Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

Оставив «Порше» на подземной стоянке, в назначенный час я интеллигентно подъехал к «Эклектике» на такси. Совсем ни к чему было начинать знакомство со столь явной демонстрации своего финансового превосходства. Хотя если сведения Дормана насчёт родственников месье Агани были верны, то в этом пункте я скорее проигрывал, чем выигрывал. Даже не читая газет, я хорошо знал, что именно албанская организованная преступность занимает сейчас ведущее место на европейском рынке торговли наркотиками. Албанцам удалось подвинуть на этом поприще даже традиционных королей рынка — сицилийцев, в основном за счёт удивительной жестокости и неразборчивости в средствах. Албанцы предпочитали сначала стрелять, а уж затем договариваться, что в каком-то смысле делало их похожими на российских бизнесменов с бычьими затылками.

Внутри бара всё выглядело по-прежнему, разве что в «углублении» сцены работала другая команда, избравшая в качестве спецодежды чёрные концертные фраки. Участники группы умудрились объединить в единое целое флейту, гобой, контрабас, банджо, пару гитар и синтезатор, и что самое интересное — согласованное звучание этих инструментов отдалённо походило на музыку. Оглядевшись, я заметил своего старого знакомого — маленького человека, любившего говорить правду. Уже известная мне компания сидела за своим постоянным столиком. Сегодня в зале дежурил другой метрдотель, и, заметив невдалеке фигуру в бархатном камзоле, я решительно устремился в том направлении. Любезность Агани не имела границ, и он обещал предупредить о моём визите.

— Простите, месье, — я был робок как никогда, — у меня здесь назначена встреча… месье Ахмед Агани, журналист. Вы не могли бы…

— Ваша фамилия? — перекрикивая музыкантов, спросил метрдотель. В отличие от вчерашнего юноши, этому месье было далеко за шестьдесят лет, и вид он имел такой важный, что сама мысль о даче ему взятки должна была показаться кощунственной.

— Дюпре! Андре Дюпре, — также напрягая связки, прокричал я в ответ. Похоже, этот пассаж музыкантам особенно удался.

— Пойдёмте, — кивнул седовласый метр, и, удивляясь своей смелости, я вытащил из кармана пятьдесят франков. Длань берущего соединилась с дланью дающего безо всяких приключений. Уж если даже боги принимают взятки… — Месье Агани, к вам месье Дюпре, — и, вежливо представив меня молодому албанцу, метр тихо испарился.

— Рад, что вы пришли, — с искренней радостью в голосе приветствовал меня Агани. — Знакомьтесь, это мои друзья.

— Андре Дюпре, — сообщил я всем собравшимся, дабы не затягивать эту церемонию. — Скромный писатель, пытающийся найти себя на поприще журналистики.

— Прошу прощения, — извинился Агани, взмахом руки приветствуя кого-то на противоположном конце зала. — Я ненадолго отлучусь, а вы пока пообщайтесь с девушками. Ручаюсь, они не дадут вам скучать.

С этими словами албанец торопливо удалился.

— Писатель? — низким, бархатным голосом переспросила красавица Лара. Она сняла свои тёмные очки и разглядывала меня откровенно оценивающим взглядом. — Писатель с такой фигурой? Довольно глупо. Как вы относитесь к анальному сексу?

Едва не поперхнувшись от неожиданности, я почувствовал, что начинаю неудержимо краснеть.

— Не обращайте внимания на Лару, — Сиретт подмигнул мне ободряюще. — Какой-то идиот сказал ей, что она — лучшая модель во всём Париже, и с тех пор Лара одержима манией величия. Мы уже успели привыкнуть к ней. Меня зовут Робер. Выпьете с нами?

— Да, спасибо, — промямлил я. — Собственно говоря, я рассчитывал услышать от месье Агани…

— А, успеете, — Сиретт махнул рукой. — Ахмед — отличный парень, но лишь до тех пор, пока дело не касается Албании. Это его излюбленная тема. Вы же не хотите испортить нам весь вечер?

— Нет, но…

— Вот и отлично! Присаживайтесь рядом с Фэтти, она сегодня совершенно одна и скучает.

— На самом деле меня зовут Фатима, — мило улыбнулась мне темнокожая девушка.

Сегодня на ней были другие очки, стёкла которых совершенно не давали отблеска и были почти незаметны. Приятная улыбка, тонкие черты лица, огромные глаза, чёрные вьющиеся волосы… И вовсе она не худенькая, с чего это мне вчера в голову пришла такая глупость? Лишь оказавшись совсем рядом с Фатимой, я по-настоящему ощутил всю привлекательность этой девушки. У неё были какие-то удивительные, волнующие духи, с пряным ароматом дерева и цветов. Образ красотки Лары мгновенно улетучился из моего сознания. Темнокожая женщина в очках — что же может быть привлекательнее?

