Увечный бог - Стивен Эриксон

  - Нет, - прервала Ном Кала, - призыв исходил от Олар Этили, желавшей сделать

  Оноса...

  - Дерьмо!

   Т'лан Имассы замолкли.

  - Это же настоящая каша. - Рутан вцепился в бороду, сверкнул на неупокоенных глазами. - Что она замышляет? Знаете?

  - Она намерена овладеть Первым Мечом, Старший, - ответила Ном Кала. - Ищет... искупления.

  - Она говорила с тобой, Гадающая?

  - Нет, Старший, не говорила. Она отдалена от Оноса Т'оолана. Сейчас. Но я рождена на этой земле. Она не может шагать по ней невозбранно, не может скрыть силу желаний. Она странствует на запад, параллельно Оносу. - Ном Кала помедлила. - Первый Меч тоже знает о ней, но остается непреклонным.

  - Он Убийца Детей, Старший, - добавил Кальт. - Черная река затопила его разум, идущие следом не могут избежать ее ужасного течения. Мы не знаем намерений Первого Меча. Не знаем, какого врага он выберет. Но он ищет истребления. Ему не интересно, где упадут кости последователей.

  - Что же довело его до такого состояния? - спросил Рутан Гудд, промороженный до костей словами воина.

  - Она, - ответила Ном Кала.

  - Он понимает?

  - Да, Старший.

  - Тогда Олар Этиль может стать его избранным врагом?

  Т'лан Имассы на миг застыли. Кальт Урманел признался: - Мы не думали о такой вероятности.

  - Похоже, она его предала, - заметил Рутан. - Почему бы не вернуть сторицей?

  - Когда-то он был благороден. Честен. Но сейчас дух его ранен, он идет один, пусть множество и тащится за спиной. Старший, мы существа, склонные к... излишествам. В чувствах.

  - Понятия не имел, - сухо сказал Рутан. - Итак, сбежав от одного кошмара, вы попали в другой.

  - Ваш след полон страданий, - сказала Ном Кала. - По такой тропе следовать легко. Вам не пересечь пустыню. Вы смертны. Здесь умер бог...

  - Знаю.

  - Но он не ушел.

  - И это знаю. Разбит на миллион фрагментов, но каждый фрагмент жив. Д'айверс. Нет надежды на перетекание в единую форму, слишком давно он существует так. - Он указал рукой на мух. - Безмозглые, полные жалких желаний, ничего не понимающие. - Склонил голову к плечу. - Мало отличаются от вас.

  - Мы не отрицаем, что глубоко пали, - сказал Кальт Урманел.

  Плечи Рутана опустились. Он глядел себе под ноги. - Как и все мы, Т'лан Имасс. Думаю, здешние страдания заразны. Они сочатся в меня, делают горькими мысли. Прошу прощения за такие слова...

  - Не извиняйся, Старший. Ты высказал истину. Мы пришли к тебе, потому что заблудились. Но что-то удерживает нас, хотя забвение манит, обещая вечный покой. Возможно, как и тебе, нам нужны ответы. Возможно, как и ты, мы хотим обрести надежду.

  Рутана скрутило, и он отвернулся. "Ничтожные слова! Не поддавайся жалости!" Удерживая слезы, он сказал: - Вы не первые. Позвольте представить ваших сородичей.

  Пятеро воинов восстали из праха рядом.

  Уругал Плетеный вышел вперед. - Отныне нас снова семеро. Наконец-то Дом Цепей полон.

  "Слышал? Все здесь, Падший. Не думал, что тебе удастся. Честно, не думал. Как давно и неутомимо ты сплетаешь эту сказку, пишешь свою книгу? Всё на месте? Ты готов к последнему, роковому усилию, к попытке выиграть... то, что хочешь выиграть?

  Смотри, боги собираются против тебя.

  Смотри на врата, твоим ядом расшатанные, готовые распахнуться и изрыгнуть гибель.

