Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

Служба эта была весьма условна; и выбор данного вида гражданского поприща молодыми людьми, не желавшими идти в армию, объяснялся тем, что из всех невоенных учреждений лишь Коллегия иностранных дел (к которой в Москве в то время относились только Архивы) считалась в 1820-е годы достойным местом службы для дворянина.

5 шут печальный. В черновике (2368, л. 31 об.) — «Московских дам поэт печальный», а в зачеркнутых строках — «поэт печальный и журнальный» и «поэт бульварный».

«Шут» имеет много значений; основные из них: придворный шут, клоун, паяц, а также игривый эвфемизм для обозначения «черта» и «домового», породивший (фамильярный и добродушный) эквивалент понятия «негодяй» в разговорной речи пушкинского времени (галлицизм la drôle <чудак>; см. коммент. к XLIX, 10).

10 В[яземский]. Полностью имя написано в черновике (2368, л. 31 об.).

Есть нечто очень привлекательное в том, что Пушкин заставляет своих лучших друзей развлекать своих любимых героев. В главе Первой, XVI, 5–6, Каверин ждет Онегина в модном петербургском ресторане, теперь же Вяземский в Москве своей милой беседой смягчает Танину скуку, доставляя ей впервые, после того как она покинула дорогие ее сердцу леса, минуты удовольствия. Старик в парике, очарованный новой знакомой Вяземского, — это, конечно, не князь N., бывший онегинский приятель-повеса, а теперь толстый генерал, которого вскоре встретит Татьяна, но в некотором роде его предшественник.

Вяземский в письме к жене из Петербурга 23 янв. 1828 г. пишет в связи с опубликованным в «Московском Вестнике» отрывком из этой главы: «Есть описание Москвы Пушкина, не совсем ознаменованное талантами его. Как-то вяло и холодно, хотя, разумеется, есть много и милого. Он, шут, и меня туда ввернул».

Критик Н. Надеждин, рецензируя главу в «Вестнике Европы», 1830, находил, что стиль описания — «истинно Гогартовский».

L

   Но тамъ, гдѣ Мельпомены бурной   Протяжный раздается вой,   Гдѣ машетъ мантіей мишурной 4 Она предъ хладною толпой,   Гдѣ Талія тихонько дремлетъ   И плескамъ дружескимъ не внемлетъ,   Гдѣ Терпсихорѣ лишь одной 8 Дивится зритель молодой   (Что было также въ прежни лѣты,   Во время ваше и мое)   Не обратились на нее12 Ни дамъ ревнивые лорнеты,   Ни трубки модныхъ знатоковъ   Изъ ложъ и кресельныхъ рядовъ.

LI

   Ее привозятъ и въ Собранье.   Тамъ тѣснота, волненье, жаръ,   Музыки грохотъ, свѣчъ блистанье, 4 Мельканье, вихорь быстрыхъ паръ,   Красавицъ легкіе уборы,   Людьми пестрѣющіе хо́ры,   Невѣстъ обширный полукругъ, 8 Всѣ чувства поражаетъ вдругъ.   Здѣсь кажутъ франты записные   Свое нахальство, свой жилетъ   И невнимательный лорнетъ.12 Сюда гусары отпускные   Спѣшатъ явиться, прогремѣть,   Блеснуть, плѣнить и улетѣть.

1 Собранье. Вигель так описывает его вид в начале девятнадцатого века; «Записки» (Москва, 1928), I, 116: «Чертог в три яруса, весь белый, весь в колоннах, от яркого освещения весь как в огне горящий… и в конце его, на некотором возвышении, улыбающийся всеобщему веселью мраморный лик Екатерины». Полное название клуба (основанного в 1783 г.) было с 1810 г. — Русское благородное собрание. Он был известен так же, как Дворянский Клуб или Дворянское собрание.

13–14 Спешат явиться… Блеснуть… и улететь. Хорошо известная в поэзии Запада интонация. Ср.: Мур, «Лалла Рук: Огнепоклонники» (5-е изд., Лондон, 1817, с. 184):

На день блеснул он опереньем,Пленил наш взор и улетел!

