Рыцарь Шато д’Ор - Леонид Влодавец

— Мессир де Легран, по-моему, мы зря теряем время… Трубач, играть атаку!

Рог завыл протяжно и хрипло, с перебоями, видимо, трубачу не хватало воздуха в легких.

— Да поможет вам Бог, Шарль! — воскликнул виконт.

По сигналу рога все четыре шеренги копейщиков пришли в движение. Половина их повернулась направо, а другая — налево, и, громыхая латами, они начали медленно размыкаться, давая проход коннице. Наконец между обоими крыльями пехоты образовался широкий проход, в который начало входить острие конного «клина». Тяжелые лошади, неторопливо ступая, выходили на простор поля: шесть всадников, двенадцать, двадцать четыре… Ряд за рядом рыцарские шеренги, оглашавшие округу невнятным говором, звоном оружия и доспехов, тревожным ржанием лошадей и глухим стуком копыт, выходили за линию копейщиков. Сбоку гарцевал на тяжелом коне Шарль де Легран дю Буа Курбе, за которым точно тень, следовал его оруженосец.

Однако виконт не смотрел на выдвижение кавалерии. Он смотрел за реку, туда, где неподвижной глухой стеной стояли копейщики врага, перед которыми в каком-то странном порядке размещались лучники. Они стояли по четыре человека через равные интервалы и, судя по всему, вовсе не собирались отходить. Более того, виконт еще раз убедился, что лучники значительно гуще стояли в центре, по обе стороны от дороги. Саму же дорогу и пространство на несколько десятков шагов от нее лучники освободили…

Клин уже весь вышел на поле и, набирая скорость, рысью пошел вперед. По замыслу Шарля, в галоп следовало перейти лишь за рекой, чтобы лошади на всем скаку врезались в строй врага, не растратив раньше времени силы. За «клином» начала подтягиваться и вторая, прямоугольная, колонна, двигавшаяся в тучах пыли, поднятой «клином». Третья колонна тоже начала движение…

— Какая красота! — восхищался герцог. — Прекрасно идут, ваша школа, виконт, ваша школа!

«Ох, не нравится мне эта красота! — подумал виконт. — Когда же Шато-д’Ор отведет лучников?!»

Клин все ближе и ближе подбирался к реке. Вот кони первых всадников уже вошли в воду, вот уже десятки лошадиных ног начали мутить неглубокую прозрачную речушку. Ветер донес голос Шарля:

— Во славу герцога — впере-е-о-д! В галоп!

И сразу же над мариендорфским лугом разнесся протяжный, устрашающий рев, будто некое фантастическое чудовище в стальной чешуе, с четырьмя тысячами голов взревело в четыре тысячи глоток. Туча пыли поднялась над лугом и дорогой, и в ней лоскутками мелькали разноцветные плащи, поблескивали шлемы и доспехи… Теперь виконту было уж вовсе непонятно, что там творится.

— Черт побери… — пробормотал виконт, испытывая безотчетный страх.

Вслед за «клином» в тучу пыли галопом влетела вторая колонна, а потом и третья. Пыль, поднятая тысячами копыт, сносимая ветром, совсем закрыла и центр, и западный фланг противника. «Проклятье! — подумал виконт. — Что там сейчас? Может, пора посылать барона Монтеня?»

— Жак! — Он повернулся к оруженосцу. — Лети туда и выясни, что там происходит.

Юноша вытянул плетью свою лошадь и понесся к речке.

— Пускайте Монтеня, мессир! — шепнул кто-то из услужливых лизоблюдов герцога, стоявших вокруг телеги виконта.

— Проклятье! — воскликнул де Легран дю Буа Курбе. — Мне лучше знать, что и когда делать!

Он следил за уже далекой фигуркой всадника — Жака, мчавшегося к клубящейся туче пыли, откуда долетали вопли, ржание, лязг железа, где мелькали плащи, знамена, попоны, силуэты всадников и лошадей без седоков…

— Мессир, — с беспокойством в голосе сказал герцог, — почему же я не вижу, как выполняется замысел, утвержденный этой ночью? Что-то я не вижу, чтобы строй войска врага был поколеблен…

Действительно, восточный фланг войск Шато-д’Ора стоял как ни в чем не бывало, и не похоже было, чтобы его войска собирались поворачиваться, дабы защищаться от угрозы со стороны дороги.

— Я приказываю мессиру де Монтеню начать атаку! — распорядился герцог. — Я вижу, что вы, виконт, нуждаетесь в серьезном лечении… Извольте удалиться, виконт… Эй, кто-нибудь! Отнесите виконта в шатер…

«Это опала! — Кровь прилила к голове виконта. — Победим мы или проиграем, это опала, если не хуже… Если победим, то это значит, что герцог выиграл битву, а если проиграем — то проиграл ее я!»

