Возвращение домой - Александра Турлякова

— Попробуешь? — снова предложил, но Джейк отрицательно двинул подбородком. Старик принял отказ без объяснений, уговаривать не стал, сказал лишь. — Ничего, поживёшь — научишься.

Встал с трудом, доковылял до окна, поставил новоиспечённую посуду на подо-конник, на солнышко. Постоял немного, глядя на улицу, на лес за окном, подсту-пивший вплотную к дому.

Джейк смотрел на гриффита, стоявшего к нему спиной, и вдруг поразился самому себе за то, что мысли его сейчас совершенно ничем не заняты. Он ни о чём не ду-мал, пытался лишь различить звук шагов и голос Кайны, как мог это делать не-сколько минут назад. Мозг улавливал её близкое присутствие, и поэтому ни о чём другом Джейк уже не мог думать.

— Она нравится тебе, да? — вопрос, неожиданный как удар, заставил Джейка не-вольно вздрогнуть. Он вскинулся, будто встать хотел, но, натолкнувшись на взгляд Ариартиса, осел, сник, опустил голову, глядя в пол.

Откуда?! Откуда он знает?! Почему? Ведь я же…

Джейк заглушил болезненный отчаянный вздох, повёл только плечами. Справив-шись с нахлынувшими чувствами, снова глянул на гриффита: "Ну и что? Что вы мне сделаете? Разве от меня одного всё это зависит?"

Но Ариартис не выглядел рассерженным. Отнюдь! Он улыбался! Улыбался всем лицом! Губами и глазами, и даже морщинками!

И Джейк опять растерялся, сильнее, чем в первый раз.

А старик рассмеялся совсем беззвучно.

— Ладонью солнце не закроешь! Нельзя спрятать то, что спрятать невозможно! Многое можно скрывать, скрывать от всех, и даже от себя, но есть то, чего не скрыть, как ни старайся. Можно управлять голосом, лицом, взглядом, но невозмож-но управлять мыслями и уж тем более сердцем… Она тебе нравится. — Уже не во-прос — констатация факта! — Что в этом удивительного? Вы молоды. Вас двое таких в нашем посёлке и на всю округу… Но ты не глуп, я вижу, и сам понимаешь, что это ещё не всё. Чувства чувствами, но есть ещё и правила, которые нельзя нарушать.

Джейк слушал старика, не перебивая, сидел, не шевелясь, руки на коленях, паль-цы стиснуты до боли в костяшках. "Как мальчишка! Нашкодивший мальчишка! Боже! Хуже некуда! Ведь я же ни на что не рассчитываю! Я знаю своё место в этом мире! Ничего не прошу! Ничего не требую! Уберусь тихо — и всё! Какие, к чёрту, чувства?! Это же моя только забота! Мои проблемы!.. Зачем нотации эти? Нраво-учения? Упрёки?.."

— Да, я человек! Я не забыл… — он заговорил шёпотом, глядя Ариартису прямо в глаза, всё также продолжая сидеть в прежней напряжённой, сжавшейся позе, как зверь, приготовившийся к обороне. — Да, мне нравится Кайна. Очень нравится. Воз-можно, это даже любовь… Не знаю!.. Видите, я больше не скрываю этого! — усмех-нулся то ли устало, то ли разочарованно, но взгляда не отвёл. — Но, поймите, я ниче-го не жду. Ничего! Мало ли, кому кто нравится!.. Через два дня я уйду отсюда, вы меня никогда больше не увидите. Никогда! — голос Джейка, и без того чуть слыши-мый, сорвался на беззвучный шёпот. Он замолчал.

— Если бы всё было только в тебе, сынок. — Вот оно, начало откровенного разго-вора! Первым во всех своих чувствах признался Джейк, но теперь и Ариартис смот-рел на него так, будто просил помощи или совета. — Если бы всё было лишь в тебе, то да. Ты бы ушёл — и всё! Всё так, как ты говоришь. Но… Есть ещё кое-что…

Ариартис не договорил, взял со стола статуэтку (Джейк даже не успел заметить, какую) — и без предупреждения бросил вперёд. Джейк перехватил её ещё в воздухе. Фигурка человека. Ну и что? А когда вгляделся, лишь сглотнул.

Он узнал себя! Себя самого в этой небольшой, немногим больше десяти санти-метров статуэтке. Лицо, фигура — один к одному! В военной форме, но без знаков отличия. Во весь рост. Расстёгнутый ворот. Закатанные рукава, автомат на груди, левая рука, расслабленная рука отдыхающего человека, — на прикладе автомата, а — правая сжимала ствол оружия у самой мушки.

Джейк дотянулся до стола, поставил статуэтку, покрутил, разглядывая со всех сторон. Да, придраться не к чему. Портретное сходство просто поразительное. Да и форма, и автомат с такой точностью, на удивление. "Где он мог меня видеть таким? Да ещё и с оружием? Где? Когда?"

Задавался вопросами, глядя на фигурку, на свой скульптурный портрет, и неожи-данно понял: да это же просто. Просто! Форма, она для всех одна, один покрой, и для сионийцев, и для ниобиан. Да и оружие делается по одним образцам, по одним стандартам, если даже не одними специалистами. С одной лишь разницей в форме приклада. А это был сионийский автомат. Сионийский!

