Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры - Людмила Ивановна Сараскина

что соблудил в бане с маленькой девочкой, которую привела ему гувернантка. Заметьте при этом, что, при животном сладострастии, у него не было никакого вкуса, никакого чувства женской красоты и прелести. Это видно в его романах. Лица, наиболее на него похожие, – это герой “Записок из Подполья”, Свидригайлов в “Прест<уплении> и Нак<азании>” и Ставрогин в “Бесах”; одну сцену из Ставрогина (растление и пр.) Катков не хотел печатать, но Д<остоевский> здесь ее читал многим»42.

Когда летом 1914 года А.Г. Достоевская прочитала это письмо Страхова, она была возмущена до глубины души. «Человек, десятки лет бывавший в нашей семье, испытавший со стороны моего мужа такое сердечное отношение, оказался лжецом, позволившим себе взвести на него такие гнусные клеветы! Было обидно за себя, за свою доверчивость, за то, что мы оба с мужем так обманулись в этом недостойном человеке»43.

Источники сплетни давно установлены и опровергнуты44. Вдова писателя назвала Страхова злым гением Достоевского, призналась, что дала бы ему пощечину, если бы тот был жив45, – неужели авторы сериала не знали истории этого письма, этой разоблаченной клеветы? Зачем был использован этот предательский прием? Зачем решились взвалить на писателя грехи его героя, то есть приписать Достоевскому ставро-гинский опыт – растление Матреши, известное по исповеди Ставрогина? Вопросы риторические; но зачем-то в седьмой серии фильма режиссер устами безвинного Тургенева бросает Достоевскому обвинение в «пакостях».

Зачем?

Ответа нет.

На фоне этой чудовищной манипуляции происходит много других, быть может, неосознанных, но вполне бессмысленных подмен. Никогда не хотела шестидесятница А.П. Суслова стать цареубийцей, а мечтала учить русских деревенских мужиков грамоте. Не жене были адресованы признания Достоевского о замысле романа с «положительно прекрасным» героем, а племяннице Соне. Не с женой обсуждал писатель проблему доноса на террористов, а с издателем «Нового времени»

А.С. Сувориным. Не ездила весной 1871 года Анна Григорьевна искать мужа, застрявшего в игорных залах казино, а безвыездно сидела в Дрездене с маленькой дочкой Любой и ежедневно высылала незадачливому игроку денежные переводы.

Таких бесспорностей, больших и малых, которыми пренебрегли авторы фильма, многие десятки. Поражает даже сокращенный их перечень: зачем нужно было почти каждый эпизод картины строить против правды? Зачем нужно было поминутно, чуть ли не покадрово, мешать правду с ложью? Зачем нужно было целую серию заставлять героя сражаться с предательской рулеткой – будто от времени пребывания съемочной группы в европейских игорных домах напрямую зависело раскрытие образа игрока? Зачем нужно было провоцировать героя на резкие идеологические выкрики, вырванные из контекста, адресованные не тем, кому они предназначались, сказанные не там, где они на самом деле произносились, отчего сказанное приобретало почти анекдотический смысл?

Подлинный, то есть известный, Достоевский остался не востребован создателями сериала, сотворившими нелепый перевертыш. В сериале не нашлось места ни работе Достоевского над романом «Бесы», ни истории создания им «Братьев Карамазовых», ни грандиозному Великому Инквизитору, ни открытию памятника Пушкину в Москве и «Пушкинской речи» писателя, ни его драматическим отношениям с Победоносцевым, ни дружбе с С.А. Толстой, ни жестокому нездоровью последних дней, ни трагической кончине, ни беспрецедентным для России похоронам…