— Ваше высочество! — приподнимаясь с кресла, сказал виконт. — Я полагаю, что нам надо сперва дождаться Жака…

— Кто командует войсками? Жак? — жестко спросил герцог. — Извольте подчиниться, мессир, пока мне еще дорого ваше здоровье!

В телегу запрягли смирную каурую лошадку, которую взял под уздцы один из латников; изредка понукая флегматичное животное, он повел его к шатру, откуда виконта выносили руководить битвой… Виконта увозили, но сидел он в кресле лицом к полю битвы, продолжая наблюдать за тучей, вот уже полчаса висевшей над западной частью луга. Правый, западный, фланг герцогского войска, подчиняясь приказу его высочества, пошел вперед, тоже поднимая тучи пыли; на месте остались только пехотинцы-копейщики и лучники. Полк барона де Монтеня двигался вдоль кромки леса, между обгоревших домишек Мариендорфа и обломков сожженных ночными налетчиками метательных машин. Этот полк набирал скорость много быстрее, чем войска Шарля де Леграна дю Буа Курбе. Вот-вот он должен был нырнуть в тучу пыли, клубившуюся там, где уже сражались колонны младшего виконта. Но тут произошло непредвиденное.

Лес, казавшийся безлюдным, вдруг огласился яростным боевым кличем, который ни с чем нельзя было спутать.

— Война и лю-у-у-у-бо-овь! — Так могли орать только воины самого Шато-д’Ора. Множество всадников лавиной ударили во фланг полку де Монтеня. Правда, их было чуть больше тысячи, но барон и его рыцари не успели это сообразить. Удар был настолько внезапен и силен, что рыцари де Монтеня не успели повернуть коней навстречу врагу. Вопли ужаса и смертной тоски огласили округу.

— Откуда они там взялись?! — истошно завопил виконт, он рванулся с катившейся телеги и грохнулся наземь, потеряв сознание от острой боли в ноге.

К виконту тотчас подбежали, подняли на руки, уложили на сено и стали приводить в чувство… Он не видел, как от удара шато-д’орских всадников полк де Монтеня дрогнул, рассыпался, а затем бросился наутек, но герцог видел все. Он видел, как его воины, нахлестывая коней, сталкиваются, поражая друг друга опущенными копьями, видел, как сталкиваются и валятся на землю бронированные кони, оглашая поле битвы жалобным ржанием… Воины Шато-д’Ора опрокидывали мечущихся всадников герцога, и те умирали под ударами копий и мечей. Но и это было не все. Приближенные герцога и сам он в ужасе закричали, когда увидели, как из тучи пыли, поднятой полками виконта Шарля, словно камни из пращи, стали вылетать всадники. Сначала все увидели, как один из всадников, галопом вылетев на берег речки, внезапно перелетел через голову коня и, описав в воздухе дугу, грохнулся оземь; за ним на берег реки вылетел еще десяток, и все, как один, кони споткнулись на одном и том же месте, разбросав своих всадников, которые, словно блестящие на солнце брызги, полетели с разгону на каменистое дно речки. А из пыльной тучи высыпали все новые и новые всадники, топтавшие бьющихся на земле лошадей и спотыкавшиеся о них… Через несколько минут там уже громоздилась целая гора конских и человеческих тел. Стоны и вопли раненых, ржание и топот коней… Отдельные всадники, видимо, еще сохранившие рассудок, бросились искать другое место для переправы через речку и поскакали вдоль стены вражеской пехоты. Только тут герцог — виконт все еще был без сознания — понял, почему Шато-д’Ор не убирал лучников с передней линии. Едва рыцари Шарля помчались вдоль реки, как все четверки лучников подняли из травы огромные, сколоченные из остроконечных бревен щиты, надежно защищавшие их от копий. Судя по всему, щиты сзади подпирались крепкими деревянными рамами, потому что лучники не поддерживали их и в упор послали в рыцарей тяжелые бронебойные стрелы. Некоторые из рыцарей в отчаянии направляли коней прямо на щиты, но копья всадников оказывались бесполезными… Рыцари валились с коней, падали, пораженные стрелами, лошади разбивались о деревянные преграды или распарывали брюха об острые концы бревен — если всадник пытался перескочить преграду. Рыцари, сумевшие избежать стрел и столкновений с бревенчатыми щитами, развернули коней к реке и валом бросились в воду, совершенно обезумев и мечтая лишь об одном — бежать! В то же самое время расстроенные ряды де Монтеня рванулись к своему лагерю…