Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча

десять минут гнев пройдет и к Наполеону вновь вернется приподнятое настроение, какое обычно бывает перед решающим сражением. Вскоре так и произошло.

– Вот оно, солнце Аустерлица! – восторженно воскликнул Бонапарт, взглянув в сторону Бородинского поля, освещенного первыми лучами солнца. После чего, дернув поводья, стал осторожно пробираться сквозь трупы…

* * *

Генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов еще с крымских времен считал себя фаталистом. Во многом благодаря этому обстоятельству генерал не боялся ни свиста пуль, ни грохота орудий. Кому суждено геройски умереть в сражении, тому не страшны морские волны и разбойничий стилет. Однако умереть в бою никак не удавалось. И это несмотря на то что как минимум дважды пуля-дура, казалось, добилась цели. Однако смертельные ранения для прочих оказались в случае с Кутузовым всего лишь царапинами. Как после такого не поверить в таинственный фатум?..

Не стала исключением и битва при Бородине. Ровно в половине четвертого утра, еще до первых петухов, с французской стороны вдруг раздался единственный пушечный выстрел. Шальное ядро угодило… в Кутузова. Вернее – в его ставку, разворотив половину конюшни близ дома, в котором спал главнокомандующий русской армией. Вряд ли французский канонир метил в самого Кутузова. Но случилось именно так: первый пушечный выстрел Бородинского сражения для русских едва не стал роковым…

И лишь сам Михаил Илларионович хитро посмеивался: его час еще не пробил. Впереди много другого – например, разбить Буонапартия и победителем войти в Париж. Впрочем, эк, размечтался, корил он себя. До Парижа еще дожить надобно…

Сейчас, находясь в ставке (в деревне Горки), Кутузов сидел, прикрыв глаза и, казалось, предавался ленивой дреме. Несколько генералов, склонившихся рядом над оперативными картами, порой недовольно поглядывали на главнокомандующего: вот ведь, старик, нашел время дремать. Не пора ли командовать?

Кутузов действительно сидел с закрытыми глазами, но что делалось вокруг, прекрасно знал и видел: и недовольные лица подчиненных, и даже некоторую нерадивость на некоторых из них.

– Оставьте меня, – приказал он адъютанту, после чего, на миг открыв глаза, снова их прикрыл.

Вот так бы сидеть и сидеть с закрытыми глазами, а Бонапарт развернулся бы и ушел восвояси! Нет, не уйдет! Пока вся Европа в лице этого самого Буонапартия не выпьет русской кровушки по литру на рыло… И выпьет! Если ты, генерал от инфантерии Кутузов, в свои шестьдесят семь им это позволишь… Наполеон полководец мудрый, решительный и оборотистый. Только ты, Кутузов, знаешь, как близко русская армия подошла к гибельному краю… Выиграть генеральное сражение у Бонапарта вряд ли получится, а вот переиграть… Попробовать, пожалуй, стоит.

Его четырехкилометровые фланги были неравнозначны. Правый фланг образовывала 1-я армия генерала Барклая в составе трех пехотных и трех кавалерийских корпусов, а также резервов (всего 76 тысяч человек, 480 орудий). Левый фланг составляла 2-я армия генерала Багратиона (два пехотных и один кавалерийский корпус численностью 34 тысячи человек, при 156 орудиях). Фланг 1-й армии был не только сильнее, но оказался, ко всему прочему, прикрыт естественным препятствием перед фронтом в виде реки Колочи. Зато потеря Шевардинского редута сделала левый фланг еще более уязвимым: теперь он опирался всего лишь на три недостроенные флеши. Центр будут защищать части генерал-лейтенанта Дохтурова (по одному пехотному и кавалерийскому корпусу из состава 1-й армии численностью 13,6 тысячи человек).

Основные силы надежно прикрывали московское направление и одновременно имели возможность в случае необходимости наносить удары во фланги и в тыл французских войск. Боевой порядок русской армии был хорошо продуман: будучи глубоким, он позволял в ходе сражения свободно маневрировать. Первую линию боевого порядка русских войск составляли пехотные корпуса, вторую – кавалерийские.

Кроме того, к русской армии в районе Бородинского поля присоединилось 7 тысяч казаков и 10 тысяч ратников смоленского и московского ополчений. Но было еще одно – резервы. На них Кутузов возлагал большие надежды. Наполеон – не дурак; он не упустит возможности ударить по слабому левому флангу, который, к слову, следует оборонять до последнего. А дальше… Дальше все только начнется. Резервы – это русское скрытое войско, которое ударит по прорвавшимся французам во фланг, а потом – и в тыл! Именно это и должно будет стать главной зуботычиной Бонапарту от князя Кутузова. Если, конечно, все получится согласно задуманному, и французские драгуны не сомнут защитников с ходу…

Последняя мысль заставила Кутузова приоткрыть глаза:

– Голубчик, – обратился он к оставшемуся в комнате дежурному офицеру, – оповестите генерала Багратиона, что в его распоряжение переводится пехотный корпус генерал-лейтенанта Тучкова и в придачу – артиллерийский резерв…

Вот так, эти орудия на Семеновских флешах очень помогут Петру Ивановичу ударить французам во фланг и разметать их тылы… Можно представить, как обрадуются мусью…

* * *

«Солдаты! День, которого вы так желали, настал. Неприятельская армия, которая бежала перед вами, теперь стоит перед вами фронтом. Вспомните, что вы – французские солдаты! Выигрыш этого сражения открывает перед вами ворота древней русской столицы и даст нам хорошие зимние квартиры. Враг обязан будет своим спасением только поспешному миру, который будет славным для нас и наших верных союзников!

Из речи Наполеона в Главной квартире перед Можайском. 26 августа 1812 г.

…Французы начали с первыми лучами солнца. В пять часов тридцать минут утра 26 августа (7 сентября) 1812 года позиции генерала Багратиона были одновременно обстреляны сотней вражеских орудий. Тогда же досталось и селу Бородино, на которое в отвлекающую атаку двинулась дивизия генерала Дельзона из 4-го корпуса Богарне. К удивлению французов, отходить без боя русские не собирались.

Село оборонял лейб-гвардии Егерский полк под командованием полковника Бистрома. Почти час егеря отважно отбивались от многократно превосходящих сил противника и отошли лишь тогда, когда возникла угроза обхода с флангов. Увлеченные погоней, пехотинцы французского 106-го линейного полка допустили фатальную ошибку: они бросились вслед отступающим егерям по мосту за реку Колочу. Но на другой стороне произошло неожиданное. К егерям подоспела подмога, отступающие повернули назад и пошли в штыковую.

«Французы, ободренные занятием Бородина, бросились вслед за егерями и почти вместе с ними перешли реку, – доносил Кутузов царю Александру. – Но гвардейские егери, подкрепленные пришедшими с полковником Манахтиным полками и егерской бригадой 24-й дивизии под командой полковника Вуича, вдруг обратились на неприятеля и соединенно с пришедшими к ним на помощь ударили в штыки, и все находившиеся на нашем берегу французы были жертвою дерзкого их предприятия. Мост на реке Колоче совершенно был истреблен, несмотря на сильный неприятельской огонь, и французы в течение целого дня не осмеливались уже делать покушения к переправе и довольствовались перестрелкою с нашими