— Мы её называем Фэтти, — сообщила Лара, сидевшая напротив. — Верно, толстушка?

— Мне кажется, вы не совсем справедливы к мадемуазель Фатиме, — мужественно заявил я.

— О! Мне кажется, Фэтти, ты сразила его наповал, — расхохоталась Лара. — Обещай, что после поделишься впечатлениями?

— Прекрати донимать месье Дюпре, — вмешался Ахмед Агани, очень своевременно вернувшийся к столику. — Всё, на сегодня с делами покончено, и я весь в вашем распоряжении, Андре.

— Ты не в его вкусе, — заметила Лара, разглядывая крохотный бриллиант, вставленный в ноготь безымянного пальца на её левой руке. — Он уже заинтересовался Фэтти.

— Отстань, Лара, — привычно огрызнулся Ахмед. — Робер называет её Ларой Крофт. Знаете, кто это?

— Что-то, связанное с компьютером? — предположил я.

— У мисс Лары те же самые размеры, — рассмеялся Сиретт. — 96-55-86.

— Идиотская забава, — Лара пренебрежительно фыркнула и потянулась, демонстрируя свою великолепную грудь. — Когда меня впервые так назвали, я специально купила компьютер, чтобы посмотреть, кто это такая. Если бы не мальчик, который пришёл его налаживать…

— Простите за нескромный вопрос, — эта мадемуазель начинала меня раздражать. — А чем ещё вы интересуетесь? Кроме секса, я имею в виду?

— Люблю запускать бумажные кораблики на Сене, — чуть удивлённо ответила Лара. — Обожаю ездить на мотоцикле. А что? Я вас смущаю?

— Немного, — сознался я. — Мне нравится заниматься сексом, но говорить о нём…

— Вы забавный, — девушка плотоядно усмехнулась. — Хотите покататься со мной на мотоцикле?

— Боюсь, что я… — Я судорожно подыскивал вежливый предлог для отказа, но Лара меня опередила:

— Значит, договорились. Жду вас завтра, в двенадцать, на Трокадеро.

— Простите, Андре, — Фатима смущённо улыбнулась. — Вы сказали, что вы писатель… Над чем вы сейчас работаете? Это не секрет?

— Ну что вы, — я был рад избавиться от агрессивного обаяния Лары Крофт. — Я здесь как раз по этому поводу. Один мой приятель из «Гардиан» заказал мне серию статей о Югославии. В частности, меня очень интересует всё, что связано с Косово, и я хотел побеседовать с месье Агани…

— Андре, — простонал Сиретт, прикрывая лицо руками в притворном ужасе, — я же просил, я умолял вас! На что вы нас обрекаете?

— Заткнись, Робер, — албанец сердито сверкнул на него глазами и вновь переключил своё внимание на меня: — Я уже говорил вам, Андре, что только что вернулся из Косово и могу рассказать вам такое…

— Официант! — взревел Сиретт, приподнимаясь со своего места. — Шесть порций «Кровавой Мэри», и — да здравствует Великая Албания от моря и до моря!

Через пару часов я до мельчайших подробностей был осведомлён о состоянии дел в Косово. Агани, разгорячённый, бледный от волнения, с горящими глазами излагал мне леденящие кровь истории о притеснениях косоваров и зверском истреблении безобидных албанских семей. Все остальные давно махнули на нас рукой и теперь живо обсуждали последние новости из мира высокой моды. То и дело звучали имена Chloe, Fendi, Yohji Yamamoto, Сиретт оживлённо рассказывал о курьёзах на последнем дефиле, и ему заворожённо внимала Фатима. Даже Лара отбросила свою маску «роковой женщины» и веселилась от всей души, вспоминая, как в прошлом сезоне её выставили с отборочного показа у Miu Miu. И хотя эта тема волновала меня ещё меньше, чем «зверства» сербской полиции, тем не менее я искренне завидовал царящему на другом конце стола веселью. Увы, мне это было не дано. Когда Сиретт в последний раз робко предложил Агани поговорить о чём-нибудь более приятном, албанец едва не набросился на него с кулаками. Я уже несколько раз ловил на себе насмешливый взгляд Лары Крофт, и на этот раз мне нечего было ей возразить. Уж если выбирать между проблемой косовских албанцев и сексом, то я решительно ратовал за секс. Устав, наконец, от этого потока голословных, ничем не подкреплённых обвинений, которые обрушил на несчастные сербские головы Ахмед, я решился ему возразить:

— Простите, Ахмед, вы говорите, что албанцы в Косово защищают свою родину, не так ли? Но ведь общеизвестно, что Косовское поле является историческим центром сербской культуры? Разве сербы не имеют прав на ту землю, где испокон веков жили их предки?