Не от мира сего. Криминальный талант. Долгое дело - Станислав Васильевич Родионов

– Потому что влюбленный – это романтик, хороший человек. Дрянь не влюбится.

– Но дело не в этом, – заключил инспектор и вроде бы вздохнул.

Инспектор вздыхает? Далекая тревога загоризонтной грозой докатилась до Рябинина. Инспектор вздохнул, скрыв этот вздох, как неприличное сморканье.

– Жалко мне их. – Сердитой усмешкой инспектор попытался огрубить свою мысль.

– Кого?

– Одиноких женщин.

– Каких одиноких женщин?

– Всех.

Рябинин не нашелся что ответить. Инспектор жалел одиноких женщин, тех самых, которых было у него больше, чем дежурств в году.

– Недавно я был у Лиды…

– Да она говорила.

– Ей показалось, что я пришел что–то сказать.

– Показалось.

– Она угадала – я приходил сказать, что женюсь.

– На этой… на Мандолине? – почему–то испугался Рябинин.

– Нет, на Светлане Пленниковой.

И з д н е в н и к а с л е д о в а т е л я. Видимо, прочитанная или услышанная мысль, как бы она ни была хороша, человека не трогает, если он хоть как–то, когда–то, почему–то не думал об этом. Прочитанная или услышанная мысль, как бы ни была отвратительна, нас не заденет, не думай мы об этом раньше. Такие мысли скользят по нашему сознанию, как по льду. Невозделанная почва урожая не дает.

С тех пор как Беспалов заронил во мне сомнение, сведя смысл жизни к счастью, я нигде не пропускаю этого слова. И даже походя расслышал в радиопередаче: «Счастье – это полнота соков жизни». Каких соков? Физиологических? Тогда это сведется к старой и надежной мысли о том, что счастье – в здоровье. Поэтому люди бегают трусцой, пьют прополис и женьшень, занимаются йогой, едят сырую крупу… Хотят быть счастливыми, я бы сказал, кратким путем, минуя духовные поиски.

Но я убедился – пристальное внимание человека к своему здоровью делает его эгоистом.

И з в е ч е р н е й г а з е т ы (корреспондент В.Холстянникова). Решение Аделаиды Сергеевны Калязиной написать труд под названием «Прикладная телепатия» вызвало кое у кого иронию. Однако все встало на свои места, потому что теория суха, но вечно зеленеет дерево жизни. Казалось бы, спорная парапсихология решила конкретный хозяйственный вопрос.

На мясокомбинате по совершенно непонятным причинам худел и сдыхал скот, причиняя ощутимые убытки. Не помогли специалисты, ветеринары и комиссии помогла парапсихолог Калязина. Она приехала на комбинат и полдня стояла перед животными, облучая их своим взглядом… И произошло чудо, о чем есть справка мясокомбината, – животные перестали дохнуть и терять вес. Яркий пример прикладной парапсихологии!

Д о б р о в о л ь н а я и с п о в е д ь. Расставалась, встречалась, выходила замуж, разводилась, а молодость–то прошла. Время, время…

Смотришь на какого–нибудь заслуженного: давно ли он снимался в роли директорского сынка, а теперь и сам играет директора. Эта артистка была тоненькой гвоздичкой, а теперь идет, как через бревна перешагивает. Тот артист скакал на коне, прыгал с вышки, рубился на саблях, и все сам, а теперь с трудом ездит в лифте. А эта–то, эта играла в ТЮЗе школьницу с косичками – теперь играет лошадь с гривой. Господи, как хорошо, что мы не артисты.

Стало и мне тридцать. Тридцать–то мне стало, а вот стала ли я богом? Отвечу коротко: кто умеет жить, тот и бог. Я умерла.

Светлана пришла в сквер за полчаса. Она села на край пустой скамейки, сложила руки на коленях и тихо вздохнула.

Бывали свидания у нее и раньше. Она спешила, опаздывала, радовалась, радуясь, пожалуй, не встрече с человеком, а тому, что выросла и уже может ходить на свидания, как дама. Теперь было не так – теперь слабели ноги, забывался родной язык и все стыло в груди. И она боялась, сама не зная кого и чего. Нет, знала – инспектора. Эти свидания чем–то походили на те экзамены в вуз, на которых она дважды проваливалась. Но пойдет сдавать и в третий раз. Как и будет ходить на эти свидания, пока они не кончатся, скорее всего, как–нибудь неожиданно и сразу. У него же дикая работа. Однажды он уйдет в ночь или уедет в какой–нибудь уголок Союза и больше не появится…

Узкий сквер тянулся вдоль панели. На рабатках вечно белели бессмертники. Утоптанный песок дорожек был желт и сух. Но в середине сквера сочно зеленел громадный квадрат травы, которую почти ежедневно подрезали.

Светлана поглядывала на автобусную остановку, хотя Вадим мог появиться в любом месте – выпрыгнуть из тех бессмертников. Час «пик»… Автобусы тяжелы и неповоротливы, как жуки. Из открывшейся двери вывалился рыжий парень, успел стать на ноги и заковылял по скверу. Он дошел до скамейки, сел на другой край и начал сосредоточенно массировать ногу.

Полчаса минули незаметно, хотя и ждала. Вроде бы посвободнее стали автобусы. Вроде бы посинел воздух. И вроде бы потянуло холодком от сочной травы.

Рыжий парень не уходил. Он озирался, поглядывал на нее и грабил пятерней свою шевелюру. И казалось, что запоздалый солнечный луч проскочил где–то меж стен и стенок и пал на его волосы, отчего те загорелись. Чего сидит… Помассировал – и уходи.

Тихий толчок – не сердца, а сразу всей крови – тревожно и радостно стукнул в грудь. Она хотела встать, но что–то ее задержало. Может быть, пропали силы. Она улыбнулась, встречая…

Вадим шел по дорожке, так и появившись ниоткуда. Его глаза пусто смотрели в даль, за границу сквера. Он поравнялся со Светланой, чуть придержал шаг, все–таки прошел дальше, вернулся и стал разглядывать рыжего. Глянув на часы, инспектор вздохнул и сел на скамейку между ними – рыжим и ею.

Она сидела как неживая. Петельников тускло смотрел в песок. Рыжий шуршал пальцами в жесткой шевелюре.

– Вадим, что с вами?

– Вы что–то сказали? – оживился он, поворачиваясь.

Она не ответила, задышав, как от груза.

– О, Светлана! – Теперь изумился он, обретая смысл в глазах. – Это вы?

– Я, просто согласилась она.

– А где же ваши синие глаза с детскими ресничками? А где короткие светлые волосы? Где телесные губы? Где беретик? Я уж не спрашиваю, где ваша таинственная улыбка Моны Лизы…

Ей показалось, что из недр земли прорвался опаляющий жар или крутой кипяток, который сейчас мигом смоет с ее щек пудру, растворит помаду на губах, очистит ресницы, унесет дорогой парик и модную шляпку. Но этот же кипяток, добежав до глаз, остынет там слезами… Она неделю готовилась. Сто двадцать рублей на парик, выстояла очередь за французской помадой, шляпка по знакомству. Она неделю ждала этого вечера, поэтому слезы шли из своих тайников на свет божий.

Но Вадим их остановил, взяв ее за руку:

– Светлана, я понимаю, что шляпка от Диора. Вы знаете как воруют шедевры живописи? На этих шедеврах, на подлинниках, рисуют какой–нибудь пейзажик. И вывозят. Так и вы: на Моне Лизе намалевали портрет эстрадной певицы. Сечете, какой я подвожу под вас комплимент?

Она