  Смотри на тех, что расчищают путь. Столь многие умерли. Некоторые хорошо. Другие плохо. Ты принимаешь всех. Принимаешь их пороки - слабости и роковые ошибки. Принимаешь и благословляешь.

  Но ты не добрый спаситель. Да и куда тебе".

  Он с отстраненным отчаянием понял, что никогда не осознает всей широты приготовлений Увечного Бога. Как давно это началось? На какой далекой земле? Руками каких ничего не подозревающих смертных? "Не узнаю. Никто не узнает. Победит он или проиграет - никто не узнает. Он так же лишен свидетелей, как мы. Адъюнкт, начинаю вас понимать, но это не ничего не меняет, правда?

  Книга будет зашифрованной. Навсегда. Сплошной шифр".

  Он поднял глаза. Он стоял в одиночестве.

  За спиной поднималась на ноги армия.

  ""Воззрите, рождается ночь. И нам в ней придется идти". Ты имел право, Галлан". Он смотрел, как похоронная команда сваливает завернутые трупы в яму. "Кто эти несчастные жертвы? Как их звали? Чем они жили? Кто знает? Хоть кто-нибудь?"

  - Он не откупорил ни единой фляги?

  Прыщ покачал головой: - Еще нет. Ему так же плохо, как любому из нас, сэр.

  Добряк хмыкнул, поглядел на Фаредан Сорт. - Крепче, чем я ожидал.

  - Есть разные уровни отчаяния, - отозвалась она. - Он еще не достиг крайнего. Но скоро... Вопрос в том, что будем делать тогда. Разоблачим его? Будем глядеть, как солдаты отрывают ему руки-ноги? Адъюнкт что-то подозревает?

  - Мне нужно больше охраны, - сказал Прыщ.

  - Поговорю с капитаном Скрипачом, - отозвался Добряк. - Поставим на посты панцирников и морпехов, не смешивая с другими.

  Прыщ нацарапал что-то на восковой табличке, прочел, удовлетворенно кивнул. - Настоящий бунт зреет в тягловых командах. Нас убивает провиант. Конечно, пережевывая сухое мясо, мы получаем некие соки... но это не лучше, чем жевать бхедриньи выкидыши, пролежавшие десять дней под ярким солнцем.

  Фаредан Сорт чуть не стошнило. - Клянусь низом Стены, Прыщ! Нельзя придумать более приятный образ?

  Прыщ поднял брови:- Но, Кулак, я придумывал этот целый день.

  Добряк встал. - Ночь будет плохая. Скольких еще мы потеряем? Уже шатаемся, как Т'лан Имассы.

  - Хуже, чем на званом вечере у некроманта, - встрял Прыщ, заслужив новую гримасу от Фаредан Сорт. Бледно улыбнувшись в ответ, он вернулся к табличке.

  - Следите за запасом Блистига, Прыщ.

  - Прослежу, сэр.

  Добряк покинул палатку. Одна из стенок вдруг просела.

  - Меня складывают, - заметил Прыщ, вставая с табурета и разминая поясницу. - Чувствую себя на тридцать лет старше.

  - Живите с этим.

  - До самой смерти, сэр.

  Она помедлила во входе. Просела вторая стена. - Вы мыслите не в том направлении, Прыщ. Есть путь. Должен быть.

  Он поморщился: - Веру в Адюнкта ничем не затмишь, Кулак? Завидую вам.

  - Не ждала, что вы так скоро сложитесь.

  Он положил книгу в ящичек и поднял глаза: - Кулак, вскоре тягловая команда натянет канаты. Они откажутся тащить фургоны через пару шагов, и нам придется бросить провиант. Знаете, что это значит? Это значит, что мы сдаемся - у нас не будет пути. Кулак, Охотники готовы подписать себе смертный приговор. Вот с чем мне придется работать ночью. Мне прежде всего, пока вы не явитесь.