Видеть сионийцев Ариартис мог тогда, во время обыска. А может, он и стоял в тот раз среди остальных?

Вот это да! Вот это глаз! И память…

Джейк перевёл взгляд на Ариартиса, и гриффит заговорил:

— Я ещё не показывал её Кайне. — Джейк аж вспыхнул: "Зачем? Ей-то — зачем?!" — Она боится военных, сам вид вашей одежды её пугает, а тут… Она сама попросила сделать тебя таким, каким ты пришёл к нам…

— Она?! Кайна?! Сама?! — Джейк изумлённо взглянул на статуэтку, потом опять на Ариартиса.

— Вот именно, сама. Это-то меня и тревожит, — гриффит вздохнул, переступил, морщась от боли, но не сел, остался стоять, лишь прислонился к подоконнику, за-слоняя собой свет, вливающийся в окно.

— Берегись! — сказал гриффит, глядя на Джейка сверху вниз, — Я видел, КАК она на тебя смотрит. Такой взгляд ни с чем не спутать. Я знаю, что он значит.

Мой первенец, помню, только ходить начал, когда я снова ушёл. Далеко ушёл. За Чайну, и вверх, до самых гор… В дожди попал, пришлось задержаться. А ведь до-мой уже спешил… Приняли в первом же посёлке… По всем правилам, как все-гда…Наравных, после всех обрядов… Такое бывает, когда надолго остаёшься… Надолго… — Ариартис повторил это слово с усмешкой, — Всё лето прожил, куда уж дольше-то?.. Я тогда молодой был, здоровый, сильный, не то, что сейчас. Вдова одна меня к себе привязала… И ведь не денешься никуда! По правилам всё… Она, что молодая совсем, а вдова уже… Муж в ураган попал, когда рыбу ловить ходили. Сгинул без следа… А она осталась, без детей даже, прождала пять лет, как положе-но, а тут и я объявился. Вот и жили мы вместе… Мне домой надо. Паиликка одна с мальчишкой моим… И уйти нельзя… Здесь красавица эта держит…

А красивая была! — покачал головой, вспоминая. — Ох, красивая!.. Не только па-ру́зом, но и сердцем держала… Как во сне я то лето жил… Или в сказке… До сих пор вспоминаю, и сердце дрожит…

Она-то своё получила, дождалась дочери… Тут я уже, вроде, и не нужен. Иди, куда шёл… Вернуться вернулся, а взгляд её даже сейчас снится… Да-а, такую не забудешь…

А Кайна на неё похожа, сильно похожа… Смотрю — и молодею будто.

Старик рассмеялся с грустью, замолчал.

— Тоже ведь тяжёлую она себе судьбу готовит. Знает прекрасно: разные вы. Да-а… Мучилась поначалу… Я видел!.. Злится, гонит тебя, а сама взгляд прячет, думает, я не вижу.

Старик рассуждал так, точно долго уже обговаривал это дело. И с самой Кайной не раз говорил. Джейка это неприятно удивило. Не думал он, что был для них темой частых разговоров. Откуда ему знать об этом?

— Я ведь из людей! Человек я! Вы же нас не принимаете! Мы для вас чужие. И вы — для нас! — Джейк мог смотреть на Ариартиса только щурясь, но всё равно не отводил взгляда, хоть и слепило солнце.

— Дело вовсе не в страхе, — возразил гриффит, — Для неё это не причина. Она ведь даже солдата в тебе больше не видит… Просто союз между вами и нами невозмо-жен. От него не может быть общих детей. А семья без детей не существует. Это неправильно! Это ненормально! Так невозможно жить! Нельзя!

"Но живут же! Ещё как живут! — Чуть не выкрикнул Джейк, вспоминая своих отца и мать, — Если есть я, значит, могут быть другие такие же…" Но промолчал. Они оба замолчали, как только на пороге появилась Кайна:

— Спорите? Ата, разве можно с гостем так громко разговаривать? А если обидится, уйдёт?

Она прошла к большому столу в центре комнаты, стала расставлять посуду, при-несла стаканы и кувшинчик с таканой. А Джейк и Ариартис следили за каждым движением девушки в полном молчании, будто ждали, пока она уйдёт, чтоб про-должить разговор.

— Всё! Сейчас только принесу, и завтракать будем. Ата, усаживайте гостя! — на неё смотреть было приятно. Она не скрывала своей радости даже в голосе, смотрела сияющими глазами, улыбалась легко, без напряжения. Такой Ариартис не видел Кайну с детства, с тех пор, как ей удавалось вырываться из города на считанные дни к матери в гости, в родной с рождения мир.

Девочка, милая девочка! Она любила, и уже не скрывала своих чувств (ей только самой казалось, что она прежняя). Мечтала ли она о большем? Видеть бы только предмет своих тайных страданий, знать, что он рядом. Вот он, перед ней! И пускай он человек, чужой и незнакомый никому, но ведь именно его присутствие окрыляло её, наполняло сердце радостью, желанием жить, двигаться, петь. Пусть он уйдёт скоро, уйдёт навсегда, но ведь сейчас-то он рядом. Она и думать не хотела о зав-трашнем дне, о том, что будет после. Что будет, то будет!