Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин

этом отношении, Потапов навредил своей репутации. Товарищи посчитали, что его крестьянские симпатии лишили его объективности и партийной стойкости. «Потапов приспосабливается, [ставит] свои интересы выше партийных, ни разу не заявлял себя определенно». В дискуссии он соглашался с критикой Троцкого в отношении экономических регуляторов, был «неопределенным», проявлял «крестьянский уклон»[888]. Анкета гласила, что Потапову во время проведения чистки было 22 года. Он происходил «из крестьянской семьи», имел начальное образование, состоял в РКП(б) с 1920 года. Известно, что прежде Потапов был членом волисполкома Советов, членом уездного комитета комсомола, а также чрезвычайной тройки по сбору продналога.

Подробное и крайне негативное описание дальнейшего поведения Потапова представил на заседании кружка Самсонов Николай Лукич. Он выдвинул против обсуждаемого по меньшей мере шесть обвинений, которые задали тон последующему разговору. Секретарь явно не успевал за говорящим. Текст получился оборванным и отчасти неразборчивым. Первое обвинение заключалось в том, что Потапов был командирован в распоряжение Центрального комитета с целью военной мобилизации, но не являлся в ЦК на протяжении восьми месяцев. Далее Самсонов уличил Потапова в уклонении от ответственной работы «ради личных выгод», в «деклассированной трусливости», выразившейся в том, что, откомандированный на Украину, он своевольно не доехал, а также в неуверенном голосовании во время внутрипартийной дискуссии. Обобщая все сказанное, Самсонов охарактеризовал Потапова как невыдержанного товарища, имевшего «холодную расчетливость».

Недруги приписывали ответчику кумовство, приспособленчество, поиск «теплых» и безопасных мест. «Родители Потапова середняки-кулаки», напоминал Ашкитин, а отец хотел стать кулаком и примкнуть к эсерам. «Потапов не мог вырасти с пролетарской психологией. Взять вступление Потапова в партию – оно было странным, как… будто на спине наследие банд Юденича». Еще пример: «Потапов был согласен с Троцким (вписано: в вопросе о молодежи. – И. Х.), согласен и с ЦК, а мне он говорил, что политика ЦК неправильная. Где тут стойкость?» Ну, и характер был соответствующим: «он неустойчив, высокомерен, заносчив, скрытен».

«Потапов смотрит на товарищей свысока, – присоединился Лишов. – [Он] является промежуточным, ведет себя так, как ему лучше». На самом деле, «что можно ждать от Потапова, если он закончит университет», спрашивал себя Плонский. Его наверняка «захлестнет НЭП. У него свои интересы, выше партийных, он хочет быть красным спецом, а не посвятить себя идейной работе – это тоже связано с личными интересами». Рагожников вспомнил: «Потапов как-то говорил мне, что он поступил на работу в коллективе при банке, или на подобное место. А затем его прикрепили к… рабочему коллективу, но где не платили денег, он не стал работать». «Потапов… просто использует партийность для своих целей, – согласилась Кузнецова, – живет в хороших условиях». «У Потапова высокомерное отношение к большинству товарищей, он всегда выставляет собственное мнение и не ценит слов других, всегда одергивает, иногда не хочется даже выступить, – заметили другие. – В прошлом году он был хорошим товарищем, а сейчас видны изменения, отношение к товарищам не то… Потапов как-то на кружке заявил, что не хочет глупости слушать». «Я вчера всю ночь думала – кто такой Потапов – и пришла к определенному выводу, что у него… нет социального подхода к вещам; он хотел просто учиться, он просто приспосабливается, – заявила К<нрзб>. – Из него пользы не будет; он критикует Комсомол, не принимая там активного участия…» Никитин считал, что скрытность и неискренность Потапова «вытекают» из его крестьянской биографии.

Были у Потапова и защитники. «Потапов не любит зря болтать; даже ведет учет времени», – замечали Розов и Гайдамак. Заступались и другие. «Товарищи, если говорить о том, что Потапов получает деньги, так у нас многие получают из Губкома ни за что ни про что, – заявил Александров. – Конечно, говоря вообще, обсуждая Потапова, надо принять во внимание его возраст. Что же получается, когда Потапов откровенно рассказывал свою биографию, к нему прицепляетесь, а [другие] излагали биографию надуманно, и прошло хорошо». «Обвинения совсем необоснованные», кто-то добавил, поскольку, приехав учиться, «первое время каждый должен отказаться от какой-либо обществ<енной> работы даже у себя на курсе». «Говорят, что он шкурник – неверно… у нас у всех одинаково небогато, а купить книгу, табаку каждому надо, и работает он нынче совсем не потому, что захотел получать деньги. Говорят, что он попутчик – я с ним жил год и этого ни разу не замечал, и его ни в коем случае считать таковым нельзя». «Совсем нельзя говорить о нем как о попутчике, ведь попутчик – это чуждый элемент, не с нашей идеологией, а этого у Потапова… нет, – заявил Агатов Василий Васильевич, бывший парторганизатор кружка. – Вот если бы Потапов менял места за деньги, тогда бы было верно».

Слово взял Туркин Александр Михайлович: «Потапов смог поступить в Коммунистический университет осенью 1921 года, но он поехал на рабфак; он желал быть специалистом, он это и мне как-то говорил, отсюда значит, что идеологическими вопросами интересовался только сколько нужно. Об эволюции Потапова: раньше он с определенным мнением не выступал… хотел выяснить вопрос». «В войну 21 года на Украине был бандитизм, туда посылали иногда просто для испытания товарища. Потапов поехал же туда, – заметил Фельдман. – [Что Потапов] примазавшийся – обвинение брошено, но не доказано. <…> Конечно, Потапов еще молодой, но он старается найти баланс… Что касается прошлого, то Потапов был, правда, не совсем выдержанным, но сейчас эволюционирует в лучшую сторону».

Наконец заговорил близкий к Потапову Гордеев Геннадий Михайлович:

Надо жить не впечатлениями, а разумом. Зная его 1½ года, я ничего [плохого] не замечал, мало того, его даже старый кружок избрал административным старостой. <…> Потапов никогда не говорил, не разобравшись, а подходил критически. Он первый всегда подавал в кружке вопросы о проработке важных газетных статей. Критерий в подходе у него всегда был… никогда не игнорировал вопросов дискуссии. Нельзя сказать и того, что он уклонялся от решений парторганизации. Надо помнить и то, что он с лета до недавнего времени работал в Хоз<яйственной> комиссии и в коллектив смог пойти только освободившись. <…> Возьмем Потапова в начале пребывания в коллективе и возьмем его теперь. Многие за старое время его не знают. Конечно, не мог получить твердой закалки, но если взять его сейчас, он стал много лучше и исправляется только в здоровую сторону, и может считаться выдержанным и стойким членом партии.

Два совершенно разных Потапова предстали перед кружком: один – хищный крестьянский оппортунист, который как-то сумел затесаться в партию, другой – серьезный и быстрорастущий партиец. Время шло, выступление следовало за выступлением, секретарь работал вовсю, а общий знаменатель никак не вычислялся.

Настала очередь самого Потапова высказаться. Растерявшись от