Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг - Пьер Разу

согласились на прямые переговоры. В этот день Саддам Хусейн выступил с бесконечной речью «перед иракским народом, арабскими странами и миром», в которой он радовался своей «очень большой победе» и дал согласие на вступление в силу перемирия при условии, что Тегеран однозначно признает все его условия, а Багдад вернет себе права судоходства по Шатт-эль-Арабу, которыми он обладал до начала военных действий. Тем самым он косвенно признал действительность Алжирского соглашения и положил конец абсурдной и зверски кровопролитной войне, которой мог бы избежать.

На следующий день иранское правительство подтвердило условия прекращения огня, согласилось на прямые переговоры и признало право свободного прохода по реке Шатт-эль-Араб. Боевые действия прекратились вскоре после этого заявления, и иракцы постепенно отступили с территорий, которые они недавно оккупировали. На рассвете 20 августа 1988 года прекращение огня официально вступило в силу на всем фронте, который в основном проходил вдоль международной границы. Спустя семь лет и одиннадцать месяцев война была закончена. Миротворческие силы Организации Объединенных Наций в составе 350 наблюдателей немедленно разместились вдоль линии прекращения огня, чтобы следить за соблюдением мира и сообщать о многочисленных инцидентах, которые произойдут в последующие месяцы. Группу военных наблюдателей, созданную в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН от 9 августа 1988 года № 619, возглавляли швед Ян Элиассон, который был представителем Генерального секретаря ООН, и югославский генерал-майор Славко Йович. Группа состояла из военных наблюдателей из двадцати шести стран и не была открыта для представителей арабских государств и постоянных членов Совета Безопасности. Она была распущена в феврале 1991 года, после начала войны в Персидском заливе.

Окончание военных действий не означало окончания проблем для ряда стран, принимавших активное участие в конфликте, в том числе для тех, кто оставался в болезненном дипломатическом противостоянии с иранским режимом, который все еще удерживал многих западных заложников. Это было очевидно как для Соединенных Штатов, которые только что продемонстрировали свою военную мощь в Персидском заливе, так и для Франции.

Париж и Тегеран сводят счеты

Летом 1988 года Франсуа Миттеран пришел к выводу, что ему необходимо урегулировать иранский вопрос. Он поручил Ролану Дюма, который вернулся на пост главы Министерства иностранных дел, раз и навсегда разрешить спор о «Евродифе», чего бы это ни стоило. Следуя совету Дюма, правительство восстановило дипломатические отношения с Тегераном и сделало широко разрекламированное объявление о возвращении на родину воздушной и морской группы (теперь ее возглавлял адмирал Ги Лабуэри), которая уже более года провела на севере Индийского океана. Было ли ее сдерживающее присутствие достаточным, чтобы убедить иранское правительство быть более взвешенным в отношениях с Францией? Или оно оказало лишь незначительный эффект, оставив большую часть работы на переговорах? Ответ, вероятно, лежит где-то между этими двумя вариантами.

Французские власти с облегчением восприняли окончание ирано-иракской войны. Хотя долг Ирака перед Францией вырос до более чем четырех миллиардов долларов, Багдад оставался приемлемым коммерческим партнером. Тем не менее, правительство отказывалось соглашаться на новые оружейные сделки, о которых страстно просил Саддам Хусейн. В итоге французским оружейникам пришлось довольствоваться семнадцатью миллиардами долларов, накопленными за время военных действий, не считая пяти миллиардов долларов, полученных в 1970-е годы, и колоссальных прибылей, которые французские нефтяные, строительные и атомные компании получили в Ираке. Это экономическое благосостояние не должно затмевать цену отношений Франции с двумя воюющими сторонами: тринадцать французских граждан были взяты в заложники, около ста убиты (включая дипломатов и военных, убитых в Ливане), и около 500 были ранены или покалечены в результате террористических атак. В ретроспективе эта двусмысленная позиция стала символом мошенничества некоторых недобросовестных промышленников, вмешательства правительства в систему правосудия и теневого способа финансирования политических партий в то время.

В сентябре 1989 года, через несколько месяцев после поездки Ролана Дюма в Тегеран для участия в праздновании десятой годовщины Исламской революции, Франция и Иран договорились об условиях окончательного урегулирования спора по «Евродиф». В июле 1990 года Франсуа Миттеран предоставил Анису Наккашу и его приспешникам президентское помилование, против которого он ранее выступал. 29 декабря 1991 года две страны подписали окончательное соглашение. Франция выплатила Ирану последний взнос в размере нескольких сотен миллионов долларов в счет полного погашения долга «Евродиф». Иран был официально восстановлен в качестве акционера компании после того, как компенсировал Парижу отмену комиссии по атомной электростанции «Фраматоме».

Согласно этому соглашению, Иран не имел права на обогащенный уран, произведенный на заводе «Евродиф», но получал свою долю доходов, полученных в результате участия в международном консорциуме. 23 декабря 2006 года прибыль Ирана была помещена в эскроу после принятия Советом Безопасности ООН резолюции № 1737, которая заморозила активы Организации по атомной энергии Ирана в рамках международной кампании по предотвращению тайного приобретения Ираном атомной бомбы. В настоящее время спор не имеет юридической силы, поскольку компания «Евродиф» была распущена в 2012 году после окончательного закрытия завода «Жорж-Бессе» в Трикастине.

Французско-иранские отношения изменились к худшему 7 августа 1991 года, когда иранский спецназ убил Шапура Бахтиара, бывшего премьер-министра Ирана, который нашел убежище во Франции. Один из коммандос, Али Вакили Рад, был арестован, судим, осужден и заключен в тюрьму французами. Двум его сообщникам удалось бежать в Иран. Это дело отравляло франко-иранские отношения до 18 мая 2010 года, когда Али Вакили Рад был помилован и выслан в Иран, через два дня после того, как иранское правительство освободило Клотильду Рейсс, молодого французского ученого, которая была произвольно арестована в Тегеране во время демонстраций против оспариваемого переизбрания Махмуда Ахмадинежада в июне 2009 года. За восемь дней до освобождения Клотильды Рейсс французские власти тихо освободили Маджида Какаванда, иранского инженера, арестованного во Франции в 2009 году. Подозреваемому в причастности к иранской ядерной программе и находящемуся под угрозой экстрадиции из США, Какаванду было разрешено вернуться в Тегеран.

Самая смертоносная война

Людские и материальные потери с обеих сторон в ирано-иракской войне были ужасающими. Однако они были завышены, поскольку в интересах обеих сторон было преувеличить число жертв – хотя и по разным причинам. Для Багдада было важно доказать монархиям Персидского залива, что Ирак доблестно сыграл свою роль щита против шиитского революционного экспансионизма, чтобы убедить их отказаться от своих финансовых претензий на Ирак в обмен на пролитую кровь. Иракцам также нужно было уязвить совесть Запада и Советов, чтобы побудить их поставить режиму больше оружия на выгодных условиях оплаты. Для Тегерана смысл был в том, чтобы усилить общее внимание к страданиям Ирана, чтобы оправдать окончание военных действий, усилить ощущение того, что шииты стали жертвой суннитов, и демонизировать Ирак, обвинив его в чрезвычайно жестоких внутренних репрессиях, которые Иран проводил на протяжении всей войны.

Как только боевые действия закончились, обе стороны опубликовали непроверяемые статистические данные в нездоровой попытке превзойти друг друга. Ирак заявлял о потере более 350 000 человек, в то время как Иран