Последнее испытание - Скотт Туроу

делу является Пафко-старший. Так что пока Иннис есть смысл затаиться и сохранять спокойствие. На данный момент трудно сказать, можно ли считать показания Иннис в ходе процесса основанием для того, чтобы попытаться привлечь ее к суду за лжесвидетельство – она очень вовремя воспользовалась Пятой поправкой. Прямых доказательств ее участия в мошеннических действиях нет. Если Мозес захочет выслушать всю ее историю, то ей следует говорить только под присягой на условиях предоставленного ей на законных основаниях иммунитета. Это практически полностью лишит Мозеса возможности подвергнуть ее судебному преследованию за что бы то ни было. А значит, он, вероятнее всего, не станет предпринимать попыток пойти по этому пути.

– А что по поводу обмена СМС-сообщениями между Неукриссами и мной? – интересуется Иннис.

– Хм-м-м. Последнее, что я слышал на эту тему, – это то, что у Мозеса возникли сложности с удостоверением их подлинности. Подробностей я не знаю.

СМС-сообщения в качестве улики практически наверняка не сработают. Разумеется, ФБР будет давить на Неукриссов, но они, конечно, сумеют построить свои показания таким образом, чтобы сохранить и свободу, и лицензию на юридическую деятельность. Само собой, они будут делать упор на то, что понятия не имели, что Иннис собирается давать ложные показания под присягой. Неукриссы – люди опытные. Самому змею-искусителю впору было бы взять у них несколько уроков.

– А гражданские иски? Я могу лишиться моего дома?

– Сомневаюсь. Неукриссы и те юристы, с которыми они близко общаются, – это стервятники. Их интересуют деньги, а не справедливость. Учитывая показания доктора Робб в ходе процесса, а также давление со стороны пациентов и онкологов, препарат «Джи-Ливиа» вскоре снова будет допущен на рынок. Компания «ПТ» будет зарабатывать миллионы и сможет найти средства для досудебного урегулирования исковых претензий – от имени самой компании и ее топ-менеджмента. Леп будет счастлив оплатить решение этой проблемы для вас, поскольку сделает то же самое и для себя тоже.

После этой совершенно искренней оценки ситуации Стерном на лице Иннис – впервые за час с лишним пребывания адвоката в ее доме – читается облегчение. Тревога и испуг, которые с самого начала заметил Стерн в ее поведении, совершенно не вязались со всем ее внешним обликом. Теперь же, когда она, похоже, снова обретает уверенность в себе, она буквально на глазах превращается в прежнюю Иннис.

Стерн допивает содовую. Иннис предлагает ему пройти на балкон, чтобы полюбоваться закатом. Адвокату хочется принять приглашение, но вместо этого он, поворачиваясь к выходу, говорит:

– Пожалуй, на этом я вас оставлю.

В отличие от встречи с Ольгой, он не может сказать, что, выслушав Иннис, изменил свое мнение о ней в лучшую сторону. Больше всего его поражает ее злобная мстительность. Однако после трех десятилетий, в течение которых продолжалась их связь, Кирилу должна была быть известна эта особенность ее характера. И тем не менее он все же угодил в ловушку.

Иннис провожает Стерна до двери и удивляет его тем, что снова подходит к нему совсем близко, почти вплотную. На какую-то долю секунды, когда она целует его в щеку, он опять чувствует исходящую от нее сексуальную энергию.

– Я в самом деле предпочитаю мужчин постарше, – шутливо говорит она.

Стерн направляется к машине, за рулем которой сидит Сесар, и, не удержавшись, смеется.

37. Ужин

Рейс Стерна из Вест-Палм-Бич совершает посадку в аэропорту округа Киндл около полудня в понедельник. Адвокат целую неделю отдыхал в доме Сильвии. Стерн и его сестра часами сидели на солнышке почти в полном молчании, глядя на воды Атлантики, и это доставляло обоим огромное наслаждение. Для них это был просто замечательный отдых.

Стерн берет такси и едет в центр города. В юридической фирме «Стерн-энд-Стерн» процесс завершения деятельности идет полным ходом. Сотрудники пакуют документы в коробки, которые будут отправлены обратно клиентам или в архив. Со стен уже сняты многие фотографии – там, где они висели, на обоях остались прямоугольники более светлого оттенка. Часть мебели, располагавшейся в приемной, убрали. Кое-где в тех местах, где стояли шкафы и диваны, остались клубки пыли, которые Стерн поначалу сослепу принимает за мышей. Хозяин помещения уже заключил новый договор об аренде. Стерны должны окончательно съехать 31 декабря. Марта предлагает в этот день устроить что-то вроде праздника открытых дверей, собрав всех сотрудников и друзей, а затем завершить все веселой вечеринкой в близлежащем баре или где-то еще. И самому Стерну, и его дочери нравится идея отпраздновать завершение карьеры. Как следует поразмыслив о Кириле и Лепе, старый адвокат смог еще более полно оценить свои партнерские отношения с дочерью. Он пришел к выводу, что главной радостью в его профессии было дружеское общение с другими юристами, хотя в стычках со многими из них, выступавших в роли его противников, он нередко испытывал и досаду, и недовольство, и раздражение. Люди часто презирают юристов – кроме своих собственных. Но Стерн наслаждался общением с ними, отдавая должное их обширным, хотя и специфическим знаниям, которыми они щедро делились с другими. Как бы то ни было, они его коллеги, то есть «свои».

В выходные, готовясь к возвращению в округ Киндл, он решил, что не может скрыть от Марты свою беседу с Иннис, о которой, конечно же, другие сотрудники фирмы не должны ничего знать. Как только дочь узнает, что Стерн побывал в Нэйплсе, она приходит в ярость.

– Ты хуже подростка, – говорит она. – Мне что, отобрать у тебя кредитные карточки? Тебе всего три недели назад сделали операцию!

– И теперь мое сердце сильнее, чем в течение многих последних лет. Я серьезно. Я даже подумываю, не пересмотреть ли мне свое решение отойти от дел, – пытается отшутиться Стерн, но этим только вызывает у Марты еще больший гнев. Она начинает кричать на отца, но он в ответ только улыбается. Тогда она выгоняет Стерна из комнаты, но уже через какие-то несколько минут появляется в дверях его кабинета и, войдя, садится на стул напротив его стола, желая услышать, что сказала Иннис.

Когда Стерн заканчивает свой рассказ, Марта долго сидит молча, напряженно размышляя.

– Ну и когда же ты скажешь, что был прав в отношении Кирила и что я ошибалась? – интересуется она через некоторое время.

– Никогда я этого не скажу, – отвечает Стерн, и оба, отец и дочь, улыбаются.

– А почему Кирил не указал на Иннис и Лепа? Он же должен был догадаться, в чем дело.

– Я тоже думал над этим, Марта, но так ни до чего и не додумался. Он мог обвинить одну Иннис, не втягивая в это дело Лепа. Я спрашивал