Избранное - Леонид Леонов

Голоса: «Ладно, хватит, дядя Степан. Чего ж догола-те раздеваешься!», «Не срами нас, Дракин!»

...да еще полсапожки новые, старухины. (Сыну, который блестящими глазами, не узнавая, смотрит на отца) Не жалей, Илюша: куды ей! До господа-то и босичком недалеко, добежит. Ну... петушок ещё у нас остался. Пускай под окошком поёт, птичка божия... (Чеканно.) Можете получить, Василь Васильич. Местожительство имею четвёртый дом от пруда, под осокорем. Теперь пойду дому поклониться последний раз. С приветом, Дракин!

Среди благоговейного молчанья он с достоинством надевает картуз. Следуют два глухих разрыва, и сразу — гуденье взмывшего в небо самолёта. Красноватый отсвет ложится на плечи сидящих у окна. Катерина выглянула и, помертвелая, привстала.

Катерина. Горим... Опять бонбы горючие скинул.

Травина. Потом, старик, дому поклонишься. Людям помогай. На улицу, товарищи!

Похлёбкин (уже с порога). Сбор у конюшен внизу через двадцать минут. За мной...

Изба пустеет. Из чужих только Илья в нерешительности стоит теперь посреди избы. С улицы приглушённо доносятся — мычанье скота и пожарные крики: «Багры давай, голова...», «Коней, коней отводи!» Слышно, как, присев на ларе в сенцах, баба закачивает плачущее дитя. В эту адскую мешанину звуков вливается скрежет бреющего вдоль, улицы самолёта. Короткая, с низкого захода, пулемётная очередь. Где-то тоненько звенит стекло. Лена закрывает дверь, шум стихает.

Мамаев (очень волнуясь). Ну, собирай нас, мать. Чего не хотели, то и придвинулось.

Он уходит с женой в каморку. Илья делает шаг к двери. Лена берёт его за руку.

Лена. Куда тебе, хромому!

Илья. Уж подживает, плясать могу.

Лена. Посиди со мной минуточку... словом не обменялись. О чём задумался?

Илья (неохотно). Так. Вдовой тебя делать не хочется. (Горько и убеждённо.) Но, что бы ни случилось, — верь, Лена, ты мне жизни дороже. Пропасть раскройся, и лягу мостком поперёк... И ты по мне ступай и ничего не бойся.

Лена (неумело ласкаясь к нему). Ты  хороший, ты лучше всех.

Илья. А тот... русый?

Лена (искренно). Что мне русый! Два разка и встретились, а с тобой... Помнишь, как в лесу заблудились, а ты за плечи обнял и вёл меня. Сквозь ночь, как в сказке. И звёзд в небе было — как дней впереди! Мне десять, тебе двенадцать едва пробило... (В раздумьи.) Странно: с тобой как-то тревожно всегда, торопиться куда-то надо, а с ним...

Илья. С кем это?

Лена. С этим, с Темниковым... как на горе стоишь. Спокойно, и воздуху мно-ого, и летать хочется. Отчего это?

Он собрался ответить, она зажала ему рот ладонью.

Погоди, в сенях скобку шарят.

Илья. Сиди, никого там нет.

Лена (трепетно, как во сне). Нет, я знаю. Пусти...

Она движется к двери, открывает её. В сенях стоит высокий, в синем комбинезоне и кожаном шлеме, танкист. За расстёгнутым воротом видны отличия лейтенанта... Не двигаясь, опустив руки, они смотрят друг на друга. Потом, чуть смутясь, гость снимает шлем и проводит рукой по русым слипшимся волосам.

Лейтенант (улыбаясь). Вот... заехали воды напиться, напоследок. Жарко...

Лена. Да. Есть молоко... хотите?

Лейтенант (глаза в глаза). Нет... воды.

Илья сердится. Ему понятно, что этот незначащий диалог — только оболочка других, из сердца в сердце, непроизнесённых слов. Лейтенант опускает взгляд и, точно зовя на помощь, оборачивается в сени.

Эй, Ваня... тут вода имеется знаменитая. Заходи!

Входит другой, в чине сержанта, коренастый, с озорным и слегка закопчённым лицом.

Сержант (про лейтенанта). Ни в один дом, кроме твоего, не заехал. Видать, здешняя вода вкуснее. А ну, попробуем... Ковшичка не найдётся, гражданочка?

