь за выполнение наших задач, и как очевидный знак вашей солдатской стойкости.

Ваша боевая выдержка в этой зимней войне, которая войдет в историю великого немецкого народа, дает твердую уверенность, что мы и в будущем успешно справимся с любым врагом и любой задачей, которую поставит перед нами фюрер.

Готовился выйти к бойцам; адъютант сообщил, что Отто Кумм явился в штаб армии с докладом. Услышав об оберштурмбанфюрере Кумме, генерал-полковник Модель вышел навстречу. Жилистый, статный, маленький, монокль в правом глазу.

– Благодарю за отличную службу, оберст.

– Люди проявили геройство, господин генерал.

– Знаю, что понесли потери. Ваш полк мне по-прежнему нужен, герр оберст.

Отто Кумм показал рукой в сторону окна, сказал:

– Господин генерал, мой полк построен.

Модель подошел к окну. На площади выстроился полк «Дер Фюрер» дивизии СС «Рейх»– тринадцать человек.

9

Соломон Рихтер написал Фридриху Холину письмо:

«Подходит конец нашему обучению, через месяц мы станем полноправными штурманами и стрелками-радистами. Нам объявили, что мы скоро едем на фронт. Пока неизвестна конкретная часть, где будем служить, но все уверены, что будем сражаться под начальством генерала авиации Голованова, человека легендарного. Александр Голованов славен тем, что ставит перед летчиками трудные задачи и показывает пример, как надо трудность преодолевать.

Думаю, скоро война закончится. Я чувствую в себе столько сил для приближения победы! И что самое главное, теперь я отчетливо знаю, зачем эта победа нужна.

Дорогой Фридрих, я благодарен последнему году: я смог сосредоточится и понять, ради чего идет эта война.

Хочу, чтобы ты знал: с первого дня войны я был готов отдать жизнь за Родину, за близких, за любимую Таню, за нашу Москву. Это было неосознанное, инстинктивное желание защитить свою страну, свой город и своих любимых людей. Верь мне, я высоко ставлю жертвенное сознание, которое ведет солдат вперед. Мои товарищи движимы желанием подвига во имя Родины, и думаю, это даст им силы для решительной победы над фашистскими оккупантами.

Но философ обязан сформулировать вещи очень точно, и я хотел предельно ясно понять, чем эта война отличается от любой другой войны, на которой убивают людей, а солдатам говорят, что они гибнут за Родину. Не столь давно была Мировая война в Европе, которую сумел остановить Владимир Ильич Ленин. И конечно, убитым на ней солдатам тоже говорили, что они гибнут ради своей Родины. Так ведь на первый взгляд и было. И во время Галльской войны Юлия Цезаря, и во время Франко-прусских войн, и во время войн Рима с Карфагеном – во все века солдатам говорили их генералы одно и то же. Я считал своей задачей понять, почему наша война с фашизмом – особенная. Это другая война, не такая, как все прежние войны.

Сегодня политработники много говорят о патриотизме. Заместитель начальника политотдела нашего училища капитан Халфин читает нам лекции о патриотическом характере войны, о том, почему данная война является аналогом войны Отечественной 1812 года. Капитан Халфин много говорит о том, что войны делятся на справедливые и несправедливые, на освободительные и захватнические. Эти лекции очень нужны курсантам, которые завтра будут на фронте. Но думаю, что с научной точки зрения лекции не представляют большой ценности. К моему сожалению, фашисты тоже, вероятно, считают войну, которую ведут, – освободительной. Гитлер, вероятно, убедил нацию в том, что немцы возвращают себе земли, которые у них отняли другие капиталисты. А потом Гитлер придумал аргументы, почему надо захватить чужие земли, несложно догадаться, что он сказал немцам: если они первыми не захватят земли русских, русские захватят их земли. И поскольку в истории было много войн, люди всегда верят в то, что лучше напасть первому, пока не напали на тебя, – и в этом смысле всякая война в какой-то мере выглядит как освободительная, даже если эта война захватническая.