Время демографических перемен. Избранные статьи - Анатолий Вишневский

Можно поражаться безумной смелости тримских властей, пренебрегших подобными ощущениями и решившихся призвать табеков, но, видимо, у них не было иного выхода. Это был, как уже говорилось, жест отчаяния, но к нему понуждали объективные обстоятельства. Табеки были призваны.

5

Наступил день икс. Засыпанный манной небесной город Трим все же готовился к празднику, там и сям виднелись воткнутые прямо в манну мигающие разноцветными лампочками новогодние елки, хотя подойти к ним не было никакой возможности. Засыпанные по второй этаж большие магазины на Мэйн с’Трим – главной улице города – пропускали покупателей через окна второго этажа, и торговля в них шла довольно бойко. Манна – манной, а Новый год – Новым годом!

Но все же главным было тревожное ожидание табеков, которые прибывали в город Трим специальными составами (аэропорты не работали из-за засыпанности) и вот-вот должны были появиться на улицах города со своими лопатами.

Все понимали, что это опасно. Среди приезжих табеков наверняка были многочисленные представители организованных преступных группировок, поэтому всем еще не скупленным на корню чиновникам накануне были сделаны специальные прививки, которые обеспечивали надежный недельный антикоррупционный иммунитет. Что будет, когда эта неделя кончится, никто не знал.

Специальная работа была проведена среди молодежи. Пуст О’Мелля предупреждал, что приток табеков грозит «перспективой разрушения и без того хрупкой идентичности тримского общества. Она еще не сложилась и больше подразумевается, чем существует». Читающие газеты власти почти не сомневались, что, оказавшись на Мэйн с’Трим или на Тримфальной площади, табеки немедленно начнут плясать половецкие пляски, каких в вечном городе Триме сроду не видывали. Скромная тримская молодежь привыкла водить хороводы, более продвинутые танцевали вальс-бостон, но не более того. Дикие половецкие пляски могли уязвить хрупкую культурную идентичность молодых тримичей, и надо было их как-то подготовить к возможному столкновению культур.

Страшно боялись также того, что табеки на глазах у всех начнут резать баранов. Не всякий тримич и уж подавно не всякая тримичка могли выдержать подобную сцену, поэтому была открыта специальная горячая линия, позвонив по которой можно было с помощью опытного психолога снять стресс, вызванный столь жестоким обращением с животными.

Серьезные опасения были у высокопоставленного чиновника г-на Рована (его должность называлась Хлавный измеритель тримпературы – ХИТ). ХИТ Рован предупреждал, что табеки могут принести в Трим уже забытую здесь малярию, поэтому желательно, чтобы коренные тримичи общались с табеками как можно меньше.

Вся столичная полиция была переведена на службу по особому режиму, подтянутые полиционеры стояли на каждом углу в полной готовности защитить вверенный им город и его жителей. Казалось бы, все было сделано для того, чтобы перенести нашествие табеков с минимальными потерями. И все же действительность превзошла самые худшие ожидания.

6

На следующий день после высадки табеков Мария Ивановна, немолодая коренная тримичка, нагруженная сумками с разными съестными припасами, зашла в вагон метро в час пик и обнаружила, что в вагоне не было свободных мест. Понятное дело, это было связано с набегом табеков, которые переполнили вечный город. И действительно, прямо перед собой она увидела двух сидящих молодых людей табекской внешности, причем они и разговаривали-то между собой на табекском языке. Мария Ивановна уже собралась сделать им замечание: раз приехали в Трим, так извольте говорить по-тримски. Но не успела она открыть рот, как молодые люди встали и уступили ей место, вследствие чего она попросту потеряла дар речи. Такого незнания тримских правил поведения она и вообразить не могла.

Дома она тут же поведала об этом необыкновенном случае соседке, но у той у самой накопилась уже масса новостей. Пришельцы вели себя очень надменно, вызывающе. Если, например, им предлагали выпить на троих, то они отказывались под предлогом, что они не пьют. Они совершенно не знали тримской культуры! А ведь г-н О’Мелля не раз предупреждал: «Представители разных культур имеют разные привычки и разные традиции, а некоторые мигранты просто не в курсе, что нужно приспосабливаться к окружающему миру».

Рассказывали, что одна отчаянная тримская девушка захотела пригласить табека к себе в гости. Так он ей сказал, что у него уже есть одна девушка на родине. Представляете? Где родина – и где Трим! Правда, чтобы тримская девушка не обиделась (среди табеков попадаются довольно деликатные люди), он признался, что она ему тоже нравится, но он слышал, что в Тримской империи бушует эпидемия ВИЧ-СПИДА, и он боится заразиться.

