Обнаров - Наталья Троицкая

Он сидел в беседке с томиком Алессандро Барикко и вполглаза читал, вполглаза приглядывал за Егором.

На залитым солнцем берегу озера сын играл с Полиной в бадминтон. Рыжий пес Тихон с громким заливистым лаем носился по лужайке туда-сюда, пытаясь поймать волан. Но волан падал редко, чего пес никак понять не мог, оттого волновался и лаем призывал к порядку. Собачьи старания игроков веселили, и они хохотали от души.

«Кажется, Егору действительно с нею хорошо… – исподтишка наблюдая за игрой, подумал Обнаров. – «Друзья»… Что сын нашел в ней? Серая мышка. Даже не красится. Задница, правда, роскошная. А плечи… Плечи слишком мужские. В тренажерном зале, наверное, занимается».

Наконец, Егор промахнулся, и волан улетел к самой воде. С лаем и сопением Тихон подлетел к добыче, взял волан в зубы и, сбавив темп, степенно и даже как-то торжественно понес волан Егору.

– Надо же, научили… – улыбнулся Обнаров и стал читать дальше.

– Ой, молодец! Ой, хороший пес! – опять донеслось до уха Обнарова.

Обнаров опять отвлекся и посмотрел на берег. Полина по-свойски трепала Тихона по холке.

«И не боится…» – с любопытством наблюдая эту сцену, отметил он.

– Подожди, Егор. Подожди минутку. Я ему конфетку дам. Он же старался!

– Я тоже старался! – мальчишка скорчил смешную рожицу. – Мне тоже конфетка полагается!

– Обязательно! Держи.

– Полина, теперь идем запускать вертолет. Ну, пожалуйста! Пожалуйста!

– Тихон нам вчера лопасти несущего винта погнул. Сейчас исправим и полетим.«Кулибины! Это становится просто невыносимым…» – Обнаров захлопнул книжку и пошел в дом.

После обеда мать отправила его за хлебом.

Соседняя деревня, в которой был магазин, находилась всего в шести километрах. Дорога была ровной, грунтовой, поездка – необременительной.

Обнаров хотел, как всегда, взять с собой сына. Егор любил ездить с ним. Но тут, совершенно неожиданно, у сына нашлись какие-то свои, более важные дела.

Набрав запрещенную, но обычную для себя на этом участке дороги сотню, Обнаров гнал по пустой дороге, поднимая следом клубы плотной рыжей пыли.

Магнитола голосом популярного шансонье ненавязчиво мурлыкала что-то про пьяную вишню, как лекарство от сердечных ран, гонимые ветром желтые листья летели в лобовое стекло, светило солнце, утопая в бездонном голубом небе. Было спокойно и хорошо.

Еще издали на обочине дороги, сразу за мостом через залив, Обнаров увидел темно-зеленый джип. Левое заднее колесо джипа было спущено, багажник открыт, а хозяин, вернее, хозяйка, доставала из багажника запаску.

«Приехала, голубушка…» – усмехнулся Обнаров.

Женщин за рулем он, мягко говоря, не любил. У него была целая теория на этот счет. Расхожий эпитет «обезьяна с гранатой» был, пожалуй, самым мягким в его лексиконе.

Нет, останавливаться и помогать менять колесо он отнюдь не собирался. Просто, отдавая дань водительской вежливости, притормозил, чтобы пыли было поменьше. Именно в тот момент, когда машины поравнялись, в водителе джипа он узнал Полину. Конечно, проехать мимо не позволили рамки приличия.

– Ключи есть или свои достану? – спросил Обнаров, выходя из машины.

Полина поставила рядом с запаской домкрат, бросила коричневый кожаный чехол с инструментом и, безразлично глянув на Обнарова, плохо скрывая иронию, произнесла:

– Теперь уж я точно не пропаду!

Она надела матерчатые перчатки и, не обращая на соседа более никакого внимания, методично и ловко приподняла на домкрате левую часть автомобиля, после чего профессионально сняла проколотое колесо и поставила запасное.

Это была не работа. Это была песня. Сраженный, Обнаров мог поклясться, что он не сделал бы лучше.

– Вы просто амазонка! – сказал Обнаров и улыбнулся, наблюдая, как, подкачав колесо стареньким механическим насосом, Полина манометром проверяла давление воздуха в шине.

Она сняла перчатки, протянула ему.

– Пожалуйста, помогите мне положить колесо в багажник.

Обнаров с удовольствием подчинился.

– Кажется, я начинаю понимать, почему вы моему сыну так понравились.

Полина захлопнула багажник.

– Спасибо, что помогли, Константин Сергеевич.

Он усмехнулся.

– Вы же сами все сделали.

– До свидания.

Она открыла водительскую дверь.

– Полина! – позвал он.

– Да.

– Спасибо вам за Егора. С вами он просто ожил.

– Егор не по годам умный мальчик. Очень добрый, внимательный и воспитанный. С ним приятно общаться.

Обнаров кивнул.

Где-то высоко над ними, в пронзительной осенней синеве, точно на мольберте, белыми росчерками застыли две чайки. Они громко перекликались между собой, неспешно парили, чутко ловя крыльями теплые, восходящие от земли потоки воздуха. Вознесенные в бездонную высь, возвращаться на грешную землю они не спешили.

– Люблю это время года. Лес пахнет по-особому. Желтые и красные кляксы деревьев на голубом. Небо, бездонное и чистое, праздничное. Даже не верится, что совсем скоро ударит мороз, озеро замерзнет и кругом будет только черный голый лес, белый снег и низкое серое небо, – чтобы заполнить неуютную паузу, сказала она.

Обнаров нервно сцепил руки, хрустнул костяшками пальцев.

– Полина, тем утром я…

Она положила свою теплую и, как ему показалось, невесомую руку на его сцепленные в замок и побелевшие от напряжения пальцы, мягко произнесла:

– Не терзайтесь. Я уже забыла.

– Спасибо!Сев за руль, он деликатно пропустил соседку вперед, чуть выждал, когда на дорогу осядет облако пыли, и поехал следом. Он надеялся встретить Полину в магазине, но там ее не было. Обратная дорога была монотонной и пустой.

– …Так закончилась эта добрая история про щенка Тишку и его верных друзей: неугомонного поросенка Хрюся и быстрого, как ветер, жеребенка Воронка.

Обнаров закрыл книжку и посмотрел на сына. Сын улыбался каким-то своим детским мечтам. Он склонился к нему, поцеловал в щеку.

– Спи, мой родной, спокойной ночи.

– Пап, а ты Полине сегодня колесо менять помогал?

– Твоя Полина меняет колеса, как заправский автомеханик. Погоди… – Обнаров подозрительно посмотрел на сына. – Ты откуда знаешь про колесо? Полины же еще нет дома.

Сын невозмутимо пожал плечами.

– Тоже мне бином Ньютона! Я у деда Галимского железяку, похожую на шип, из гаража спер и под колесо полининого джипа подложил. У нее же «бескамерка». Галимский сказал, что спустит через километра два. Так где она остановилась? До моста-то доехала?