Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель

и тебе придётся… воззвать к своему Дару не так, как обычно — разве мы не сможем помочь хоть чем-то?

Что значит прочитать кучу книжек. Морковка стелет так, что Грызи приотпускает свои форты и бастионы. И опускает кнут. Теперь смотрит просто грустно.

— Наверное, в этом вы могли бы помочь, — говорит почти неслышно. — Но мне не хочется платить вашими жизнями.

— А, золотенькая! Всё в руках Великой Перекрестницы!

Конфетка выныривает откуда-то сбоку. Добиралась непонятными дорогами, как положено нойя.

— Усыпить Травницу её же эликсиром, — качает головой. — Некоторые варги бывают так наивны, да-да-да? А скажи мне, сладенькая моя, может быть, эта Крелла тоже открыта, словно объятия Премилосердной Целительницы и бесхитростна, как Травница со своим мужем на ложе?

— Это вряд ли, — угрюмо цедит Грызи. И берётся вызывать «поплавок».

* * *

— Мел, глянь арсенал, Аманда, будет возможность — применяй весь свой набор усыпления. Вплоть до некрозелий и мощных артефактов. Защитные амулеты есть?

— «Клетка Таррона», — перебирает свою сумку Конфетка. — Ай-яй, не пойдёт, плохо работает на открытой местности, нужна ровная поверхность… Но несколько парализующих, отпугивающих… есть ослепление, есть маскировочный дым — если понадобится быстро скрыться…

Выволакиваю из-под лавки сундук с конфискованным у контрабандистов барахлом. Ценного нет ни шнырка — манки-капканы-отпугиватели… Достаю пару перстней со змеевиком — эти будут помощнее, главное — чтобы не разряженные. Беру себе, один кидаю Морковке. Под мерный речитатив нойя:

— Есть, с чем потанцевать, о да! Только вот я слышала, что звери при контроле на крови трудно поддаются эликсирам. Откуда бы я это могла узнать, м-м-м?

Будто не она усыпляла бешеных бестий во всех этих зверинцах. Нащупываю трубку в кармане у сердца. Хватит ли парализующих стрелок? В зверинце Гэтланда по три штуки в гарпию садить приходилось.

— Аманда, твоя роль — защита остальных. Креллу не атаковать, первой не бить, но если на вас кинется — лупи всем, что найдёшь. Мел — смотри за территорией, неизвестно, сколько у неё зверей на крючке. И…

— Что? И эту не калечить?

— Если там контроль на крови — любое воздействие на варга…

Резуну придётся полежать в ножнах. Вир знает, как любое воздействие на варга отразится на зверях. Прикончим Креллу — Дар-на-крови и без контроля. Бешенство всех зверей. И непонятно, справится Грызи или нет.

— В случае чего прикрываешь Яниста.

Что делать Морковке — не говорит. А он всем своим видом так и орёт: «Меня, меня забыли!»

Всплываем. От кабины Пиратки слышен яростный бубнёж:

— В трясину им… В следующий раз напрямую в Бездонь завалитесь? Лошадушек бедных потом мыть по три часа…

Грызи вообще-то просто пояснила, куда нам надо. И попросила высадить поближе. Но у Пиратки плавать, где никто не плавал, — вроде как у Пухлика жрать что ни попадя. Так что она посадила нас прямиком в Охотничью Погибель.

Гиппокампы всплывают из мутных болотных вод. Вокруг — поросшая кочками и бурым мхом трясина. Твёрдая поверхность — шагов за двадцать. Пиратку это не смущает, она осведомляется у меня и Яниста, точно ли там берег. А потом магией воздуха всех нас на этот берег перекидывает. И садится курить вонючую трубку прямо на крыше «поплавка».

— Зовите, коли что!

Небо сочится и подтекает алым из кровавых царапин. Под ногами хлюпают остатки болота. Охотничья Погибель тянется за нами трясинистыми ручонками: за кустами проступают ровные мшистые лужайки, кое-где даже травка пробивается. На некоторых — россыпи клюквенных ожерелий. Вкусные ловушки. Смертоносные, как стряпня Плаксы.

Иногда трясина шлёт гонцов вперёд — приходится обходить. Путь нащупываем моим Даром и Даром Морковки. Его Светлость кривится и шипит, держится за ладонь, но исправно предупреждает, что впереди вода.

Первый зверь появляется минут через двадцать. Игольчатник — не тот, который играл с Морковкой. Самец покрупнее и потемнее, выходит на дорогу с приветственным оскалом.

— Не трогать, — говорит Грызи.

Игольчатник поворачивается задом и трусит впереди. Потом появляются другие — за деревьями и кустами.

Алапард. Две гарпии. Грифон. Ещё алапард.

Не прячутся, но и не подставляются. Провожают.

Дорогу теперь можно не выбирать: эта Крелла расщедрилась на пышную встречу. Идём по звериной еле заметной тропке гуськом. В ложбинах — грязноватые остатки снега, на пригорках — первые венчики весенников.

Мошкары нет, но вместо неё летает и жалит память.

«Что случается с кровавыми варгами?»

«Они меняются».

Это был третий месяц, как я пришла в питомник. И первый раз, как она это сделала на моих глазах.

Покрасила первый снежок в алый цвет, чтобы не дать беременной мантикоре раскатать в блин охотников, а заодно и их деревню. Охотники были полные отморозки, деревня была ни при чём, а про кровавых варгов я ни шнырка тогда не знала, потому мне было интересно.

«Меняются в смысле головой едут?»

«Иногда да. Иногда остаются в своём уме, но изменения всё равно заметны. Я встречалась с несколькими из тех, кто пытался практиковать Дар на крови…»

Я-прежняя наполняю молчание вопросом. Я-настоящая полагаю, что воспоминанию надо бы заткнуться.

«Меньше сочувствия, сострадания. Меньше эмоций — им приходится постоянно контролировать себя, они же постепенно прибегают к “лёгким путям” всё чаще. Иногда они считают, что открыли некое тайное знание, увидели “изнанку мира”. Оттого глядят на тебя свысока. Впрочем, они почти всегда смотрят на нас с презрением».

«Ну, вы же их вроде как изгоями считаете. И в общины им же…»

«Да, — Грызи задумчиво касается забинтованной ладони, — в общины путь заказан. Там слишком боятся финала. Того, к которому ведут “лёгкие тропы”».

Тут я молчу, даже в прошлом. С запретами варгов Грызи уже успела меня познакомить. Исповторялась про первый, самый важный — «не отнимай жизни».

«Как хищники… как охотники… — доносит мой Дар почти неразличимый шёпот — должно быть, вспоминает, как глядят эти, которые применяют Дар на крови. — И так часто… через последнюю черту».

По хребту проносится армия кусачих мурашей. Конфетка рассказала, что Хищные Пастыри тоже бывают разные. Бывают — случайно убивают животное, и ничего — становятся отшельниками, борются как-то с хищностью. Бывают — трогаются рассудком и начинают умерщвлять подопечные стада. И всё равно не доходят до «последней черты».

«Убей подобного».

Если варг убил человека — он, считай, совсем конченый. А если варг мало что использует Дар на Крови — так ещё и угробил человека, а то и несколько? Каверзный вопрос точит червяком — но прошлой-мне всё-таки хватает мозгов не ковырять в ране. Вместо этого я говорю:

«Ты-то не изменилась».

Хочется её приободрить. Прежнюю и нынешнюю. С прежней у