Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день, подъехав на коне к Бородинскому полю, Наполеон спросит у одного из своих офицеров:
– Много ли вчера было пленных?
– Эти русские в плен не сдаются, Ваше Величество! – ответил тот.
– Не сдаются? Я удивлен. Что ж, мы будем их убивать!..
* * *
Наполеон тремя колоннами подходил к Бородинскому полю. Эта местность, которую выбрал для генерального сражения Кутузов, находилась на стыке двух дорог – Старой Смоленской и Новой Смоленской, и больше всего подходила для битвы.
Основную мощь коалиционной армии Бонапарта составляли проверенные в деле корпусные соединения: 1-й корпус маршала Даву (48 тысяч человек), 3-й – маршала Нея (20 тысяч), 4-й – вице-короля Италии Эжена Богарне (24 тысячи), 5-й – польского князя Понятовского (17 тысяч) и 8-й – генерала Жюно, герцога д’Абрантес (13 тысяч). Кавалерией коалиции командовал король неаполитанский Иоахим Мюрат (22 500 человек). Гвардию (Старую и Молодую) возглавлял сам главнокомандующий Наполеон (40 тысяч личного состава); непосредственно командиром Старой гвардии был маршал Франсуа Жозеф Лефевр, герцог Данцигский; командиром Молодой – маршал Эдуар Адольф Мортье, герцог Тревизо. По данным Клаузевица, Наполеон подошел к Бородинскому полю всего с 130 тысячами живой силы и 587 орудиями (остальные 52 тысячи человек были потеряны в сражениях в районе Смоленска, а также оказались больными и отставшими в дороге).
Вот и началось! Накануне, когда Наполеону доложили о численности защитников Шевардинского редута, он только усмехнулся: если все пойдет так, как он задумал, этот самый редут можно будет окружить и расколоть подобно грецкому ореху! Еще с утра он был в приподнятом настроении. Как оказалось, и на старуху бывает проруха. Эта старая лиса Кутузов был вынужден принять генеральное сражение. Впереди ярким всполохом блеснула надежда на скорую викторию. Закаленные во многих битвах французские солдаты разберутся с новобранцами русского арьергарда в два счета! А доблестные кирасиры закончат начатое. Не хотел бы он сейчас оказаться в шкуре лисы Кутузова…
Под Шевардином вновь пришлось драться с упрямым Неверовским. Весь путь от Витебска до Бородина этот самый генерал мешался бельмом на глазу. Вот и к Шевардину пробивались весь день, но раздавить, как орех, редут не удалось. Русские смертники дрались, словно черти!.. Впрочем, это ничего не изменило. Держитесь, князь Кутузов! Вы сами, Ваша светлость, этого хотели – и получите! Учтется все, в том числе – неисчислимые потери славной французской армии…
– Главный удар – вот здесь! – сказал Бонапарт после рекогносцировки местности, ткнув пальцем в карту.
Маршалы, затаив дыхание, с величайшим вниманием следили за каждым движением главнокомандующего: от этого сейчас зависел успех не только битвы, но и всей кампании. Палец Наполеона уперся в левый фланг русских войск.
– Да-да, – кивнул Наполеон, внимательно глядя в серьезные лица своих ветеранов. – Именно с удара по левому флангу противника мы и начнем. Посмотрим, как генерал Багратион на сей раз отвертится… Бежать больше некуда – дальше Москва!..
* * *
Ночью на 26-е августа главнокомандующему Великой армией не спалось. И это при том, что обычно перед сражением он спал как убитый. Приказав разбудить себя с первыми признаками рассвета, Бонапарт отдался сну лишь на час. Встав еще затемно, Наполеон чувствовал себя возбужденным: наконец он у цели! И едва зарождавшийся рассвет известил о наступлении очередной зари славы – Славы Наполеона Бонапарта!
План генерального сражения с русскими сложился в его голове еще вчера, после объезда с маршалами близлежащей местности. Он обманет этого Кутузова: прежде всего будет захвачено Бородино – местечко аккурат в центре русской позиции. Откуда неприятелю знать, что главный удар будет нанесен совсем в другом месте? Его основные части навалятся на слабый левый фланг, на правый берег Колочи, откуда загонят Кутузова в угол, образуемый слиянием Колочи с Москвой-рекой. Там-то русская армия и будет уничтожена. Важно не забыть об отвлекающих ударах как в центре, так и против правого фланга… Чтобы хорошенько проучить старую лисицу Кутузова, которого, правда, еще нужно суметь обмануть…
Лишь под утро Бонапарт понял, отчего была бессонница: все это время перед сражением он сильно волновался, не покинет ли Кутузов позицию, как это неоднократно проделывал Барклай.
– Вы верите в завтрашнюю победу, генерал? – спросил главнокомандующий дежурного генерала Раппа.
– Безусловно, Ваше Величество! Однако… – вдруг замялся Рапп.
– Что вы хотели сказать, генерал? – нетерпеливо перебил его Наполеон.
– Однако, смею заметить, Государь, победа будет кровавой…
* * *
В пять ему доложили, что русские стоят на месте.
– Ну вот и все, теперь они у нас в руках! Вперед! Пора открывать ворота Москвы…
Когда Бонапарт подъехал к заваленному трупами (своих и чужих) Шевардинскому редуту, из-за ближайшего холма сверкнул луч восходящего солнца.
По донесениям офицеров, русские пули были круглее, именно поэтому на телах погибших французских солдат, как вспоминал личный секретарь Наполеона Меневаль, «оставались глубокие и широкие раны». Пулевые ранения часто сопровождались обильными кровотечениями, от которых гибли сотни солдат: раненых просто не успевали перевязывать! Не потому ли, спрашивал себя, объезжая поле сражения, Бонапарт, так много осталось лежать здесь французов?..
Проходя мимо очередной груды мертвых тел, лошадь одного из офицеров императорской свиты ударила копытом лежавшего на земле раненого солдата. Раздался душераздирающий крик. Наполеон резко оглянулся:
– Что случилось? – спросил он Бертье. – Кто кричит?..
– Сейчас узнаю, сир, – ответил начальник штаба и, повернув коня назад, вернулся к группе офицеров.
– Ну? – поинтересовался Бонапарт, когда Бертье вновь поравнялся с императором.
– Ничего страшного, Ваше Величество, лошадь копытом задела раненого…
– Что значит «ничего страшного»?! – возмутился Наполеон. – Я не узнаю вас, Бертье! Немедленно узнайте фамилию того, кто топчет лошадиными копытами раненых…
– Это был русский раненый, сир, – нахмурился Бертье. – Стоит ли из-за русского так волноваться?!
– Неважно, Бертье! Не-важ-но! – приостановил коня главнокомандующий. – Дело не в том, русский это раненый или француз. У войны свои правила, не мне вам рассказывать. Поэтому с поля сражения должны быть убраны все погибшие и раненые. Почему так медленно работают похоронные команды?! Чьим бы ни был раненый, последнее дело топтать его лошадьми! Сегодня ранен он, завтра – мы с вами. Стыдно, Бертье!..
Начальник штаба, вжав голову в плечи, покорно слушал тираду своего патрона. Он знал, что Император отходчив, и через пять, от силы
