Пастыри чудовищ. Книга 3 - Елена Владимировна Кисель

— Следит, — любезно откликнулся Нэйш, и крыса внутри перестала царапаться, но зато и разродилась двумя дюжинами мелких, ползучих крысенят. Холодных и влажных, и все носятся по хребту. — Как ты думаешь, Лайл, с учётом того, что я связан, а ты держишь меня под прицелом… Кто из нас кандидат для следующей атаки?

— Чёрта с два, — возразил я, но сделал это шёпотом. — Я-то не охотник.

— Безобидный милый грызун, и мы все это знаем. Не крадёшься, никого не выслеживаешь, а это просто дружеская прогулка, во время которой я безоружен и почему-то держу руки за спиной. Говорят эти милые создания смотрят на мир довольно иерархично. Так вот, если ты…

Я запнулся за толстенный корень, выругался шёпотом и от души посоветовал Нэйшу заткнуться, пока мы не решили, что мортаху пора завтракать. Устранитель хмыкнул и замолчал почти что до калитки.

А недобрый взгляд щекотал между лопатками. Что-то бесшумное, но быстрое шло по деревьям, иногда оказывалось справа, слева, сверху — и наблюдало, оценивало, прикидывало.

Готово дело, привлекли внимание. Неплохо бы — чтобы мортах и дальше шёл следом, только б не влез… В конце концов, никто из нас тут пока что не охотник, а? Связанный устранитель, два егеря-раба, которые вот-вот наперегонки рванут к заветной калиточке. Да толстая пожилая крыса, перепуганная и уповающая на свою удачу игрока…

Нэйш заговорил, когда впереди замаячила ограда, и бедолаги-егеря рванули открывать калитку, наплевав и на приказ, и на меня. Он остановился — теперь под прицелом только моего «горевестника» — повернулся вполоборота, глядя не на меня и не на оружие, а куда-то в лес. И обращался словно бы даже и не ко мне.

— Не боишься заиграться? — едва слышный шёпот продрал морозцем по коже. — Игра в «Вершину цепи» многим стоила жизни. Особенно когда не можешь определиться с целями… или со стороной.

В ответ он получил крысиный оскал.

— Будь спокоен. Насчёт стороны я уверен на все сто.

Или может быть, где-то на девяносто семь… как там говорил Флористан из сна? Нет, даже девяносто восемь. Два шанса против девяносто восьми — в вир болотный, у меня нет никаких особенных правил насчёт «привести живыми…»

Ни по поводу напарников. Ни по поводу заказчиков.

— А если вы лжёте? — спрашивал Нарден Трогири и по рассеянности прихлёбывал из отцовского поильничка. — Если он нас предаст?

— Он под «Истиной на ладони», — щерился калека. — Даже если бы принял общий антидот — на зелье правды они не работают. Он нам не лжёт.

Замечательное зелье, покивал я и допил третью кружку с густым бирюзовым осадком. Располагает к откровенности и не снимается общим антидотом. Солгать ты всё равно не сможешь.

Только вот если ты собираешься кое о чём умолчать — общий антидот всё-таки помогает.

Мэйс Трогири не очень-то хорошо разбирался в зельях двадцать лет назад, и с годами знаний у него не прибавилось.

Это будет роскошная игра, — заверил я внутреннего грызуна, пока мы медленно шли к калитке. «Вершина цепи». Неостановимый круг «убийца-жертва».

Три охотника на одной арене — и маленькая крыска, которая остаётся в живых, потому что не участвует.

В роли случайного свидетеля есть куча плюсов, если вдуматься. В моём случае эта роль решает вообще все проблемы.

Калитка распахнула нам объятия, егеря потянули Нэйша внутрь. Маленькая ампулка хрустнула под ногой — и игра в «Вершину цепи» началась.

Только бы клятая тварь не подвела.

ЗВЕРЬ

Я самый сильный. Самый быстрый. Самый умный.

Но я промахнулся.

С Ним — промахнулся.

Он тоже быстрый. И сильный. И умный. Поставил ловушку — бросил синей пылью. Потом воздух стал жгучим, опалило изнутри, и на миг я потерял Его. Но всё равно я мог бы пойти за Ним, по следам магии. И Он не быстрее меня. Не сильнее меня. Он — как другие охотники, которые были целями. Только лучше.

Ушёл я не поэтому, а потому, что промахнулся. В первый раз.

Усомнился в цели.

Найти Охотника. Убить Охотника.

Охотник ли Он? От Него пахнет кровью и смертью, и ещё магией Защиты, не такой, как у Запретительной Черты, раньше я такого не чуял. И есть что-то ещё, что-то иное, чего я тоже не чуял раньше.

Хищник, но не охотник? Убийца, но не охотник? Или Он притворяется? У Него есть защитный окрас. Может, есть ещё хитрости? Чтобы я неправильно чуял?

Моё чутьё пострадало, и приходится потратить время. Я нахожу хороший ручей и окунаю в него морду. Убираю защитные чешуйки и пробую языком. Двое из тех, которых я убил, пытались положить в воду яд, но я сразу всё понимал.

Пью и отдыхаю в воде, струи щекочут морду, вымывают жгучее из ноздрей. Синее, блестящее на боку очень липкое. Нужно оттереть о траву и кору.

Чутьё возвращается, и скоро я смогу найти Его. Надо за Ним понаблюдать. Может быть его послал тот, главный Охотник из логова, чтобы запутать меня?

«Найти Охотника. Убить Охотника», — властно звенит под кожей.

Ухо ловит громкие крики. А чутьё начинает слабо различать кровь вдалеке. Вонючие Крикуньи дерутся над добычей. Глупые жертвы. Они мешают: чутьё ещё не вернулось, и я слышу только кровь, кровь, вонь и вопли.

И потом ещё визг и треск, и хрип. Это ещё одна жертва, из Больших-с-копытами, выходит из себя. Обычно они покорны. И хотят только еды и сна. Может быть, этот встретил Его? Но жертва только ранена, ранена и разозлена.

Нужно посмотреть. Понаблюдать. Прекратить. Это моя территория. Жертвы должны быть покорны. Соблюдать мои правила.

Я становлюсь ветром и иду к одному из Больших-с-копытами. Это самка, и она ближе всего. Приходится погнаться за ней и напомнить, что нужно быть покорной. Сначала она упряма, потом показывает, что подчиняется.

Тогда я иду к Вонючим Крикуньям. Они дерутся над телами двух своих. Чутьё работает плохо, и всё забивается кровью. И Крикуньи в крови, и не хотят подчиняться. Тогда я просто убиваю ещё трёх, а остальные разбегаются.

Кровь просачивается в чутьё, кровь и жгучее, которое ещё действует. Он тут был? Я ищу в округе и нахожу отпечатки Его ног. Если Он тоже наблюдал за Крикуньями, то я близко.

Слишком шумно. Ещё один из Больших-с-копытами взбесился и бьётся в деревья. Беспорядок. Вызов. Нужно прекратить.

Я обращаюсь в воду, в лес, в ветер. Останавливаю глупых жертв. Они слышат не сразу. Но потом всё-таки принимают позы покорности. Понимают, что я