Анжелика - Серж Голон

Спросив дорогу у швейцарца, который стоял на карауле у входа в апартаменты принцессы Генриетты, Анжелика быстро зашагала по галерее, кутаясь в накидку. Она старалась подавить в себе страх, но в каждом закоулке ей чудились какие-то подозрительные тени. Подойдя к тому месту, где галерея сворачивает под углом, она замедлила шаги. Непреодолимый ужас сковывал ее.

«Они там», – подумала она.

Она никого не видела, но по полу стелилась чья-то тень. Теперь уже не могло быть никаких сомнений – кто-то подкарауливал ее.

Анжелика замерла. В углу что-то шевельнулось, и человек в темном плаще и глубока надвинутой на глаза шляпе медленно направился к Анжелике, преграждая ей путь. Анжелика прикусила губу, чтобы не закричать, стремительно повернулась и поспешила назад.

Кинув взгляд через плечо, она увидела, что их было уже трое и они преследовали ее. Анжелика ускорила шаг. Но эти трое нагоняли ее. Тогда она помчалась быстрее лани.

И не оборачиваясь, она знала, что они устремились в погоню за ней. Она слышала за своей спиной их шаги, хотя, стараясь приглушить топот ног, они бежали на цыпочках. Это была молчаливая, фантастическая – словно в каком-то кошмаре – погоня через пустынные галереи огромного дворца.

Неожиданно справа от себя Анжелика заметила приоткрытую дверь. Она только что завернула за угол галереи, и преследователи не видели ее сейчас.

Она юркнула в комнату, закрыла за собой дверь и задвинула щеколду. Ни жива ни мертва, она прислонилась к дверному косяку. Она услышала торопливые шаги своих мучителей, их прерывистое дыхание. Потом все стихло.

Шатаясь от волнения, Анжелика подошла к кровати и ухватилась за спинку. Постель была пуста, но, видимо, кто-то вскоре должен был прийти сюда – она была расстелена. В камине пылал огонь, освещая комнату, на столике у изголовья горел ночник, наполненный маслом.

Прижав руку к груди, Анжелика перевела дыхание.

«Во что бы то ни стало я должна выбраться из этого осиного гнезда», – твердила она себе.

Как опрометчиво она поступила, вообразив, что если ей удалось уцелеть после первого покушения на нее в галереях Лувра, то удастся и во второй раз.

Герцогиня де Монпансье, конечно же, не знала, какой опасности подвергает она Анжелику, снова пригласив ее в Лувр. Да и сам король, Анжелика была уверена в этом, не подозревал о преступлении, которое замышлялось в стенах его дворца. Но над Лувром простиралась невидимая власть Фуке. И вот теперь, боясь как бы тайна, известная Анжелике, не обратила в прах его баснословное богатство, суперинтендант призвал на помощь Филиппа Орлеанского, душу которого он купил, посеял тревогу в сердцах тех, кто жил на его, Фуке, деньги и одновременно курил фимиам королю. Арест графа де Пейрака – лишь начало. Исчезновение Анжелики завершит этот благоразумный маневр. Только мертвые умеют молчать.

Анжелика стиснула зубы. Яростное упорство овладело ею. Нет, она не даст себя убить.

Она обежала взглядом комнату, ища другую дверь, через которую можно было бы незаметно выйти.

Но вдруг глаза ее округлились от ужаса.

Перед ней зашевелилась обивка стены. Она услышала, как в замочной скважине щелкнул ключ. Потайная дверь медленно отворилась, и в комнату вошли трое мужчин, ее преследователи.

В том, который шел впереди, она без труда узнала брата короля.

Распахнув свой плащ, в который он кутался, чтобы не быть узнанным, он щелчком расправил на груди кружевное жабо. Он не сводил глаз с Анжелики, и его маленький рот с красными губами растянулся в холодной улыбке.

– Великолепно! – воскликнул он писклявым голосом. – Лань попалась в западню. Но какая была погоня! Сударыня, вы можете гордиться своей резвостью.

Анжелика призвала на помощь все свое хладнокровие и, хотя ноги у нее подкашивались, даже сделала реверанс.

– Так это вы, ваше высочество, так напугали меня? А я-то подумала, что это какие-то злодеи или воры с Нового моста пробрались в Лувр, чтобы ограбить кого-нибудь.

– О, мне случалось ночью на Новом мосту разыгрывать грабителя, – самодовольно ответил Филипп Орлеанский, – и никто не может сравниться со мной в ловкости, когда я срезаю кошельки или протыкаю брюхо какого-нибудь богатого горожанина. Не правда ли, дорогой?

Он повернулся к одному из своих спутников, и, когда тот приподнял шляпу, Анжелика узнала шевалье де Лоррена. Не отвечая, фаворит его высочества приблизился и вытащил из ножен свою шпагу, на которую от камина упал красный отблеск.

Анжелика пристально вглядывалась в третьего преследователя, который держался немного в стороне.

– Клеман Тоннель, – проговорила она наконец, – Друг мой, что вы здесь делаете?

Лакей низко поклонился.

– Я на службе у его высочества, – ответил он.

И добавил, повинуясь привычке:

– Да простит мне госпожа графиня.

– Охотно прощаю, – сказала Анжелика, с трудом удерживаясь от нервного смеха. – Но зачем у вас в руке пистолет?

Бывший дворецкий смущенно посмотрел на свое оружие, но все же подошел ближе к кровати, у которой стояла Анжелика.

Филипп Орлеанский выдвинул ящичек столика на одной ножке, что стоял у изголовья кровати, и достал оттуда стаканчик, до половины наполненный какой-то черноватой жидкостью.

– Сударыня, – сказал он с пафосом, – вы должны умереть!

– В самом деле? – прошептала Анжелика.

Она смотрела на этих троих мужчин, стоявших перед нею, и ей казалось, будто она раздваивается. Где-то в глубине ее существа обезумевшая женщина ломала себе руки и кричала: «Сжальтесь, я не хочу умирать!» – а другая женщина трезво размышляла: «Право, у них смешной вид! Все это просто глупая шутка!»

– Сударыня, вы вели себя с нами вызывающе, – продолжал Филипп Орлеанский, и нетерпеливая гримаса искривила его рот. – Вы умрете, но мы великодушны и предоставляем вам право выбора: яд, меч или пуля.

От яростного порыва ветра сотрясалась дверь, клуб едкого дыма вырвался из камина в комнату. Анжелика вскинула голову, с надеждой прислушалась.

– Нет, никто не придет, никто не придет! – усмехнулся брат короля. – Эта кровать – ваше смертное ложе, сударыня. Она приготовлена для вас.

– Но что я вам сделала, наконец? – воскликнула Анжелика, чувствуя, как от страха на висках ее выступил пот. – Вы говорите о моей смерти как о чем-то естественном, неотвратимом. Но я не могу согласиться с вами. Даже самый страшный преступник имеет право узнать, в чем его обвиняют, и защищаться.

– Самая искусная защита не отменит смертного приговора, сударыня.

– Ну что ж, если я должна умереть, то хотя бы скажите мне, почему, – с горячностью настаивала Анжелика. Ей нужно было любой ценой выиграть время. Юный принц бросил вопрошающий взгляд на своего дружка.