Последнее испытание - Скотт Туроу

Брови Иннис сходятся на переносице.

– Вряд ли. Нет, вовсе нет. УКПМ хранит данные обо всех случаях неблагоприятных событий при использовании всех лекарств и биопрепаратов, выпущенных на рынок. Они есть в публичном доступе, но разобраться в них очень сложно, потому что врачи далеко не всегда сообщают о случаях, когда с их пациентом произошел какой-то инцидент, связанный с применением того или иного средства. Но когда я начала отслеживать историю с «Джи-Ливиа», примерно через год после того, как ушла из компании, у меня возникло очень неприятное ощущение того, что мы с Лепом, похоже, поторопились и недооценили масштаб проблемы. Было зафиксировано большое количество внезапных смертей пациентов. Причем я знала, что это на самом деле далеко не все случаи, а только часть, ведь учет в самом деле далеко не совершенен. Нашлась даже пара патологоанатомов, которые, оценив имеющиеся данные, заговорили о частых случаях аллергических реакций. Ну и что мне было делать? Единственный способ как-то исправить ситуацию и не подставиться самой состоял в том, чтобы позвонить Энтони. Я рассказала Неукриссам, как нужно раскрывать базу данных, и предложила, чтобы они связались с кем-то из врачей, которые зафиксировали более одного случая внезапной смерти. Большинство из них не стали разговаривать с Энтони и просто повесили трубку. Но нашлось и несколько таких, которые были рады с ним пообщаться.

Стерн отпивает из стакана глоток содовой, чтобы дать себе время обдумать объяснение Иннис. Он подозревает, что это просто оправдание, придуманное уже постфактум. Характерно, что Иннис озаботилась судьбами пациентов только после продажи своего пакета акций, положив на свой счет в банке порядка 100 миллионов долларов. Любопытно было бы, подумал Стерн, если бы кто-то изобрел аппарат, который позволял бы по данным электрокардиограммы определять, какие чувства преобладали в сердце пациента. При таком исследовании чувство, которые устройство зафиксировало бы у Иннис во время ее первого звонка Энтони Неукриссу, скорее всего, можно было бы охарактеризовать как жажду мести, а не беспокойство за безопасность пациентов. Она, видимо, устала ждать того момента, когда мир Кирила взорвется, и решила поднести к фитилю спичку.

– Значит, Неукриссы сообщили вам год назад, в августе, что мисс Хартунг собирается вступить в контакт с Кирилом, и вы стали держать наготове свой телефонный магнитофон. Почему вы были так уверены, что Кирил вам позвонит?

– Когда его великий проект вот-вот загорится ярким пламенем? Конечно же, он должен был мне позвонить. Неужели он обратился бы к Ольге за советом по поводу того, как разрешить кризис, который грозил превратить в руины всю его жизнь? Или к Донателле, которая возликовала бы, получив еще одну возможность сказать ему, что он дурак? Что касается Лепа, то он, конечно, гений, но не в урегулировании подобных ситуаций.

– А что бы вы стали делать, если бы Кирил, когда вы вели запись вашего с ним разговора, сказал, что ничего не знает о внезапных смертях пациентов? Или спросил бы вас, известно ли что-нибудь об этом вам?

– Я ожидала, что он так и сделает.

Подумав немного над словами Иннис, Стерн неохотно улыбается.

– Значит, записав разговор, вы к тому моменту, когда на вас вышли представители обвинения, имели на пленке собственное заявление о том, что вам ничего не известно, так?

Иннис поднимает вверх обе ладони, словно желая сказать: вуаля! Она записала телефонный разговор не столько для того, чтобы поймать в ловушку Кирила, сколько чтобы обелить себя. ФБР ни за что не поверило бы Кирилу, отрицающему свою вину, из-за доказательств обратного в его компьютере. Но после того, как Иннис сказала под запись, что ничего не знала о внезапных смертях пациентов, Кирил, который в самом деле о них ничего не знал, уже ни за что не смог бы опровергнуть ее показания. Запись телефонного разговора неопровержимо доказывала, что Иннис не имела никакого отношения к фальсификации базы данных.

Вероятно, она получала наслаждение, наблюдая за тем, как ее план шаг за шагом осуществлялся. Тайно торжествовала, обведя вокруг пальца Ольгу и Кирила, отправив Ольге злополучное электронное письмо и используя телефон, который оплачивали Кирил и компания «ПТ», для созвонов с Неукриссами. Все это были рискованные действия, но они, несомненно, усиливали радость отмщения. Очевидно, что Иннис думала о мести задолго до того, как увидела Лепа, в одиночестве сидящего в кабинете отца. Бесстыдно рассказав Стерну обо всем, что она сделала, она явно считает свои поступки оправданными и справедливыми. Что она сказала Стерну во время его предыдущего визита? Благодаря Кирилу она получила больше того, о чем многие люди могут только мечтать, а потом он взял и отнял у нее все это. Иннис убеждена, что во всей этой истории она – главная жертва, которая пострадала совершенно безвинно.

– Да, вы все хорошо продумали, – говорит Стерн. Это не первый случай в его жизни, когда он делает комплимент преступнику, отдавая ему должное.

– Спасибо, – отзывается Иннис. – Единственное осложнение возникло, когда началось уголовное расследование. Леп занервничал – он опасался, что Кирил постепенно поймет, что произошло. Даже после всего случившегося он не хотел вступать в конфронтацию со своим отцом. Мы с ним встретились в Оклахома-Сити. Я потратила целый день, пытаясь его успокоить. Но потом мне пришла в голову замечательная идея.

– Какая именно?

– Я сказала Лепу, чтобы он поговорил с Донателлой.

Стерн, который полагал, что сюрпризов больше не будет, чувствует, что снова поражен до глубины души. Не донеся стакан с содовой до рта, он застывает неподвижно, глядя на Иннис поверх его кромки.

– И какую же роль во всем этом сыграла Донателла?

– Деталей я не знаю. Вы можете расспросить об этом Лепа. Но я была уверена, что в случае противостояния между ним и Кирилом Донателла ни за что не пойдет против сына. Она обожает Лепа.

И ненавидит Кирила, подумал Стерн.

– Ну а теперь, – продолжает Иннис, – скажите, что мне делать. Я смогу как-то из всего этого выбраться?

Стерн некоторое время молчит, размышляя.

– Шансы на это у вас очень неплохие, – говорит он после паузы и чувствует, что не силах полностью убрать из своего тона нотки разочарования.

У него есть несколько идей. Он составляет список юристов. На первом месте в нем молодой Диас, который когда-то заведовал в фирме Стерна юридической библиотекой. После этого он работал в офисе федерального прокурора на должности старшего сотрудника отдела тяжких преступлений, и Мозес о нем очень высокого мнения.

С точки зрения стратегии лучшее, что сейчас может сделать Иннис, – это ждать. Фелд вряд ли позвонит ей, пока Кирил находится в бегах. Трудно планировать расследование в отношении еще одного подозреваемого, пока осужденным по