Лена подаёт ковш и снимает крышку с ушата. Сержант пьёт с видимым наслаждением. Взяв с полки миску блинов, Лена держит её в руках, наготове.

Хороша-а, сытна земли родной водица. (Заметив угощенье Лены.) Извиняюсь, танкисты не закусывают!

Вытерев чёрные свои усы, он передаёт ковш лейтенанту. Илья, прихрамывая, приближается к ним.

Илья. Это вы, значит, на такси  тут... извозчиками работаете?

Лейтенант (оторвавшись от ковша). Про что это он, Вань, балакает?

Илья (упорно). Я спросил... это вы на боевой машине барышень по домам развозите?

Сержант (Лене). Интересный товарищ. Смешное говорит, а сам не смеётся.

Илья. Я когда засмеюсь-то — со страху помрёшь.

Сержант (подняв палец). Сурьёзный деятель. Если и воюешь так, то молодец. Как звать?

Лена. Это Дракин Илья, мой... знакомый.

Сержант. Илюша, значит... подходяще. А я Ваня. Так и зови меня, я простой. А это командир танка моего.

Лейтенант (кивнув). Темников.

Сержант (Илье). Не слыхал? Глухая ваша сторона, и гром до вас не доходит. (С ударением.) Герой Советского Союза, Дмитрий Темников.

Лейтенант (дружественно, Илье). Это просто так, звание такое. Мы все — солдаты.

Покусывая губы, Илья отходит. Из каморки появляется Мамаев, уже одетый в поход. Сзади Катерина несёт корзинку с провизией.

Лена (со смущением, указывая на гостей). Вот... напиться зашли.

Стоя рядом, плечом к плечу, танкисты улыбаются, и это получается у них приветливей всякого поклона.

Мамаев (со стариковской тоской). Покидаете, сынки?

Лейтенант. Там всё минировано. Раньше утра не взойдут... (С улыбкой.) Что смотришь? Понравился я тебе?

Мамаев. Хороший, видать. Что будет-то, скажи!

Сержант. А ты вглядись в него хорошенько. (По­стучав в грудь Темникова.) Слышишь, сталью звенит. Этот человек и танк его из одного мартена отлиты. Ну, найдётся сила в мире такого опрокинуть?

Темников (сердясь). Брось, Вань... не люблю, брось.

Мамаев (сержанту). Не тебя, сынок, спрашиваю.

Сержант. Э, кого огнём в бою спаяло, в тех и мысль одна бежит. (Задоря.) А ну, сказать им, Дмитрий Васильич, про что думка твоя сейчас?

Лена (поспешно). Не надо! Зачем вам это, не надо...

Она оборвалась, поняв, что выдала себя с головой. Темников опустил глаза. Все заметили смущенье Лены.

Мамаев. Образá, мать.

В молчании Катерина поднимается на лавку оправить лампаду.

Илья. Да, глухая наша сторонка. (Вымещая досаду, про бога.) Он же бьёт, его же маслицем потчуют.

Мамаев (степенно). Не трожь его. Он в моей избе мене твоего места занимает.

Илья. Покланялся бы, чтоб дочку твою от великой печали упас. (Зловеще глядя на Темникова.) Уж, может под окошком судьбица-то стоит!

Мамаев (не понимая значения его намёка). Я доли людской не бегу. Но попрошу, как приступит, и он мне не откажет.

Илья (дерзко). Аль ещё не приспичило?

Стук в окно. Мамаев уходит в сени. Сержант, с усмешкой наблюдавший эту сцену, касается локтя Темникова.

Сержант. Поехали, Дмитрий Васильич. А то гражданин нервничают.

Темников (Лене). Спасибо  за  воду. Никогда не пил такой.

И опять они смотрят друг на друга долгим взглядом. Темников надевает шлем. Свидание кончилось. Гости ушли. Лена смотрит им вслед.

Илья. Одевайся, танкистка. Мать с одёжей стоит.

Лена (вздрогнув). Вот видишь... они и ушли. Не дуйся, Илья. Кончится война, вернусь учительницей, ты станешь агрономом... будем жить. И как ценить станем всё! (Оглянувшись на дверь.) Давеча ехала — листья последние летят... и каждый как родного в дальнюю разлуку провожала. Прощайте до весны, милые! (Тряхнув головой, весело.) Мы даже и не вспомним о нём никогда. Ну, давай руку...