Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

Но простые горожане и купечество не смирились с новой властью. Жизнь в городе заметно отличалась от той, что была при князе Дмитрии.

Ограбленные прошлой зимой брянские купцы совсем не хотели торговать. Купеческие лавки были закрыты и даже охотники, приносившие обычно на продажу связки пушных шкурок, вынуждены были идти к купцам в дома, где те тайно скупали привычную «рухлядь», чтобы княжеские люди не знали о торговле и доходах.

Они не зря скрывали свои доходы! К лету 1340 года князю Глебу позарез нужны были деньги и меха: наступила пора ехать в Орду с обычным «выходом» и богатыми подарками, а серебра в княжеской казне не имелось. Не было и мехов, которые тайно были проданы купцами на сторону.

А брянские охотники, не желая общаться с новыми княжескими чиновниками, не несли свою добычу в казну, как это было принято раньше.

В былые времена охотники обязательно сдавали княжескому огнищанину большую часть добытой пушнины, получая от этого лишь малую выгоду, а княжеские люди, в свою очередь, перепродавали меха купцам втридорога, имея постояный надежный доход. На мехах и предметах лесного промысла «грели руки» и князь, и бояре, и купцы, и простые горожане.

И вот теперь доходы брянской знати не только уменьшились, но даже совсем исчезли.

Князь Глеб Святославович попытался «навести порядок», посылал в город своих воинов, приставов, однако горожане отказывались их слушать и говорили княжеским людям, что «совсем обносились, терпим жестокий голод, а в лесах не стало зверя и случился неурожай».

Князь не мог и применить силу: горожане не бунтовали, а просто бездействовали.

Воинов, преданных князю и способных совершить обход жилищ горожан, было слишком мало. А оставшиеся брянские дружинники лишь для видимости подчинялись князю: неохотно несли повседневную службу по охране крепости, в город выезжали только «ради порядка», но озлобленных горожан не только не обижали, но даже поддерживали.

Когда они слышали хулительные по адресу нового князя слова, то лишь кивали одобрительно головами, и беднота от этого все больше приходила в ярость.

В воздухе чувствовались грядущие перемены, и все ждали только одного: когда узурпатор, наконец, не выдержит молчаливой блокады и покинет город.

Епископ Иоанн тоже не был на стороне князя Глеба. Хотя сам митрополит Феогност прислал ему из Москвы послание с требованием «повенчать славного князя Глеба», брянский владыка сказал, что сделает это, если князь Глеб получит ханский ярлык!

Создался своеобразный тупик. Для того чтобы венчаться на брянское княжение, нужно было «царево согласие», а для того, чтобы ехать в Орду, нужно было серебро.

Глеб Святославович долго и безуспешно пытался уговорить епископа и бояр на проведение обысков в домах купцов и богатых горожан, «дабы ощипать жадных русинов». Наступил август, а он так и не мог выехать в Сарай. Чувствуя неуверенность и тревогу, князь в очередной раз собрал совет бояр и решил «лучше лечь костьми, но своего добиться».

– Подумайте, славные бояре, – мягко начал он свою речь, – ведь осталось совсем мало времени на выплату царской дани. А если мы задержим наш «выход», великий царь разгневается и жестоко нас покарает! Даже если не накажет, у нас будет расти ордынский долг! И мы запутаемся в долгах, как муха в липкой паутине! А городу – одно горе…

– Но ведь у нас нет серебра! – буркнул боярин Славко Стойкович. – Ты уже не раз, княже, говоришь нам об этом! Неужели ты забыл, как мы выложили тебе по целой гривне только за красивые глаза? Где же мы теперь найдем серебро? Проси помощи от своего московского князя! Если он прислал тебя сюда, так пусть о тебе и позаботится!

– Тот московский князь умер, а его сын Семен Иваныч меня сюда не присылал, – с горечью молвил князь Глеб.

– Сам Господь покарал того жадного злодея! – выкрикнул с усмешкой Борил Миркович, потирая свою окладистую черную бороду. – Так и тебя, княже, Господь не поддержит!

– Это не так, боярин, – пробормотал, глотая обиду, Глеб Святославович. – За меня стоит славный митрополит Феогност! Он даже присылал сюда, к нашему владыке, грамотку и требовал моего венчания…

– Твое дело плохо, княже, – вмешался в разговор епископ Иоанн. – Ни святейшему митрополиту, ни молодому князю Семену сейчас не до тебя! Все князья передрались за великокняжеский «стол»! В Москве состоялся княжеский съезд! И там решили, что всем князьям и Семену Иванычу нужно поехать в Сарай за царской грамотой. Вот пока неизвестно, дал ли царь Узбек эту грамоту молодому Семену или кому-нибудь еще. Кроме того, в Москве приключилась другая беда. Неожиданно скончался верный боярин покойного князя Ивана Протасий или Вельямин! А другие бояре подняли головы в борьбе за освободившееся при великом князе место. И теперь, как рассказывают, в той злосчастной Москве творится небывалое: повсеместно вспыхивают пожары, случаются разбои среди белого дня, а ночами нельзя выйти из терема! Там уже было немало случаев убийства не только черни, но и знатных людей! Поэтому тебе нечего просить Москву о помощи. Нужно самому искать выход их своих трудностей! А мы только можем посочувствовать! тебе. Мы видим в тебе не злого, но слабого князя. Ты пока не проявил своей силы воли…А значит, мы не можем считать тебя достойным защитником нашего города и удела…

– Как же я найду выход из создавшегося положения, святой отец? – пробормотал оскорбленный князь. – Вот я и собрал вас здесь, чтобы просить вашей помощи! Пусть я плохой князь, но ведь не убегаю из города, как Дмитрий Романович! И принимаю свою судьбу без ропота…Неужели вам так плохо при моей власти? Разве я не уважаю вас, мудрых бояр и людей святой церкви? Помогите мне хотя бы собрать царский «выход»!

Почтительные слова новоиспеченного брянского князя и его униженность произвели глубокое впечатление на собрание.

Бояре заколебались, загудели, и было видно, что они жалеют брошенного на произвол судьбы князя.

– Этот князь не виноват перед нами! – буркнул кто-то с последних скамей. – Он же просит у нас помощи со слезами на глазах…

В это время в думную светлицу вбежал княжеский мальчик-слуга. – Княже! – крикнул он. – Сюда приехал святой человек из самой Москвы! Он хочет видеть нашего владыку! Впускать его?

– Что ты скажешь, славный владыка? – спросил князь Глеб с покорной почтительностью. – Сам ли примешь московского гостя, или следует позвать его сюда?

– Пусть идет сюда, – кивнул головой епископ. – У меня нет никаких тайн ни от тебя, ни от наших бояр. Может, узнаем что-то новое и полезное…

В светлицу вошел рослый, с длинной седоватой бородой, монах, одетый во все черное и с черный же клобуком на голове.