Саламандра - Полевка

и капризничать не будет. Ящеры бежали легко и, казалось, совсем не чувствовали усталости. Когда появилась речушка, Тургул притормозил отряд, чтобы ящеры могли напиться, а после они опять побежали легким стелющимся шагом. Солнце перевалило за полдень, когда появилось место второй ночевки. Тургул дал команду, и отряд остановился. Лекс, пока не спустился на землю, не понял, насколько он устал. И ноги и спина ныли от непривычной нагрузки, но ящеры волновались и напряженно прислушивались, поэтому Лекс сказал, что он готов двигаться дальше. Тургул заставил его попить и прикрепил к передней луке седла мешочек с едой.

Когда отряд двинулся, Лекс заинтересованно засунул туда свой любопытный нос. Там были куски жареной рыбы, завернутые в широкие листья, сухие походные лепешки, сдобные булочки и странные фрукты, похожие на сливу, или лысый персик. Только вот фрукт был черным снаружи и синим внутри, а на вкус был как груша, и почему-то с мелкими семечками, как у киви. Лекс только удивился тому, что насколько аборигены были похожи на людей, настолько фрукты отличались от земных собратьев. Рыба была вкусной и без мелких косточек. Лекс с удовольствием и позавтракал, и сразу же пообедал.

После еды захотелось спать, но ящеры заволновались опять и даже попытались затормозить. Тургул перехватил Лекса в свое седло и свистнул, подгоняя отряд. Наездники ударили пятками по бокам ящеров, и те рванули вперед, злобно шипя. Почти сразу их обстреляли. Тургул успел поднять щит и перехватить две стрелы, третья стрела попала ему в спину, пробив доспех. В зад ящера воткнулась еще одна стрела. Ящер закричал от боли, но с шага не сбился. Впереди споткнулся и упал один ящер, те, что следовали за ним, легко перепрыгнули погибшего собрата, а воин, который ехал позади Тургула, на полном скаку подхватил с земли упавшего воина и подсадил себе за спину. Сильнее всего досталось монахам. У них пало два ящера, и все четверо монахов получили по одной или даже по две стрелы.

Наездники опять поторопили ящеров, и те рванули еще быстрее, торопясь уйти от места засады. Монахи вначале поотстали, но вскоре догнали отряд, сидя по двое на своих коротконогих ящерицах. Они на полном ходу вытаскивали стрелы из себя и из еще живых ящеров и торопили их, чтобы не отстать от отряда. Уже начинало смеркаться, когда появилось место третьей стоянки. Тургул приказал отряду остановиться. Он вытащил стрелу из своего ящера, а только потом позволил, чтобы выдернули стрелу из его спины. Воины замазывали ящерам раны. Лекс вызвался перебинтовать Тургула. Он снял с него доспех и пропитанную кровью рубашку. Рана была небольшой. Похоже, кожаный доспех удержал стрелу не хуже щита. И наконечник не вошел глубоко. Тургул отдал рыжику мешочек с жирной мазью, которой только что смазывали ящеров. Мазь была похожа на вазелин, только пахла пектусином и приятно холодила руки. Лекс осторожно намазал рану под насмешливое фырканье центуриона и плотно его перевязал.

После оказания помощи всем раненным к Лексу подошел монах.

— У нас остался только один здоровый ящер, поэтому с вами поедут только двое братьев. Не переживайте за нас, мы догоним вас позже. — Тургул предложил им ящера Лекса, но монах покачал головой, — не стоит задерживать отряд, безопасность избранного на первом месте. Пусть у вас будет запас ящеров на случай еще одной засады. Поторопитесь покинуть эти леса, а за нас не волнуйтесь.

Тургул подсадил Лекса обратно в седло и дал команду всем занять места. Двое монахов, которые меньше всего пострадали, забрались на почти неповрежденного ящера, второй ящер стоял посреди дороги, широко расставив лапы, и тяжело дышал. Остающийся монах намазал его мазью и дал что-то выпить из маленькой фляги, которую вытащил из глубины своей рясы. Ящер жалобно закричал и затряс головой, монах похлопал его по раненой шее и что-то зашептал ему в ухо. Монах только взмахнул рукой, когда Лекс оглянулся, и они со вторым монахом сразу скрылись в траве, оставив ящера посреди дороги.

Лекс оглянулся еще раз, но вскоре ящер скрылся за очередным поворотом дороги. Было очень не по себе оставлять в лесу двоих раненых, но здесь он не имел права голоса.

— Не волнуйся о них, — Тургул подмигнул рыжику, — не думал, что скажу когда-нибудь подобное о гражданских, но ребята настоящие бойцы, и если и стоит о ком волноваться, так это о тех безумцах, которые на нас напали.

Лекс недовольно тряхнул головой, но оставил свое мнение при себе. Теперь впереди бежал ящер, который нес сразу двоих воинов и, похоже, второй воин сильно пострадал, поскольку кренился в седле, то в одну, то в другую сторону. Потом бежало две пары ящеров, и отряд замыкал ящер с двумя монахами. Пока Лекс переживал, чтобы воин, ехавший впереди, не упал под лапы бегущих ящеров, травы стали ниже и деревья тоньше. Когда Лекс увидел небо, то на нем уже появились первые звезды.

Тургул указал рукой куда-то в сторону от дороги, и отряд изменил направление. Вскоре показался маленький домик, возле которого был загон с мясными ящерами. Насколько Лекс помнил, они здесь заменяли свиней, только вот были совершенно травоядными. В домике жила семья фермеров: муж, жена и трое крепеньких мальчишек. Насколько Лекс уже выучил местные законы, троих детей в империи можно было заводить любой семье, а вот за следующих надо было платить налог империи, как за «лишний рот». Поэтому каждая семья решала, кто кем родится: старшим, как наследник и помощник в делах, младшим, которого можно было продать, или девочка — помощница матери по хозяйству и предполагаемая невеста для соседей. В этой семье сыновья были старшими, и скорее всего родители рассчитывали на их помощь в работе, когда те вырастут.

Центурион выгнал из дома хозяев, заставив хозяйку перестелить на единственной кровати свежее белье. Домик предназначался для ночевки Лекса, сами воины остались на улице. Раненых сняли с седел и заменили им повязки, положив неподалеку от большого костра, на котором сразу же стали жарить свежезабитую тушку мясного ящера. Лекс зашёл в домик и сразу заснул, стоило только снять доспехи и упасть на чужую кровать. Вместе с ним зашли и монахи, и расположились на полу неподалеку от двери. Они перевязали друг друга и занялись штопкой собственной одежды.

Лекс проснулся утром. В домике пахло сушеными травами и мужским потом. На улице было тихо, похоже, все еще спали. Только в загоне жалобно пищали мясные ящеры в ожидании кормежки. Монахи поднялись сразу следом за Лексом и вышли на улицу