Газеты запестрели сообщениями о диких последствиях табекского набега. Как и предупреждал ХИТ Рован, резко обострилась малярийная опасность. По сообщениям СМИ, в окрестностях города Трима «были найдены личинки комаров – переносчиков малярии. Пока среди местных жителей случаи малярии не фиксировались. Но врачи все равно бьют тревогу. Распространением столь опасного недуга мы обязаны приезжим табекам».

Тримфальная площадь превратилась в место разнузданных половецких плясок. Каждый божий день (кроме 31‑го числа каждого месяца, когда на площади обычно проводились ремонтные работы) там собирались толпы пляшущих табеков, до самых дальних концов Мэйн с’Трим доносились устрашающие крики «Асса!», а когда табеки, наконец, расходились, на площади всегда оставалось несколько жалобно блеющих недорезанных баранов.

Пышным цветом расцвел табекский бизнес – и «далеко не только в самых примитивных сферах типа торговли и поставки строительных рабочих». Тримскому гражданину стало невозможно найти работу «в нефтяной промышленности, в строительстве, области развлечений, легкой, пищевой и алкогольной промышленности», а «если он туда и внедряется, то он чувствует себя там неуютно».

Как и все, о чем пишет Пуст О’Мелля, эти его выводы глубоко фундированы, опираются на Монблан фактов, горы статистической информации, которых пока, к сожалению, никто не видел. Но добрый Пуст, видимо, просто щадит читателя своих трудов. Все, что он говорит, и так нагоняет страх, а представьте себе, что будет, когда он выложит перед нами цифры и факты! Нет, лучше уж без них, надо оберегать психику нормальных людей.

Все же в некоторых случаях Демоскопу удалось проверить надежность сообщаемых фактов, и он в очередной раз убедился, что Пуст О’Мелля – это Пуст О’Мелля.

7

Демоскоп совершенно согласен со стержневой идеей цитируемого нами исследователя, как и многих других таких же специалистов, что гражданам Тримской империи, вместо того чтобы приглашать табекских чистильщиков манны небесной, следовало бы нарожать своих. Тогда любой тримич, любая тримичка могли бы с гордостью говорить:

– У вас дети чем занимаются? Мой сын – подметальщик улиц. С высшим образованием!

(Мы забыли сказать, что отбор табеков для очистки города Трима производился в соответствии с принципом г-на О’Мелли: «Квотирование должно идти по требуемым для Трима специальностям и по наличию высшего образования». Так что без высшего образования для очистки улиц никого не брали. Это было железное правило.)

Единственное разночтение у Демоскопа и г-на О’Мелли заключается в том, что Демоскоп до сих пор не знал, как повысить рождаемость, а г-н О’Мелля это знает (а от него теперь, конечно, знает и Демоскоп). Для этого «не нужно ничего сверхъестественного, достаточно простейших мер. Поддержка материнства и детства, нормальные пособия на детей, решение жилищного вопроса… Увеличение размера пособия позволит быстро получить одного дополнительного ребенка на одну среднестатистическую российскую семью – не менее 20 млн человек дополнительно». На этот счет имеется масса доказательств.

«В новейшей истории, – сообщается в исследовании г-на О’Мелли, – есть целый ряд примеров, когда рождаемость стремительно увеличивалась в условиях уже индустриального общества, правда, в основном в не очень симпатичных для нас странах. Это происходило в Германии, когда закончился хаос Веймарской республики и новая власть обеспечила некоторую уверенность в завтрашнем дне. Это происходило в Италии в аналогичных обстоятельствах. Это происходило в Исламской Республике Иран, когда людям разрешили жить в соответствии с их собственными представлениями, что такое хорошо и что такое плохо».

Надежность информации, приводимой г-ном О’Меллей, никогда не может быть поставлена под сомнение, и сейчас мы в этом убедимся в очередной раз.

Начнем с гитлеровской Германии и муссолиниевской Италии. Хотя г-н О’Мелля и говорит, что эти страны не очень симпатичны, согласитесь, что в его словах звучит довольно большая симпатия к ним. Все-таки, отмечает он, благодаря г-ну Гитлеру «закончился хаос Веймарской республики и новая власть обес печила некоторую уверенность в завтрашнем дне». А благодаря г-ну Муссолини «это происходило в Италии в аналогичных обстоятельствах». Мы извиняемся за то, что «это» не вызывает у нас такой же симпатии, как у г-на О’Мелли, но сейчас нас интересует рождаемость в этих малосимпатичных странах, только рождаемость, и ничего кроме рождаемости.