LII

   У ночи много звѣздъ прелестныхъ,   Красавицъ много на Москвѣ.   Но ярче всѣхъ подругъ небесныхъ 4 Луна въ воздушной синевѣ.   Но та, которую не смѣю   Тревожить лирою моею,   Какъ величавая луна 8 Средь женъ и дѣвъ блеститъ одна.   Съ какою гордостью небесной   Земли касается она!   Какъ нѣгой грудь ея полна!12 Какъ томенъ взоръ ея чудесной!....   Но полно, полно; перестань:   Ты заплатилъ безумству дань.

1 звезд прелестных. Некоторые понимают это как «распутные звезды» («прелестница» при этом — «падшая женщина», а «падающая звезда» — «прелестная звезда»), но такое понимание притянуто за уши.

1–4 звезд… Луна. Комментаторы видят здесь пародию на «Элегию. Незабвенной»:

…и между юных, милых девКак между звезд луна сияла…

— ужасное стихотворение Михаила Яковлева в журнале Воейкова «Новости литературы», № 15 (С.-Петербург, 1826), с. 149.

Еще же ранее была «Таврида» (1798) Семена Боброва, процитированная Бродским в комментарии к «ЕО» (1950), с. 274:

О, миловидная Зарема!Все звезды в севере блестящи,Все дщери севера прекрасны,Но ты одна средь их луна.

2 на Москве. В значении «в Москве». Выражение двусмысленно, поскольку может быть понято как «на Москве-реке».

LIII

   Шумъ, хохотъ, бѣготня, поклоны,   Галопъ, мазурка, вальсъ.... Межъ тѣмъ,   Между двухъ тетокъ, у колонны, 4 Не замѣчаема никѣмъ,   Татьяна смотритъ и не видитъ,   Волненье свѣта ненавидитъ;   Ей душно здѣсь.... она мечтой 8 Стремится къ жизни полевой,   Въ деревню, къ бѣднымъ поселянамъ,   Въ уединенный уголокъ,   Гдѣ льется свѣтлый ручеёкъ;12 Къ своимъ цвѣтамъ, къ своимъ романамъ   И въ сумракъ липовыхъ аллей,   Туда, гдѣ онъ являлся ей.

14 являлся. В действительности она видела его всего один раз в тени тех старых лип, но как мы знаем из конца строфы XV и начала строфы XVI главы Третьей, он «являлся» ей там не однажды в ее девичьих видениях.

LIV

   Такъ мысль ея далече бродитъ:   Забытъ и свѣтъ, и шумный балъ,   А глазъ межъ тѣмъ съ нея не сводитъ 4 Какой-то важный Генералъ.   Другъ другу тетушки мигнули,   И локтемъ Таню вразъ толкнули,   И каждая шепнула ей: 8 — «Взгляни на лѣво поскорѣй.»   — «На лѣво? гдѣ? что тамъ такое?»   — «Ну, что бы ни было, гляди...   Въ той кучкѣ; видишь? впереди,12 Тамъ, гдѣ еще въ мундирахъ двое...   Вотъ отошелъ... вотъ бокомъ сталъ...»   — «Кто? толстый этотъ Генералъ?» —

12 Там, где ещё… двое. «Еще» означает «более», и с формальной точки зрения представляется, что, кроме толстого генерала, там стояли еще двое военных; но мне кажется, что в реплике указующих тетушек «еще» просто идиоматически усиливает требование уделить «более» внимания «более» конкретному предмету в «более» ограниченном пространстве.

LV

   Но здѣсь съ побѣдою поздравимъ   Татьяну милую мою.   И въ сторону свой путь направимъ, 4 Чтобъ не забыть, о комъ пою...   Да кстати, здѣсь о томъ два слова:   Пою пріятеля младова   И множество его причудъ. 8 Благослови мой долгій трудъ,   О ты, эпическая Муза!   И вѣрный посохъ мнѣ вручивъ,   Не дай блуждать мнѣ вкось и въ кривь,12 Довольно. Съ плечь долой обуза!   Я классицизму отдалъ честь:   Хоть поздно, а вступленье есть.

11 вкось и вкривь. Родовое сходство с данным Купером определением отступлений как «непрерывных зигзагов в книге» («Разговор», строка 861).