Подробно разбирать отдельные актерские работы, операторские находки, дивные пейзажи46 или натурализм каторжных сцен как-то даже неловко. Хотя в фильме играют высокопрофессиональные актеры и есть удачно сыгранные эпизоды, остается чувство острого сожаления о неслучившемся достойном биографическом фильме. Сожаление это тем сильнее, что бесспорные удачи в картине действительно были. Процитирую мнение эксперта Б.Н. Тихомирова: «Особо хотел бы выделить изумительную игру Чулпан Хаматовой в роли Марии Дмитриевны. Она играет гораздо выразительнее, богаче, тоньше, чем это написано в сценарии. У ее героини своя, внутренняя, не “володарская” драматургия. Тут подлинная драма, которая не может не вызвать сочувствия у зрителя. Обаяние игры актрисы таково, что, хотя, согласно источникам, первая жена Достоевского рисуется несколько иной, я теперь представляю себе Марию Дмитриевну только в облике Чулпан… Что же касается Евгения Миронова, то его внутренняя борьба со сценарием Эдуарда Володарского заслуживает бесспорного уважения. Однако чуда не произошло, того чуда, которое этот замечательный актер сотворил, исполнив роль князя Мышкина в сериале по роману “Идиот”. Ибо здесь задача перед актером стояла качественно иная, неизмеримо более сложная. Попробуй-ка изобрази великого художника, гениального мыслителя, если сценарист заставляет тебя произносить идеологические трюизмы, говорить в стилистике, совершенно чуждой подлинному Достоевскому»47.

К огромному сожалению, Евгений Миронов действительно принужден был довольствоваться фразами из поверхностного, путаного сценария. Порой казалось, что произносимые тексты едва ворочаются в горле артиста. Но в тех случаях, когда реплики соответствовали правде и попадали в смысл, артист мгновенно преображался, и эти мгновения были поистине драгоценны. Вот сцена, где он диктует стенографистке, своей будущей жене, Анне Сниткиной, главы «Игрока» и где в его вдохновенном исполнении звучат строки этого магического романа. Видя это, слыша это, понимаешь, как бы мог сыграть замечательный артист и всё остальное.

Евгения Миронова, с его пластикой и богатой художественной палитрой, с абсолютным ощущением правды и способностью передавать мельчайшие оттенки сложнейших характеров, нельзя было использовать «на авось» – авось, вытащит на себе провальный проект, авось, оживит кое-как сбитый материал. Но именно этим и пришлось заниматься ему в фильме, авторы которого, в своем стремлении «выйти из образа памятника», усиленно искали скелеты в шкафу, смаковали скандальные интимные детали, пребывая в уверенности, что сегодняшний русский зритель жадно ждет разоблачения Достоевского и его окончательного развенчания. Перефразируя Достоевского, скажу: любит кинематограф от Володарского и Хотиненко падение праведного и позор его.

Что же остается от семи часов просмотра? Немного: портрет Достоевского кисти В.Г. Перова (заставка всех восьми серий); могучая сцена чтения Евгением Мироновым пушкинского «Пророка» в зале Благородного собрания; вдохновение, с которым он диктует сцены из «Игрока». То несомненное, чему не смогли помешать ни нарочито недобрый сценарий, ни ошеломительно пустой режиссерский замысел.

Меж тем жизнь подлинного Достоевского не постыдна и не позорна – любая ее страница подлежит экранизации, инсценировке, биографическому описанию, летописному исследованию. Его жизнь сложна, драматична, прекрасна. Он действительно считал себя человеком грешным и страстным. Но если бы об этих качествах говорили правду, никто бы не упрекнул создателей фильма. Зрители жаждут реальности и справедливости, а получили в «Достоевском» сеанс разоблачения, основанный на лжи, подменах и подтасовках.

* * *

Многое из здесь написанного мне удалось проговорить в передаче «Владимир Хотиненко и Людмила Сараскина о фильме «Достоевский» (программа «Наблюдатель» телеканала «Культура», запись от 10 ноября 2011 г., эфир 13 ноября 2011 г.)48. В итоге почти часовой беседы

В.И. Хотиненко сказал: «Я счастлив, что прожил два года с Ф.М. Достоевским… Я прочитал его всего, прочитал совершенно по-новому и продолжаю читать. Не говоря об удовольствии работать с такими актерами, как Евгений Миронов,