Анжелика - Серж Голон

Она слегка подрумянилась, прилепила у виска черную бархатную мушку, камеристка причесала ее.

Немного погодя она еще раз взглянула на себя в зеркало – зеленые глаза ее сверкали, как у кошки в темноте ночи.

– «Это не я! – прошептала она. – Но все же эта женщина очень хороша. О, король не может остаться равнодушным! Но вот смирения – увы! – смирения мне не хватает. Боже, помоги мне быть смиренной перед ним!

Глава 34

Анжелика склонилась в глубоком реверансе и с бьющимся сердцем выпрямилась. Перед нею стоял король. Толстый шерстяной ковер заглушил стук его высоких лакированных деревянных каблуков.

Анжелика заметила, что дверь маленького кабинета закрыта, и поняла, что осталась с государем наедине. Она почувствовала смятение, почти панический страх. До сих пор она видела короля только в окружении огромной толпы. Он казался ей каким-то ненастоящим, искусственным; он был словно актер на театральных подмостках.

А сейчас она реально ощущала присутствие рядом с собой молодого человека, довольно плотного, с темными густыми волосами, присыпанными рисовой пудрой, от которой исходил тонкий аромат. И это был король.

Она заставила себя поднять глаза. Людовик XIV стоял перед нею важный и бесстрастный. Казалось, он пытается припомнить имя посетительницы, хотя герцогиня де Монпансье только что назвала его. Анжелика чувствовала, как холодный взгляд короля парализует ее.

Она не знала, что Людовик XIV, не унаследовав простоты своего отца, короля Людовика XIII, унаследовал его застенчивость. Он обожал роскошь и почести и всячески старался подавить в себе чувство неполноценности, которое было столь несовместимо с величием его титула. И хотя он уже был женат и любил поухаживать за дамами, при первой встрече с женщиной, да еще женщиной красивой, он не мог преодолеть робости.

А Анжелика действительно была красива. Особенно хороши были – она даже не подозревала об этом – гордая посадка головы и сдержанный, но в то же время смелый взгляд, который мог бы показаться дерзким, вызывающим, если бы в нем не сквозила наивность, присущая существам юным и искренним. Улыбка еще больше раскрывала ее доверчивую, полную любви к жизни и к людям душу.

Но сейчас Анжелика не улыбалась. Она должна была ждать, пока заговорит король, и от этого затянувшегося молчания в горле у нее застрял комок.

Наконец, король решился.

– Сударыня, я вас не узнал, – немного схитрил он. – Вы сегодня не в том чудесном золотом платье, что было на вас в Сен-Жан-де-Люзе.

– Да, сир, и мне очень стыдно, что я предстала перед вами в таком простом и далеко не новом платье. Но это единственное, что у меня осталось. Ведь ваше величество знает, что на все мое имущество наложен арест.

Лицо короля приняло ледяное выражение. Потом он вдруг все-таки улыбнулся.

– Вы сразу же решили перейти к делу, сударыня. Впрочем, вы правы. Вы мне напомнили, что королю дорога каждая минута и он не может тратить время на пустую болтовню. Однако это немного сурово, сударыня.

Легкая краска залила бледное лицо молодой женщины, и она смущенно улыбнулась.

– Я была далека от мысли напоминать вам о тех многочисленных обязанностях, которыми вы обременены, сир. Я простодушно ответила на ваш вопрос. Мне бы не хотелось, чтобы ваше величество сочли за небрежность мое появление перед вами в поношенном платье и с такими скромными драгоценностями.

– Я не отдавал приказа наложить арест на ваше личное имущество. Напротив, я даже специально оговорил, чтобы госпожу де Пейрак оставили на свободе и ни в чем не притесняли.

– Я бесконечно благодарна вам, ваше величество, за внимание, которое вы проявили ко мне, – ответила Анжелика, приседая, – но у меня нет ничего, что принадлежало бы лично мне, и, стремясь поскорее узнать о судьбе мужа, я поспешила в Париж, захватив с собой лишь малую толику вещей да кое-какие драгоценности. Но я пришла вовсе не жаловаться вам на свое бедственное положение, сир. Меня заботит лишь судьба моего мужа.

Она умолкла, сжав губы, чтобы удержать поток вопросов, которые готовы были сорваться с языка: «Почему вы арестовали его? В чем вы его обвиняете? Когда вы вернете его мне?»

Людовик XIV смотрел на нее с нескрываемым любопытством.

– Должен ли я понять вас так, сударыня, что вы, такая красавица, и впрямь влюблены в своего колченогого, отвратительного супруга?

Презрительный тон монарха, словно кинжалом, полоснул Анжелику по сердцу. Она почувствовала невыносимую боль. В глазах ее вспыхнуло негодование.

– Как можете вы так говорить? – с жаром воскликнула она. – Вы же слышали его, сир! Вы слышали Золотой голос королевства!

– Да, в его голосе есть очарование, против которого трудно устоять.

Король подошел к Анжелике и вкрадчивым голосом продолжал:

– Значит, это правда, что ваш муж обладает даром околдовывать всех женщин, даже самых холодных. Мне говорили, что он так горд этим даром, что даже решил создать своего рода школу, назвал свой замок Отелем Веселой Науки и устраивал там сборища, на которых царили разгул и бесстыдство.

«Уж во всяком случае, не такое бесстыдство, как у вас в Лувре», – чуть было не вырвалось у Анжелики. Но она взяла себя в руки.

– Вашему величеству не правильно истолковали смысл этих празднеств. Моему мужу нравилось возрождать в своем Отеле Веселой Науки давние традиции провансальских трубадуров, которые воспитывали галантность по отношению к дамам, превращая это чуть ли не в культ. Конечно, беседы носили и фривольный характер, поскольку говорили о любви, но все – в рамках приличия.

– И вы не ревновали, сударыня, видя, как столь любимый вами муж предается разврату?

– Я никогда не замечала, чтобы он предавался разврату, я имею в виду то, что называете развратом вы, сир. Древние традиции трубадуров учат хранить верность женщине, своей избраннице, будь то законная жена или любовница. Его избранницей была я.

– Однако вы долго не желали смириться с его выбором. Почему же на смену вашему отвращению пришла вдруг столь страстная любовь?

– О, я вижу, ваше величество интересуют малейшие подробности интимной жизни ваших подданных, – сказала Анжелика, на этот раз не сумев скрыть иронии.

Все в ней клокотало от ярости. Ей безумно хотелось бросить ему в лицо что-нибудь очень оскорбительное. Ну, к примеру, спросить: «Может, ваши шпионы каждое утро сообщают вам, кто из знатных подданных королевства ночью занимался любовью?»

Она с большим трудом сдержалась и опустила голову, боясь, что выражение лица выдаст ее чувства.

– Сударыня, вы не ответили на мой вопрос, – ледяным тоном напомнил король.

Анжелика провела ладонью по лбу.